– Невероятно! – сказал он. – Их почти не видно!

– Что с твоей ногой?

Майкл посмотрел вниз. Нога распухла и с трудом помещалась в ботинке. Морщась от боли, он осторожно снял его, стянул носок и провел рукой по лодыжке. Она сильно болела, но перелома не было.

– Похоже на вывих, – сказал он.

– Это плохо?

– Не очень. Ее надо вправить.

– Что сделать?

– Вправить. Ты должна взяться двумя руками здесь и здесь, – он показал. – А когда я скажу, сильно рвануть на себя. Очень сильно. Сустав вернется на место.

Анна с сомнением посмотрела на него.

– Ты уверен?

– Вполне. Я видел, как это делал наш тренер в колледже.

– Майкл…

– Ничего не говори – просто сделай. Иначе будет хуже.

– Может быть, ты сам?

– Я не смогу. Придется тебе.

Анна вздохнула.

– Хорошо.

Она взялась руками там, где показал Майкл. Он сунул ботинок в рот и сжал его зубами.

– Это еще зачем?

– Не спрашивай. Давай!

Анна нахмурилась и рванула ногу изо всех сил. Майкл громко застонал сквозь зубы и повалился на бок. Ступня его выскочила из рук Анны, она вскрикнула и склонилась над ним.

– Майкл! Ты в порядке?

Из-под его закрытых глаз текли слезы. Он разжал зубы, и Анна увидела глубокие следы на ботинке, там, где он его прикусил.

– О, черт! – простонал Майкл.

– Майкл, ты же сам хотел…

– Ничего! Все правильно. Ты все сделала правильно.

Он открыл глаза и смахнул слезы тыльной стороной ладони.

– О’кей, теперь нужна тугая повязка.

Анна обхватила его за талию и закинула руку себе на плечо. Майкл с трудом поднялся, и они, раскачиваясь, пошли вперед, как два солдата, выживших в жестоком сражении.

Они добрались до машины спустя час, по дороге делая небольшие привалы. Анна в изнеможении рухнула в густую тень, отбрасываемую «сабурбаном», а Майкл уселся на полу и достал аптечку. От боли и усталости мысли в голове путались. Он вытащил аспирин и проглотил несколько таблеток. Затем он достал бинт и, морщась, стал перевязывать ногу.

– Я не могу поверить, – сказала Анна.

– Во что?

– В то, что он сделал это.

– Он спас нам жизнь.

– Майкл, он сам нас туда привел. Я не знаю зачем. Для чего это было ему нужно – чтобы мы попали в язву. Может быть, он и сам не знал, но это он привел нас туда!

На минуту воцарилась тишина.

– В любом случае, это не его вина. Это она, – сказал Майкл.

– Кто?

– Пустошь. Она каким-то образом отыскивает в нас все самое плохое и вытаскивает это наружу, как грязное белье.

– Ты его оправдываешь?

– Да. Может быть, он и думал о чем-то плохом, но в итоге он умер ради нас. Помни это!

– Даже Пустошь не может вытащить из человека то, чего в нем не было!

– Он никогда не был подлецом!

– Может быть, ты не все о нем знаешь?

– В любом случае, такой конец оправдывает все.

– Знаешь, я даже рада, что все закончилось именно так. Рядом с ним ходила смерть. Я это чувствовала.

Майкл зло посмотрел на нее.

– Ты понимаешь, что говоришь?

– Я понимаю, Майкл.

– Ты ни хрена не понимаешь! И несешь какую-то чушь. Помолчи, пока не придешь в себя.

– Извини, если задела тебя, но…

– Закрой свой рот, или его закрою я.

Анна ошеломленно замолчала. Она застыла на несколько секунд, как будто пытаясь понять смысл его слов, потом вдруг вскочила и быстро пошла прочь.

Он отвернулся и с тоской посмотрел на дорогу. Ему вдруг мучительно захотелось повернуть время назад. Когда все было хорошо, и никто еще не сошел с ума.

Майкл встал, осторожно ступив на поврежденную ногу. Лодыжка тут же отозвалась тупой болью.

«Ничего. Терпимо».

Он залез в машину и вытащил оттуда рюкзак Хорька: старый и грязный, темно-коричневого цвета, уже начавший расползаться по швам. В этих местах Хорек стянул его бечевкой. Майкл развязал тесемки и стал выкладывать содержимое на землю перед собой.

Вещей у Хорька было немного: маленькая бутылка воды с содранной этикеткой, полевой бинокль, ключи от машины с выжженными на брелоке инициалам «БФ», карманная библия «Нового Американского Пути» в мягкой обложке. На самом дне лежали мятая футболка с логотипом «Калифорнийских Орлов», выкидной нож и армейский пистолет без магазина. Под ними оказалась тонкая тетрадь с вложенной между страниц ручкой.

Все это Майкл методично раскладывал перед собой, как пасьянс, в котором проступала история Хорька. Того Хорька, который не был его другом, не был даже знакомым. Чужого человека, выигравшего туристическую путевку в ад.

Майкл отложил рюкзак и взял тетрадь.

Острая боль прострелила ему голову, и он тихо застонал, привалившись к машине. Равнина поплыла перед глазами, и Майкл почувствовал, что падает. Свет дня померк. И в этот момент его сознание вновь заполнил гул. Он напоминал раскаты грома, как тогда в Санта Ана, но на этот раз в нем слышались слова. Они врезались в сознание, словно выжженные раскаленным железом: «Поспешшши… Спешшши…» В черной пустоте перед Майклом появилась крошечная белая точка. Она горела ярче огня, ярче солнца. Она быстро пульсировала, и Майкл ощутил чудовищную мощь, таящуюся в ней. Безбрежную, непостижимую силу, перед которой блек весь мир, и даже чернота вокруг тускнела и отступала на второй план. Этот огонь жег, врываясь сквозь закрытые глаза в глубину сознания, и не было сил ни спрятаться от него, ни отвернуться. «Север!» – вновь загремел голос, и в этот миг яркая точка взорвалась нестерпимым белым светом, который затопил все вокруг, и не стало ничего, кроме нестерпимой яростной бесконечной белизны.

Майкл потерял сознание.

– Майкл! Боже, боже, боже! Майкл, очнись!

Он почувствовал холод на коже, открыл глаза и увидел над собой встревоженное лицо Анны. В руке у нее была мокрая тряпка, которой она водила ему по лицу.

– Ты жив! Я так испугалась. Господи! Сейчас я помогу тебе встать!

Анна обхватила его за плечи и усадила в тени машины, прижав спиной к колесу.

– Что с тобой? Ты в порядке?

Майкл потер виски и зажмурился. Несколько секунд он сидел неподвижно, слушая, как бьется сердце. Сперва частые и болезненные, его удары становились все реже, и, одновременно с этим, боль в груди стала слабеть. Он посмотрел на Анну.