— Этой отравы?! — воскликнула она. — Вы, что, простудились?

— Нет, но она пойдет мне на пользу. Вам я тоже советую выпить.

Лоренца, побледнев, как смерть, опустилась на колени возле его кресла.

— Отец! Будьте милосердны! Если вы привезли... очень плохую весть, скажите сразу, не мучайте нас!

Барон погладил ее по щеке.

— Простите меня, я столько тяжкого передумал, пока ехал из Парижа! Но не бойтесь, речь не о Тома. Пока, по крайней мере, и надеюсь только на лучшее в дальнейшем. Поднимитесь, Лори!

Но как могла Лоренца отойти от него? Она не послушалась и уселась рядом с креслом на корточки, глядя, как барон обеими руками провел по лицу. Никогда еще она не видела у него таких усталых глаз...

— Я никуда не уйду, пока вы не скажете, — решительно заявила она.

— Новость короткая: в камышах на берегу Эско, неподалеку от Конде, нашли тело де Буа-Траси, его одного.

Лоренца вскочила на ноги и в один голос с Клариссой спросила:

— А Тома?

— Ни малейшего следа. Добавлю, что несчастный не утонул. Прежде чем бросить его в воду, его убили ударом кинжала... в спину.

— Где? Где все это произошло?

— Точно неизвестно, но нашли его в Конде, неподалеку от родовой крепости принцев.

— Вы хотите сказать, что виновник похищения принадлежит к окружению жалкого сеньора, за которого выдали замуж Шарлотту? — высказала предположение Кларисса. — Но зачем ему это? Не вижу смысла. Скажите лучше, как вы узнали об этом страшном происшествии.

— Фамильный замок де Буа-Траси расположен где-то между Валансьеном и Авеном. Один из людей гарнизона Конде узнал покойника. Капитан гарнизона послал сообщение полковнику де Сент-Фуа, полагая, что тому следует известить семью о смерти молодого человека. Не думаю, впрочем, что там большая семья. Кажется, только женатый брат. Впрочем, не уверен...

— Ну что ж, детям брата повезло. Но что же с Тома? Мы по-прежнему ничего о нем не знаем. Может, он...

Тревога барона вылилась в вспышку гнева.

— Что вы все время повторяете одно и то же! Вы думаете, я не стараюсь что-нибудь узнать? Я приехал для того, чтобы сообщить вам о случившемся и собраться в дорогу. Разумеется, я поспешу туда сам.

— И я тоже! — воскликнула Лоренца. — Я поеду с вами.

— Об это не может быть и речи! Это мужское дело, в нем нет мест для женщин!

— Я не женщина, а жена, и поэтому имею право знать!

— Вы узнаете все, когда я вернусь, — сурово проговорил барон. — Если бы ваша внешность, Лори, была незаметной и заурядной, не привлекающей к себе внимания, куда ни шло. Но посмотрите на себя в зеркало! Вы представляете собой общественную опасность, и у меня нет никакого желания тащить за собой в хвосте толпу мужчин, мечтающих завладеть вами. И при первой возможности уничтожить вашего супруга... В том случае, если он, конечно, еще жив.

— Я не знала, что вы можете быть жестоким, отец, — прошептала Лоренца. Слова барона ее больно ранили.

— Жаль, если вы так восприняли мои слова. Я считал, что мои слова свидетельствуют о моей привязанности к вам. Поймите же, во время моих поисков у меня будет немало забот и тревог, и я не хотел бы тревожиться еще и о вас. А здесь, в Курси, вы будете в безопасности. Здесь с вами ничего не может случиться...

— А если Конде решит осадить Курси? — насмешливо осведомилась Кларисса. — Войска у него хватит, он может себе это позволить.

— Не вам мне рассказывать, как можно покинуть этот замок под носом целой армии! А потом укрыться в Шантийи. Но довольно глупостей, Кларисса!

