Я вздохнул и сказал:

— Оставьте меня, капитан Скотт! — и вряд ли он меня больше полюбил. — А что, разве Джин Родденберри[59]отдал тебе эксклюзивные права шутить по поводу его персонажей?

— Нет, но это как если бы я сделал номер о рыбах. Просто нельзя воровать темы у других юмористов, это не принято на эстраде. Хотя откуда тебе знать, — уколол он.

— А если существо наполовину рыба, а наполовину бог Вулкан? Можно мне о нем шутить?

Он задумался, а потом ответил совершенно серьезно:

— Можно, если не про «Звездный путь». И если это существо значится в рыбном меню ресторана, тогда оно твое, я не претендую.

Майк Меллор всегда напоминал мне, что я шарлатан. Если бы в рекламных роликах меня показывали просто говорящим в телекамеру, я бы почувствовал, что знаменит законно, но поскольку меня показывали именно за работой, когда я делал то, чем зарабатывал «Джимми Конвей», то получалось сплошное вранье — мол, я один из ведущих юмористов. Я никогда не чувствовал себя в своей тарелке, находясь в одном зале с Майком Меллором. ОН ЗНАЛ. Я ощущал это всякий раз, когда он оказывался рядом. Я не понимал, откуда он знал, я просто чуял, что ОН ЗНАЛ. Мне стало известно, что он выспрашивал у других юмористов, не играл ли Джимми Конвей с ними в концертах. Я видел, как он беседует с одним продюсером, кивком указывая на меня. Майк Меллор активно копил на меня компромат, и я чувствовал, что моя страшная тайна вот-вот будет раскрыта.

И до меня начинало доходить, что если я намерен сохранить свой миф о знаменитом юмористе, то есть только один выход. Скоро выбора не останется, придется просто выйти и сделать это. Отдать себя на суд живой аудитории.

И такая перспектива меня ужасала. Но судьба уготовила это испытание раньше, чем я ожидал. На той же вечеринке присутствовала и Стелла Скривенс. Я как раз собирался с ней поговорить, но ждал, пока от нее отлипнут папарацци из таблоидов, потому что не хотелось потом полчаса оправдываться перед Нэнси.

— Привет, Джимми, — сказала она, лихо целуя меня под всполохи фотовспышек. — Хочу попросить тебя об одном одолжении.

Майк Меллор подслушивал, прячась за слоеным тортом.

— Я организую благотворительный гала-концерт в «Палладиуме», ведущие юмористы, музыканты и так далее, сбор средств на звездный мемориал в память о Билли. Ты не против выступить минут на десять?

— М-м, ну да, наверное, — заметался я. — Рад буду. Всего десять минут? Могу больше, если надо…

— Ну и отлично. Посмотрим, как у нас получится, мне еще надо заполнить пару дырок.

Я чувствовал сверлящий взгляд Майка.

— А как насчет Майка, например?

— Гм, вообще-то я уже план по юмористам выполнила, — смутилась Стелла.

— Не переживай, — сказал Меллор, глядя на меня в упор. — Я обязательно приду послушать тебя.

Вот так я и согласился выступить перед двумя тысячами зрителей. Мой сценический дебют должен был состояться на самом главном шоу года. Я напоминал себе человека, который все хвастался черным поясом по дзюдо, и вдруг на него напала свора жутких бандитов, а теперь все ждут, что он их расшвыряет одной левой. Мне сказали, что Би-би-си станет транслировать концерт в прямом эфире, а потом еще сляпает видеофильм. Все эти новости подавали как некий фантастический поворот, который небывало поспособствует благотворительности, а мне всего-то и захотелось, что сменить пол и стать монахиней в дебрях Парагвая.

Назначили дату. В середине сентября. Ровно через год после того, как я впервые притворился другом Билли Скривенса, и теперь я должен был по-настоящему пойти по его следам. В прямом эфире, в присутствии двух тысяч зрителей. Миллионы телезрителей в прямом эфире.

— Я смогу! — громко возвестил я у себя дома в Сифорде. — Я стану наконец-то настоящей звездой! — заявил я своей собаке. — Я буду просто чудо! Я добьюсь колоссального успеха, я уверен!

А собака засопела, и задышала, и склонила голову набок, и подумала: «Ну чего это он забился за кровать, в самый угол?»

27, проезд Вязов

Восточный Гринстед

Западный Суссекс

Англия

Дорогой Джеймс,

Боже, боже, боже! Сегодня последний день каникул, а я еще не сделал задание по истории о Тюдорах, надо срочно заняться, а то завтра страшно идти в школу.

Теперь, Джеймс, тебе, наверное, кажется смешным то, что тревожило тебя в тринадцать лет. Например, то, как ты боялся нарваться на неприятности или оказаться в смешном положении, или твои переживания, нравишься ты людям или нет. Ты, наверное, понял, что перебороть страх можно только действием. Если вот ужасно боишься высоты, надо заставить себя прыгнуть с высокого здания. Вообще-то нет, тогда ты умрешь, так что это неудачный пример, но в принципе, если чего-то боишься, надо постараться заставить себя это сделать.

Как вот в прошлом году, когда надо мной издевался Кевин Фрейзер. Учитель со мной об этом побеседовал и сказал: «Тебе нечего бояться кроме самого страха». А потом улыбнулся мне и говорит: «Понимаешь?» А я кивнул, и все мне было ясно. Нечего бояться, кроме страха. Ну и кроме того, что Кевин Фрейзер мне врежет, думал я, этого тоже все-таки стоит бояться. Или что будет меня пинать, когда упаду. Как-то все же такая перспектива довольно-таки пугала. Или что он мне заломит руку за спину и отнимет обеденные деньги, а мой ранец закинет на гараж. Вообще, чем больше об этом думаю, тем больше кажется, что мистер Сток меня совсем не понял, потому что я боялся не страха, а конкретно Кевина Фрейзера.

Но если ты чего-то боишься, что на самом деле не страшно или не опасно по-настоящему, в таком случае надо заставить себя это сделать. Если, конечно, у тебя не фобия или что-то такое, потому что тогда совсем другое дело. Это общепризнанное медицинское состояние, и таким людям нужен чуткий совет, чтобы они сумели его перебороть и взять себя в руки.

Большинство людей не достигают того, о чем мечтают, потому что так и не находят мужества сделать реальный шаг. Это как в песне: «Человеку нельзя без мечты, без мечты не сбываются сны». Хотя мне часто снится, что я в Арндейлском центре[60]совсем без одежды, но лучше уж пусть такой сон не сбывается, нет уж, спасибо.

Искренне свой,

Джимми.

— Вообразите, вот если бы в «Звездном пути» был персонаж, полу-Вулкан, полурыба… — со смешком объявил я в микрофон, тряся в недоверии головой от глупости подобной мысли. — Он вроде бы почти всегда в своем уме, кроме случаев, когда прямо под носом у него появляется крючок с червячком… Тут рыбная сторона его натуры не устоит, правда? «Хм, забавно, капитан, кажется, огромный ржавый крюк прорывает мне щеку и у меня обширное внутреннее кровотечение…»