Виконт ничего не сказал, а про себя подумал, что лорд Мартиндейл не случайно приставил Фергуса к своей дочери и Макенна намеренно вызвался быть кучером для того, чтобы следить за ней и опекать ее.

Когда Деверелл и Феба вошли в малую гостиную на первом этаже, где лежал раненый, Фергус лишь скользнул по ним взглядом, но ничего не сказал.

Феба начала суетиться вокруг пострадавшего, тогда как виконт некоторое время стоял молча, а затем стал объяснять, как намерен доставить всех домой.

– Править лошадьми будет Грейнджер, – сказал он, – а вы поедете в экипаже. Когда доберетесь до дома, Грейнджер распряжет лошадей и поставит их в стойло. Вы можете сами проследить за этим.

Фергус кивнул.

Грейнджер ждал за дверью; он был охвачен радостным волнением, чувствуя себя участником опасного приключения.

В холле Феба снова надела длинный плащ с капюшоном и взяла Деверелла под руку. Первым дом покинул Фергус, которого вели под руки Грейнджер и лакей.

Когда все уселись в карету, она тронулась и медленно покатилась по безлюдным ночным улицам. Званые вечера и балы в великосветских домах уже давно закончились; дамы разъехались по домам, а большинство джентльменов отправились в свои клубы, расположенные в районе Сент-Джеймс. В Мейфэре все стихло до позднего утра – фонари были погашены, двери заперты на засовы.

Заявив, что ему намного лучше, Фергус сел рядом с Грейнджером на козлы, а Деверелл и Феба остались одни в темном экипаже.

Несмотря на царивший вокруг полумрак, виконт чувствовал на себе взгляд Фебы: она была не испугана, но насторожена. Он не пытался снова заговорить с ней о ее агентстве или помогавших ей людях, поскольку знал, что всему свое время. Наступит срок, и они безоглядно предадутся страсти, а пока надо было терпеливо ждать этой минуты.

Фергус показывал Грейнджеру дорогу, и через некоторое время карета свернула в узкий проулок, вдоль которого тянулось ограждение городской усадьбы Эдит. Миновав его, экипаж направился к конюшне, расположенной за большим садом.

Въехав в конюшню, Грейнджер остановил лошадей, и Деверелл, после того как помог Фебе выйти из кареты, распорядился, чтобы Грейнджер отвел Фергуса в комнату, расположенную над каретным сараем.

– А я пока провожу мисс Маллесон в дом, – добавил он. – Когда ты закончишь все дела, возвращайся в клуб.

– Будет исполнено, сэр. – Грейнджер по-военному отдал честь, а затем направился к лошадям; Фергус, поблагодарив виконта за помощь, последовал за ним.

Взяв мисс Маллесон под руку, Джослин вывел ее из конюшни.

– Спасибо за то, что вы помогли Фергусу, – сказала она. – Этот человек все еще считает себя молодым и полным сил, хотя это далеко не так.

– Мы все такие, – насмешливо заметил виконт. Они подошли к незапертой калитке в ограде, и Феба показала на ключ, висевший рядом с калиткой.

– Когда будете уходить, заприте калитку на ключ и перебросьте его через ограду; утром я его найду и подберу. – Повернувшись, Феба направилась по тропинке через сад, и виконт последовал за ней.

Тропинка привела их к черному ходу, но прошла дальше и завернула за угол дома.

Виконту было очень интересно увидеть, каким образом мисс Маллесон тайно покидала свою комнату, а затем возвращалась в нее, и вскоре он получил ответ на свой вопрос. Подойдя к застекленной двустворчатой двери, ведущей, вероятно, в комнату для занятий рукоделием, Феба открыла ее и проникла внутрь, ничуть не удивившись тому, что Деверелл последовал за ней.

В комнате было темно, но Феба знала дом как свои пять пальцев и прекрасно ориентировалась в темноте.

Услышав, что виконт повернул ключ в замке двери, ведущей в сад, она резко остановилась. В ее планы входило поблагодарить Деверелла за всей, пожелав ему спокойной ночи, расстаться, но у него, по-видимому, были совсем другие намерения.

Стараясь ступать бесшумно, виконт приблизился вплотную к Фебе, и она тут же оказалась в его объятиях, ее спина прижалась к его крепкой груди.

Убрав завитки с ее затылка, Джослин припал к нему губами, и Феба, закрыв глаза, попыталась унять бившую ее сладкую дрожь. Это ей не удалось, и от его глубокого обольстительного голоса по ее спине побежали мурашки.

– Эта ночь еще не закончилась для нас, – прошептал виконт ей на ухо, и ее висок обдало его жаркое дыхание.

Итак, он не забыл своих обещаний. У Фебы трепетала каждая жилка от волнения и радостного предвкушения. Боясь поверить в то, что сейчас сбудутся ее заветные мечты, она в нерешительности спросила:

– Вы хотите сделать это… здесь?

Губы Деверелла вновь коснулись ее затылка.

– Я живу в клубе и не могу пригласить вас в свою спальню. Поэтому… – Он сделал паузу. Феба, затаив дыхание, ждала окончания фразы.

Деверелл крепче прижал ее к себе, и она ощутила его грубую мужскую силу.

– Поэтому проводите меня наверх, в свою спальню.

Поднимаясь по лестнице, Феба слышала за собой осторожные шаги: виконт не пытался дотронуться до нее, но она все равно каждой клеточкой ощущала его присутствие.

Когда они двинулись по галерее в центральную часть дома, Деверелл поравнялся с ней.

– Где находится комната Эдит? – неожиданно спросил он.

– В глубине дома. Ее окна выходят в сад, – ответила Феба.

У ее тети был чуткий сон, и она предпочитала тихие комнаты, куда не доносились посторонние звуки. Кроме того, Эдит, опасаясь, что ее может замучить бессонница, обычно пила на ночь снотворное и спокойно спала до самого утра.

– А где ваша горничная?

– Она спит.

Служанка обычно не ждала возвращения своей госпожи в ночи, когда та проводила операции по спасению попавших в беду девушек. Если Фебе необходима была ее помощь или ей нужно было что-нибудь срочно обсудить со Скиннер, она будила ее.

Подойдя к двери своей комнаты, Феба вдруг явственно осознала, что находится наедине с мужчиной глубокой ночью и поблизости нет никого, кто мог бы прибежать на ее крик, прийти ей на помощь в трудную минуту. Деверелл был искусным, опытным любовником, привыкшим брать от жизни все, чего ему хотелось, а это значило, что он способен сделать с ней все, что угодно, и уж точно на этот раз овладеет ею. Странно, но мысль об этом не вызывала у нее страха; Феба испытывала лишь сильное волнение и трепетала от предвкушения. Более того, она сама стремилась к близости с ним! И все же в глубине ее души таился страх: она боялась, что в последнюю минуту волна привычного отчаяния накатит на нее и ею овладеет паника.

Надеясь, что этого все же не случится, Феба отважно переступила порог своей спальни, и виконт, войдя вслед за ней, закрыл дверь. Затем он с любопытством огляделся вокруг. В глаза ему сразу же бросилась большая кровать под опиравшимся на четыре столба балдахином из изумрудного шелка; полог был откинут и перевязан золотистым шнуром с кисточками. По обеим сторонам от кровати, резная спинка которой была вплотную придвинута к стене, располагались окна, выходившие на улицу. Портьеры на окнах были плотно задернуты, и помещение освещалось лишь мерцавшей масляной лампой, стоявшей на туалетном столике.