— Но в мужской одежде я не буду привлекать внимания, — упрямо настаивала на своем Лоренца.

— Это вы так думаете, но ваше мнение нуждается в доказательстве. Нет, Лори! Я не хочу брать вас с собой. Оставайтесь дома вместе с Клариссой. По крайней мере, у меня будет дочь, если вдруг окажется, что я лишился сына...

Не добавив больше ни слова, барон торопливо вышел с блестящими от подступивших слез глазами.

На следующее утро, едва занялась заря, барон покинул замок, взяв с собой только Фелисьена, своего личного слугу, вооруженного до зубов, впрочем, также, как и его господин. Единственная уступка, на которую согласился барон ради спокойствия женщин, состояла в том, что он надел под камзол кольчугу, в которой прошел все войны, отвоевывая королю его земли. Перед отъездом он сказал несколько слов капитану Сенклеру, который выстроил свой отряд в тридцать человек перед своим господином, поручив ему охрану и защиту замка. В случае необходимости к отряду капитана должны были присоединиться крестьяне близлежащей деревни.

Сестре барон отдал ключи от всех сундуков. Лоренца ни за что не захотела их принять.

— Принять ключи значило бы признать себя здесь хозяйкой, а я этого не хочу, — сказала она в ответ на удивленный взгляд свекра. — Если бы я подарила вам наследника, было бы другое дело, но сейчас в этом доме я только жена Тома. Я уж не говорю, что тетя Кларисса гораздо лучше разбирается в ведении дома, чем я. А я буду приглядывать за оранжереей. Благодаря вам там я смогу быть даже полезной, — успокоила она барона, мило улыбаясь.

— Оранжерею я вам доверяю целиком и полностью, — ответил барон, обнимая Лоренцу. — Уверен, что вы будете холить мои дорогие цветочки.

Барон всячески старался выказать свое хорошее настроение, заботливо вникая в хозяйственные мелочи, — так он отвлекался от мучительной тревоги, которая торопила его поскорее приняться за розыски. От той же тревоги сжимались сердца двух женщин, когда, обнявшись, они стояли на крыльце и наблюдали, как барон с легкостью опытного наездника вскочил на лошадь и рысью поскакал к воротам. Следом за ним отправился и Фелисьен.

— Что же нам теперь делать? — прошептала Лоренца.

— Ждать, моя девочка. С самых древних времен это удел супруг сеньоров-воинов. Ждать и... молиться. Думаю, вы не откажетесь пойти в часовню?

Лоренца согласно кивнула, хотя ей совсем не хотелось туда идти. Ожидание томило и раздражало ее. Мысленно она скакала рядом с Губертом по неведомым дорогам, торопясь и страшась узнать то, что должна узнать в тех северных краях, где славный и добрый де Буа-Траси нашел свою смерть. Есть ли хоть один шанс, что Тома избежал его участи?

Однако, помолившись у подножия алтаря, она почувствовала себя спокойнее. Слава богу, что отец Фремие вот уже три недели как вернулся, и Лоренца успела оценить его неистощимую веселость и доброту, которая переполняла его сердце. Лечение в Бурбон-л'Аршамбо пошло ему на пользу, и он вновь принялся за свои обязанности в замке и в деревне ко всеобщей радости прихожан.

Еще до света, по просьбе барона Губерта, он исповедал его и Фелисьена и отслужил мессу. Барон Губерт не слишком часто исповедовался. Он никогда не мог понять, почему церковь считает одним из смертных грехов чревоугодие, источник такого утонченного наслаждения. Достойный пастырь сочувственно относился к мнению барона, и на Пасху, когда исповедовались все окрестные крестьяне и все обитатели замка, в том числе и барон, не слишком расспрашивал его на этот счет, дабы вовсе не отвратить от таинства. Грехи барона были всегда одними и теми же, и на этот раз он тоже привычно их перечислил, а потом нашел нужным сообщить священнику следующее: