— Сразу видно, что вам стало легче, — заметила Кларисса, когда Лоренца вернулась к родным.

— Гораздо легче! Этот монсеньор дю Плесси де Ришелье удивительный человек! Я бы хотела, чтобы мы с ним стали друзьями.

— Почему бы и нет, — откликнулся барон. — Мне говорили, что он необыкновенно умен, образован и сверх меры одарен, но все свои таланты поставил на службу своего безмерного честолюбия.

— Не вижу в этом ничего предосудительного, — вздохнула его сестра. — Он носит прекрасное имя, и я не отказалась бы увидеть его... в роли кардинала! Алая сутана ему очень пойдет. Ну, а мы куда теперь отправимся?

— Если у вас нет других желаний, я была бы счастлива вернуться домой, — проговорила Лоренца, беря тетю и свекра под руки. — Хорошо мне дышится только на берегу нашего озера. Хотя я прекрасно понимаю, что это неразумно и что там нам труднее получать вести о Тома... Один бог знает, как я беспокоюсь о нем, и все же...

Барон ставшим уже привычным жестом прикрыл своей рукой маленькую ручку, лежавшую на его рукаве.

— Я отвечаю за поиски, и будьте уверены, что мое молчание не означает бездействия. Вы совершенно правы, желая пожить в Курси. Воспользуйтесь пребыванием в нашем имении и полюбуйтесь посадками!

Лоренца так изумилась, что невольно отодвинулась, чтобы взглянуть барону в лицо.

— Неужели вы не поедете с нами?

— Увы, нет! Но я присоединюсь к вам очень скоро!

— В таком случае мы вас подождем, — предложила барону сестра.

— На постоялом дворе? Вы шутите, Кларисса! Поезжайте спокойно. Мне надо уладить одно глупейшее дело. Но мне будет гораздо приятнее думать, что вы в Курси.

— Вы собираетесь драться? Я угадала?

— Нет и нет! Черт побери, Кларисса! Перестаньте выдумывать бог знает что, стоит мне удалиться от вас на два шага! Чтобы вас успокоить, скажу, что меня ждет... я бы сказал, встреча с друзьями, если хотите, дискуссия...

— Что? Что?

— Дискуссия, обсуждение, спор... Господи! Когда же, наконец, наши светлые умы надумают собрать все слова французского языка под одной обложкой и истолковать их!

— И кто же будет участвовать в этом... споре?

— Кларисса! Не вынуждайте меня говорить, что это вас не касается! Лори, увозите тетю как можно скорее и присмотрите, чтобы она вела себя спокойно.

— А что, если я совершенно с ней согласна? — улыбаясь, спросила молодая женщина.

— А вы поступайте так, словно вы не согласны! Пообещайте немедленно, иначе я сам отвезу вас в Курси и тут же вернусь обратно. И вдобавок прикажу, чтобы за мной заперли все двери на два замка.

Барон даже покраснел от недовольства. Лоренца, тут же сообразив, что они с Клариссой его стесняют, поцеловала его в щеку.

— Не беспокойтесь, мы будем паиньками.

Час спустя Лоренца и графиня Кларисса покинули Париж.

* * *

Ни за что на свете барон не открыл бы своим дамам, что он задумал.

На следующее утро, облачившись в элегантнейший костюм из черного бархата с белейшим воротником-жерновом, украсив грудь синим бантом ордена Святого Духа и надев шляпу с белоснежным страусовым пером, которое удерживал аграф с бриллиантом, барон отправился в Лувр, где встретился с полковником де Сент-Фуа и капитаном де Витри. Поздоровавшись, трое мужчин быстрыми шагами поднялись по Большой лестнице и, остановившись перед дежурным офицером, сообщили, что регентша ждет их в одиннадцать часов.

И тотчас на колокольне Сен-Жермен Л'Осеруа колокола прозвонили одиннадцать.

Двери королевского кабинета растворились. Просторная комната была пуста, в ней находился только один секретарь, который тут же удалился, пробормотав что-то невразумительное. В следующую секунду Ее Величество королева в фиолетовой парче, сверкающей жемчугом и аметистами, торжественно вступила в кабинет. И тут же, словно в хорошо отрепетированном балете, три шляпы подмели пол.

— Вы просили меня о беседе, господа? — проговорила она, нахмурив брови. — Должно быть, речь пойдет о чем-то очень серьезном, если вы попросили аудиенции все втроем?

В тот же миг позади Марии появился Кончини и пододвинул ей кресло, в которое она опустилась. Трое мужчин одинаково неодобрительно тут же уставились на Кончини. Барон де Курси произнес вслух то, о чем все они подумали:

— Мы и в самом деле просили мадам регентшу уделить время для разговора всем троим, поскольку речь пойдет об одном и том же деле, но мы желали бы видеть ее... одну! — закончил он, сделав ударение на последнем слове.

— Почему же? Маркиз д'Анкр — один из ближайших моих советников, и к его мнению я часто прислушиваюсь.

— Вашему Величеству не понадобятся ничьи советы и мнения, потому что речь пойдет о преступлении, затрагивающем честь Вашего Величества.

— Мою честь? Что это значит?

— Разве не затрагивает вашу честь тот факт, что человек, назвавшись чужим именем, действовал при иностранном дворе от имени Вашего Величества и позволил себе похитить французских подданных. Это касается только королевы, и только ее одной!

Мария вдруг нахмурилась, взглянула по очереди на каждого из стоящих перед ней дворян, держащихся прямо, как буква «i», и взирающих на нее с одинаковой решимостью. Махнув рукой, она отослала своего фаворита и, дождавшись, когда он выйдет, недовольно процедила:

— Чужим именем? Каким же?

— Моим, Ваше Величество, — кланяясь, ответил де Витри.

— О каком иностранном дворе идет речь?

— О голландском, — уточнил барон де Курси. — Человек, назвавшийся господином де Витри, предстал перед эрцгерцогом Альбертом и эрцгерцогиней Изабеллой Кларой Евгенией с тем, чтобы получить у них французских пленников. По такому случаю у него имелось письмо, написанное и подписанное Вашим Величеством собственноручно.

— Письмо? Написанное собственноручно? Думаю, что доставила бы вам немалое затруднение, попросив мне его показать!

— Вот оно, мадам, — произнес барон и, поклонившись, протянул доказательство преступления. — Я заговорил о посягательстве на честь Ее Величества королевы, поскольку неизвестно, кто именно посмел подражать не только почерку, но и подделать подпись...

Внезапно побагровев, Мария смела письмо со стола.

— Глупость! Я этого не писала!

— Мы ни секунды в этом не сомневались, мадам, — бесстрастно заявил де Витри.

— Хорошо, что так. И каково же его содержание?

Можно было бы предложить королеве прочитать письмо, но она явно не собиралась этого делать, и тогда де Сент-Фуа заговорил:

— В письме предлагается отдать подложному капитану де Витри двух моих лучших офицеров, барона де Курси и шевалье де Буа-Траси.