него волшебные или ещё что-нибудь такое. Но он вообще любит рассказывать про свои преодоления!

Дуг захихикал над своей шуткой.

– Простите, мадам, – пробормотал Стэн, – шутки у Дугласа неуклюжие, словно медведь на язык наступил.

Бабушка Роуз засмеялась и восторженно потрепала их по головам:

– Если вы дружите с детишками, неважно, кто вы такие.

Она медленно оглядела странную комнату, переходящую в лес – деревья, занавес, земляной пол. Бабушка Роуз наклонилась, подобрала несколько лепестков, поднесла их к носу и глубоко вдохнула. А потом она увидела госпожу Пал.

– Это ты, Рани?

– Боюсь, я стала куда старше, Роуз, – ответила госпожа Пал. – Но, увидев тебя, сразу скинула лет двадцать!

К бабушке Роуз постепенно возвращались силы. Она легко прошла несколько шагов, отделявших её от госпожи Пал, и тепло обняла её.

– Этот молодой человек твой внук? – спросила она, посмотрев на Сумитру.

Тот обтёр ладонь о брюки и протянул руку бабушке Роуз:

– Я Сумитра.

– Спасибо тебе, Сумитра, и тебе, Рани. Я мало что видела, но точно знаю, что не стояла бы здесь без вашей помощи.

– Это сколько угодно, – сказал Сумитра, потом поспешно добавил: – Но, надеюсь, больше никогда такого делать не придётся.

Бабушка Роуз посмотрела мимо красного бархатного занавеса, на лес, которого не должно быть на чердаке.

– Питер? – позвала она.

Дядя Питер отошёл в сторону и стоял, опершись о толстый ствол дерева.

– Питер, надеюсь, ты не собираешься уйти навсегда, – произнесла бабушка Роуз.

Он повернулся, постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, а потом медленно вернулся в комнату. Когда он остановился перед бабушкой Роуз, то выглядел ужасно.

– Ты знаешь, что произошло? – спросил он.

Она кивнула.

– Слышала кое-что от детишек, пока сидела здесь.

– Мне очень жаль, Роуз.

– Знаю.

Бабушка Роуз неуверенно положила руку ему на плечо. Если она его ещё не простила, то уже начала к этому готовиться.

Остальные смотрели на них, не зная, что и сказать, потом мама хлопнула в ладоши.

– Так, кое-кто в этой комнате пахнет просто ужасно, и ему надо помыться… – начала она и отправила всех к лестнице, планируя сразу тысячу вещей. Хеди пошла вниз первой, хотя потом замедлила шаг, чтобы идти на ступеньку впереди бабушки и дедушки, которые осторожно спускались, держась за руки.

– Пожалуйста, не надо сегодня врачей, – настойчиво сказала бабушка Роуз в ответ на предложение мамы. – Я застряну в больнице на целый день, пытаясь объяснить невозможное. Сегодня я хочу просто провести Рождество с семьёй.

Искупавшись и согревшись, все собрались вокруг кухонного стола и с жадностью набросились на сандвичи с тостами, которые приготовили ребята и Сумитра.

– Джон, – произнёс папа, уминая четвёртый сандвич, – теперь-то мы услышим всю историю от начала до конца?

Дедушка Джон утёр рот салфеткой и посмотрел на внуков.

– Если хочешь услышать всю историю, то её должны рассказывать Хеди и Спенсер.

И ребята начали рассказывать, что с ними происходило с самой первой ночи на Скупом холме: как они пробрались в комнату, в которую заходить нельзя, и кто-то столкнул с полки альбом.

– Это была ты, бабушка Роуз? – спросила Хеди.

Та кивнула, и Спенсер задрожал от радости.

– Мы так испугались. Почему ты не подавала знаки дедушке Джону?

– Я… не могла видеть Джона в темноте так, как вас, – неуверенно проговорила бабушка Роуз. – Вы двое и Оливия были словно лампы, освещавшие всё вокруг себя, но вот дальше от вас – только темнота.

– Фамильный огонь, – напомнила госпожа Пал, переглянувшись с Хеди. – Кровных родственников можно видеть сквозь границы миров, словно маяки. Дети и Оливия – твои кровные родственники, а вот Джон, несмотря на всю твою любовь, – нет.

Бабушка Роуз положила ладонь на руку дедушки Джона и продолжила:

– Я слышала некоторые слова детишек, но очень глухо, словно через кирпичную стену. Дотрагиваться до чего-то оттуда было очень тяжело. Не знаю, как это описать. Я тратила очень много сил даже на то, чтобы просто написать что-нибудь в пыли или тумане, да и на те магниты. Я даже не знала, где я – просто казалось, что очень далеко. Но я каким-то образом могла говорить с вороной. Когда я увидела Хеди в полёте, я упросила ворону как-нибудь помочь. Слава небесам, что ей удалось убедить остальных упрямых созданий с крыши к ней присоединиться. Я не знаю, как и почему она меня слышала, но я этому очень рада.

– Я дал чудовищам задание – защищать тебя, – хадумчиво произнёс дедушка Джон, – чтобы они наблюдали за тобой сверху. Но вороны не было на крыше, когда мы переехали сюда. Ты, по-моему, купила её в Швеции и попросила поставить на крышу, чтобы у неё была компания.

Госпожа Пал постучала пальцем по губам, и её глаза загорелись.

– Швеция? Во́роны и воро́ны в скандинавской мифологии наделены большой силой.

Её прервали тихие звуки: шшшшш, потом крррррт. Возле коробки с птенцами вралехвоста, которую вернули в тёплый угол кухни, в половице открылось отверстие. Из него вытолкнули каменную руку – руку миссис Вилемс, которую древогляды утащили с чердака. Все удивлённо ахнули. Древогляды не закрыли отверстие сразу – с виноватым видом они извлекли из него три непарных носка.

– Так вот что происходит с носками, – удивился дедушка Джон, поднимая их с пола вместе с каменной рукой. Он покачал головой: – Интересно, сколько ещё всего они припрятали там, внизу?

Ребята подбежали к нему и потрогали каменную руку.

– Мы теперь можем починить миссис Ви, да? – спросил Спенсер.

Дедушка посмотрел на госпожу Пал. Та ненадолго задумалась, потом ответила:

– Мы можем достать немного клейкого клея.

– Волшебного клея? – уточнил Спенсер.

Сумитра шепнул:

– Это клей, который моя бабушка делает особенным. Ну, знаешь, суперклей, который чуть более супер, чем обычно. Не совсем волшебный. Но и не совсем неволшебный.

– Не разбалтывай все мои коммерческие тайны, Сумитра, – сказала госпожа Пал.

– Можно мне немножко? – Глаза Спенсера загорелись. – Пригодится, если, например, я палец себе отрежу.

Мама угрожающе кашлянула.

– Спенсер, даже не думай себе ничего отрезать. И неважно, есть у тебя волшебный клей или нет.

Но Сумитра подмигнул Спенсеру, когда мама отвернулась.

Позже все собрались в гостиной, чтобы посмотреть на картины с териями. Ни скунса, ни сороки видно не было. Мама и папа в качестве эксперимента сунули головы в картину, но не дальше подбородка, а детей даже близко к ним не подпустили.

– Там всё ещё воняет, – заметила мама, сморщив нос. – Пап, что мы с ними будем делать?

– Закроем картины картоном, чтобы они больше не проказничали, – сказал дедушка Джон, впервые за час выпустив руку бабушки Роуз. – Отойдите.