Но вот и ворота, и один из часовых, к счастью, Филипп, приятель савояра Сильвио.

– Куда идешь, гражданка?

– А вот этого тебе знать вовсе не следует, гражданин.

Филипп смущенно поскреб подбородок. Он несколько раз видел ее с генералом и не хотел попасть впросак.

– Пароль? – наконец спросил он.

– Свобода. – Пароли устанавливал Луи, и они не были для нее тайной. – Отзыв?

– Вселенная. Проходите, гражданка…

Амелия шутливо отдала Филиппу честь и стрельнула в него зелеными глазами. Филипп вздохнул и еще долго провожал ее глазами, пока она шла по дороге.

А Андре, едва Амелия покинула город, тотчас же отправился к гражданину Кассандру.

– Она ушла, – донес запыхавшийся агент. – Покинула город.

– Так я и думал, – буркнул Кассандр. – Сейчас она отправится к англичанам и донесет им, что у нас в пять раз меньше сил, чем у них. – Он покачал головой. – Ладно! Рано или поздно герцог все равно бы об этом узнал. Надо срочно сменить пароли, чтобы нас не застигли врасплох.

Миновав последний французский пост, Амелия оказалась на той же самой дороге, по которой она столько раз ходила в Долину роз. Солнце спряталось за тучей, и на мгновение Амелию охватил страх. Она захватила с собой пистолет, но легко предвидела ситуацию, в которой он не смог бы ее выручить. Преодолев себя, она двинулась вперед. «Англичане носят красные мундиры… Я говорю по-английски. Я объясню им…»

Впереди показался всадник в красном мундире. По его бокам двигались еще двое. И ей сразу же захотелось бежать – со всех ног, точно так же, как заяц удирает в нору, чуя опасность.

Но ей было некуда бежать. Она вытащила из кармана белый платок и несколько раз махнула им в воздухе, после чего двинулась навстречу всадникам. Солнце вновь вышло из-за тучи, и она видела, как оно золотит пыль, вздымающуюся из-под копыт лошадей. Одна из лошадей мотнула головой и чихнула.

– Добрый день, сэр, – проговорила Амелия по-английски, когда между ней и всадниками оставалось несколько шагов. – Я иду из Дюнкерка. У меня важные сведения для его светлости от его друзей.

Молодой человек, который ехал посередине, – круглолицый, курносый, с жидкими темными волосами – с тоской оглянулся на своих спутников.

– В этой стране что, все говорят только по-фламандски? – на чистейшем французском спросил он. – Черт знает что такое!

– Вы француз? – изумилась Амелия. – Роялист из войска герцога Фредерика?

– Однако! – в свою очередь, изумился всадник. – А вы кто такая, – он смерил ее взглядом, – сударыня?

– Сначала вы, – заявила Амелия. Всадник вновь окинул ее взглядом, но решил, очевидно, что терять ему нечего, и пожал плечами.

– Меня зовут Никола де Флавиньи, – представился он. – И хоть по рождению я француз, но тем не менее в настоящее время я лейтенант его величества короля Британии.

Амелия сразу же перестала улыбаться.

– Вы лжете. Вы не можете быть Никола де Флавиньи. Никола де Флавиньи мертв.

– Мертв? – вытаращил глаза всадник. – Позвольте, но…

– И я знаю об этом от его сестры, – отрезала Амелия, отступая на шаг и поудобнее сжимая пистолет в кармане. Лже-Никола мрачно поглядел на нее.

– С Анриеттой все в порядке? – спросил он. – Ее не тронули? А дядя?

– Вы даже и о ее дяде знаете? – холодно спросила Амелия.

– Да, знаю! – рассердился ее собеседник. – Потому что это и мой дядя тоже! Маркиз Александр де Доль, который живет в замке возле Амьена, разводит розы… А его жена – эта… эта… – он хотел сказать резкость, но сдержался. – Маркиза Тереза, – проговорил он, дернув щекой. – Может быть, вам угодно, сударыня, чтобы я описал узоры на коврах или сюртук слуги Лорана? А что тетушка Клементина, она еще жива?

Амелия нерешительно кивнула.

– Так я и думал, – объявил Никола. – Она всех нас переживет, с нее станется. Она пережила всех мужей, всех любовников, теперь остались только родственники.

Молодая женщина заколебалась. Он говорил так уверенно и притом походил на Анриетту, как брат походит на сестру. У обоих были одинаковые очертания лица, одни и те же глаза, одинаковый цвет волос…

– Если вы и в самом деле Никола, – наконец спросила Амелия, – почему ваша семья считает, что вы умерли?

– О, для этого у меня были свои причины. Позже я их объясню. – Он вздохнул. – Если вы встречали мою сестру, может быть, вы знаете, где она сейчас?

– Знаю. Она в Дюнкерке.

– Это она послала вас? – осведомился Никола. Не сводя с него глаз, Амелия кивнула. – У вас есть сведения для нас? Тогда, – он соскочил с лошади, – идемте, я провожу вас к герцогу. Как вас зовут, сударыня?

– Графиня Амелия фон Хагенау. Я невеста виконта де Вильморена. Я приехала из-за Рейна, – продолжала она, поколебавшись, – и мне кажется… то есть я почти уверена, что мне приходилось слышать ваше имя раньше. Кажется, вы дрались с кем-то на дуэли? В моей стране?

– Нет, – хмуро ответил Никола, – я был секундантом. Не угодно ли вам сесть на лошадь, сударыня? Нет? В таком случае я тоже пойду пешком. Говорят, это полезно.

И все четверо – он, молодая женщина и двое всадников в красной форме – двинулись по направлению к деревне Онскот, в которой герцог Фредерик устроил свой штаб.

– Это была очень нашумевшая дуэль, – заметила Амелия, поглядывая на своего собеседника. – Кажется… то есть я почти уверена… вас же выслали после нее из страны? – Брат Анриетты молчал. – Все общество было на вашей стороне. Родные погибшего дуэлянта поступили с вами просто бесчеловечно!

Никола резко остановился.

– Бесчеловечно, сударыня? – проговорил он, еле сдерживаясь. – Если бы вы были там… если бы вы видели этого несчастного, который корчился на холодной земле… он ведь умер не сразу… если бы вы слышали, как он стонал, что его жена не переживет этого… И доктор ничего не мог сделать! Он умер по дороге… – Никола так яростно дернул за узду, что конь мотнул головой и недовольно заржал. – Черт бы побрал эти дуэли! Из-за какой-то неосторожной фразы… – Он поглядел на застывшее лицо Амелии и опомнился. – Впрочем, вам это, наверное, неинтересно… Вы хотели знать, почему семья считает меня мертвым. Меня тяжело ранили в одной стычке, я месяц провел между жизнью и смертью… Но выжил, хотя слухи о моей смерти дошли до семьи. Я узнал об этом, но не стал их опровергать. Иначе – иначе мне пришлось бы вернуться домой и постоянно сталкиваться с… с тем, кто победил на той дуэли. А я не мог. Мне тошно было видеть его, поймите! Я воевал, я видел разное, но когда я вспоминаю, как рыдал этот несчастный, умирая… мне вот здесь делается нехорошо. – Он стукнул себя по груди. – У него была старая мать, он был обыкновенный человек, молодой, только жить и жить… и он никому не делал зла. Я узнал, я потом расспрашивал о нем разных людей, которые его знали. Как он мучился, умирая, как… – Никола покачал головой. – Тогда я верил, что это было дело чести. А сейчас я вовсе не уверен в этом. И я не уверен, что высылка из страны была для нас, для тех, кто принимал в дуэли участие, достаточным наказанием.