физики, господа, — Павленко обвел взглядом присутствующих. — Есть факт — мы замедляемся, и дело не только в наших двигателях. Исходя из этого факта, я могу сделать лишь один вывод — мы замедляемся, потому что кому-то это необходимо.

— Это лишь догадка, Дмитрий Фролович, — спокойно ответил Кольский. — Как, по-вашему, мы можем подтвердить вашу гипотезу?

— Сила, воздействующая на «Прорыв», колоссальна. Объект, способный генерировать такую мощь, безусловно, способен на многое. Мы можем проверить эту гипотезу только одним способом. Мы должны на время отключить наши двигатели и отследить изменение динамики полета. Готов поспорить, она не изменится. А раз так, то мы зря тратим ресурсы.

— Два исправных термоядерных реактора замкнутого цикла с вами поспорят. Мы можем летать на них хоть до второго пришествия, — хмыкнул связист. — Вам ли не знать, это же ваша вотчина.

По мостику пробежала волна смешков, однако капитану было не до смеха. Он вновь пристально посмотрел на Павленко, и тот продолжил мысль:

— Да, Евгений Павлович, мне это известно. Равно как известно и то, что плазменные двигатели, которые мы используем для торможения и разгона, используют газ аргон, а он, к сожалению, конечен. Я уже молчу о наших традиционных реактивных двигателях.

— Но ведь запасов хватит на два-три свето… — Павленко не дал связисту договорить и перебил его в своей манере, просто проигнорировав слова оппонента и продолжив говорить тихим голосом:

— Капитан, мы понятия не имеем, чем завершится наш контакт с инопланетным объектом. Не знаем мы и того, как долго продлится наша миссия. Мой долг предостеречь вас. Мы попросту жжем топливо.

— Но я никак не пойму, — так же спокойно ответил капитан, — что вы предлагаете? Отключить тормозные двигатели? Отключить их в тот самый момент, когда мы чудом избежали крушения? Поставить на ваше «предположение» все и провести натурный эксперимент с мифическим гравитационным воздействием на наш корабль?

— Нет, разумеется, — Павленко лишь на мгновение закатил глаза, но капитан это все же заметил. — Перед отключением двигателей мы проведем другой эксперимент.

— Какой же?

— Мы выстрелим в сторону гравитационного воздействия, то есть прямо по курсу, пустой торпедой или, скажем, спаскапсулой, и проанализируем динамику болванки. Если и она начнет замедляться, то, пожалуй, мою теорию можно будет считать подтвержденной.

— Простите, — вмешался в разговор старпом, — а иных способов уловить гравитационное воздействие нет? Разве у нас нет приборов, измеряющих гравитационное возмущение?

— Есть, Владимир Ильич, но, как сказал наш связист, мы знаем физику хуже, чем инопланетяне.

— Я такого не говорил…

— Но намекали на это, — ответил Павленко и тут же добавил. — Хотя на этот счет я с вами согласен. Ни вы, ни я, ни кто бы то ни было на корабле не в курсе всех нюансов гравитации как физического явления. Кто знает, как ею пользуются там, на «шаре»?

— Гравитация есть гравитация! — воскликнул связист. — И не так важно, в чьих именно она руках — в наших или же в руках гуманоидов.

— Не факт, что у них есть руки… — скептически произнес Павленко, а потом добавил. — Как, впрочем, и то, что там нас ждут именно гуманоиды.

— Как и то, что нас вообще ждут… — впервые заговорила Варвара Касаткина, научрук полета. Все разом посмотрели на нее, чем сильно смутили девушку. — Это я так, к слову брякнула, — пробормотала она и приняла закрытую позу, обняв себя руками и плотно сжав губы. Не привыкла еще Касаткина к такому пристальному к себе вниманию.

— Ладно, господа, — развел руками спорящие стороны командир, — брейк. Идея Дмитрия Фроловича мне по душе. Мы ничем не рискуем, посылая вперед себя капсулу. Да, Виктор Сергеевич, я поручаю это вам, — Арес взял под козырек, приложив руку к пустой голове на манер американских вояк. — Пусть будет именно капсула. Мы же не хотим, чтобы инопланетяне, кем бы они ни были, подумали, что мы их атакуем.

— А дальше что? — спросил Володин. Связисту явно не нравилось, что из этой маленькой словесной дуэли он вышел проигравшим.

— Параллельно вы, Евгений Павлович, будете вести передачу в космос всеми возможными способами, включая гравитационные передатчики, текста, который для вас подготовит Варвара Сергеевна. В конце концов, первый контакт поручили именно нашему научнику, ей и карты в руки. Начать нужно незамедлительно, до конца полета осталось не так много дней. Думаю, наши китайские «коллеги» в скором времени тоже приступят к налаживанию связи с инопланетным кораблем. Мы же займемся анализом динамики выпущенной капсулы и поймем, стоит ли нам продолжать торможение и тратить на это топливо. Мне нравятся мысли Дмитрия Фроловича на этот счет, — Кольский обвел взглядом офицеров. — Вопросы есть? — на мостике воцарилась тишина. — Вопросов нет. Тогда приступить к выполнению плана Павленко. Разойдись! Варвара Сергеевна, а вы задержитесь на минуту, есть разговор.

Когда все покинули мостик, капитан отвел научного руководителя полета Касаткину подальше от посторонних ушей (на мостике остались лишь вахтенный офицер и пилоты) и спросил:

— Варвара Сергеевна, хотел бы извиниться, я за все время ни разу не поинтересовался вашим состоянием. Такие события разворачивались, не до учтивости было.

— А сейчас, стало быть, вы решили проявить учтивость? — девушка знала о трениях между Кольским и своим отцом. Знала она и о том, что капитан считает ее назначение на «Прорыв» необоснованным. По его мнению, во флоте полно специалистов-мужчин ее уровня, а она добилась своего назначения лишь благодаря протекции своего отца — адмирала флота Касаткина. Естественно, девушку этот необоснованный сексизм со стороны капитана напрягал.

— Нет, Варвара Сергеевна, что вы! Я ежедневно получал отчеты начальника медслужбы и понимал, что со всем экипажем все в порядке, в том числе и с вами. Просто в нашем составе женщин не так много… Вот я и решил… — напор Касаткиной заставил капитана смутиться, и он замялся, не зная, как завершить фразу.

— Ничего, капитан, со мной все в порядке, — девушка решила пожалеть капитана. В конце концов, он всего лишь мужчина. — Вы только об этом хотели поговорить?

— Нет, Варвара, эмм… — он опять ни с того ни с сего замялся. Да что это с ним? — …Сергеевна. Я хотел уточнить, готов ли план первой коммуникации с внеземным разумом. Они же вряд ли говорят по-русски.

— Не волнуйтесь, капитан, — улыбнулась Касаткина. — Подобные вопросы — это и есть моя специализация. В мире давно выработаны универсальные математические языки, при помощи которых устанавливаются подобные контакты. На их базе мы сможем вычленить некие реперные точки понятийного перекреста и уже после этого составим для нашего искина алгоритм построения фраз, присланных нам инопланетянами.

— Признаться, я ни черта не понял из того, что вы сказали, но мне хотелось бы, чтобы все осмысленные фразы, которые вы будете передавать на «шар» после выявления этих ваших, — он пощелкал пальцами, — точек… как там…

— Точек понятийного перекреста языков, — улыбнулась Касаткина. Сама же подумала: