М-да. Даже спрашивать не хочу, как она умудрилась туда засунуть нос. Впрочем, рано или поздно Ева бы все равно догадалась, что социальные службы в нашей стране благотворительностью не страдают.

– Мы с вами отвлеклись, – вернул меня из мыслей адвокат. – Отсутствие свидетельств и алиби – полбеды. Вторая – это неоспоримые доказательства. Точнее, труднооспоримые.

– О чем вообще речь?

– Ваша сперма. Ее следы нашли на всех трех жертвах.

– Бред! – Я опять вскинул руки и со звоном цепей опустил на столешницу. – Да я в глаза этих баб не видел, не то что трахал. Я разве похож на идиота? Даже если бы хотел убивать, то не так бездарно.

– Боюсь, это не аргумент в суде для вашего оправдания. Однако нужно подумать, где могли бы достать ваш материал злоумышленники, если это искусная имитация. Вы когда-нибудь были донором спермы?

– А я что, похож на того, кто станет дрочить в баночку? – вспылил и сам понял, что перегибаю. Это все нервы. Нужно успокоиться и ответить спокойно. – Нет, не был. С этим делом я всегда был крайне осторожен. Всегда предохранялся, мне не нужны незапланированные дети.

– Презерватив? – уточнил Дитрих, будто это важно.

– Да.

– Прекрасно. – Он вытащил телефон и набрал какое-то сообщение, похоже, Клаусу. Когда пришел ответ, Дитрих попросил: – А теперь вспомните, пожалуйста, всех своих партнерш за последние пару лет. Это очень важно для следствия.

Мои брови взметнулись вверх. Он это серьезно сейчас? Впрочем, если напрячь память, то ничего сложного. Их было не столь много, чтобы не запомнить имен, все же гулящим налево и направо я бы себя не назвал. Катерина из финансового, Марина на выставке во Франции, Добрынина и Варвара.

– И фройляйн Демина? – уточнил немец.

– Да, но ее точно вычеркивайте.

– Нельзя пренебрегать данными.

– Вычеркивайте, говорю, – повысил голос, при этом не собираясь объяснять немцу свою полную уверенность в девушке. Во-первых, девственница, во-вторых… что во-вторых, я не знал, но в ее непричастности был уверен на все двести процентов.

Еве просто не было резона меня подставлять, слишком случайная переменная в моей жизни, чтобы обвинить девушку.

– Мы постараемся проверить всех, – заверил Дитрих и замолк. В тот же момент его мобильный затрезвонил еще раз. Вчитавшись в пришедшее сообщение, немец нахмурился, а после поднял на меня тяжелый взгляд. – Клаус спрашивает, насколько далеко он может заходить в своем расследовании?

Я удивленно вскинул брови:

– А есть границы?

– Границы есть всегда, – пояснил Витгенштайн. – В процессе может выясниться много неприятных вещей про весьма могущественных людей, в духе тех фотографий, что вам были предоставлены. И здесь два выхода.

– Каких, интересно?

– Вот потому я и задаю вам вопрос о границах. Если вскроется что-нибудь ужасающее, договариваться по-хорошему или же идти до конца?

Он хищно сощурился, впервые став похожим на Клауса в своей суровости, и я понял, что он ждет вполне определенного ответа.

– До конца. Только аккуратнее, не хочу, чтобы зацепило невиновных людей.

– Понял вас, – удовлетворенно ответил немец. – Сделаем все, что будет в наших силах.

* * *

За сутки до…

Немцы любят чистоту, порядок и организованность, а Клаус Сайн-Витгенштайн был ярким представителем своей нации. Особенно он не любил лишних людей и прочие раздражающие факторы. Наверное, именно поэтому в своих путешествиях детектив предпочитал снимать квартиры, а не останавливаться в отелях.

Как и у всякого педанта и аккуратиста, у Клауса были свои ритуалы. На определенном рубеже расследования, когда фактов уже было предостаточно, но общая картина складываться не торопилась, он заваривал зеленый чай стоимостью в несколько сотен долларов за сто грамм и… думал.

Раньше вместо чая был кофе и сигары, но пафос со временем приедается.

В данный момент господин Сайн-Витгенштайн стоял у панорамных окон своей квартиры и задумчиво смотрел на журнальный столик, заваленный фотографиями, распечатками и обрывками записей. На стене висела такая же карта-схема с именами людей, данными по ним и примечаниями на немецком в скобках. В центре этой паутины была фотография Руслана Коршунова, к которому и тянулись цепкие нити-лапы от остальных участников этой авантюры-ловушки.

– Итак… – Немец отбросил с высокого лба светлую прядь волос и с прищуром посмотрел на изображение клиента. – Будем честны и откровенны: вы в полной жопе, Руслан Михайлович.

Жопа была эффектная и даже вызывающая восхищение, так как над проработкой таких великолепных форм явно работали и даже не один месяц. Крах господина Коршунова готовили любовно и неторопливо, учитывая каждую мелочь и позволяя жертве напоследок почувствовать себя охотником.

Клаус сделал глоток коллекционного чая и вновь пристально уставился на стенд. В центре Руслан, сверху наиболее важные фигуры расследования, сбоку эпизодичные, а внизу малозначительные, но мелькнувшие больше одного раза.

Длинные пальцы детектива подцепили одну из нитей, тянущихся к клиенту, и скользнули по ней выше, к изображению Влада Соколовского. Темной лошадки, с которой все началось. Все отзывались о парне, как о типичном развращенном представителе золотой молодежи, который думает лишь об удовольствиях и том, как потратить папины денежки… но если копнуть чуть глубже, то картина получалась совершенно иная.

Влад был на хорошем счету в университете и, к огромному удивлению Клауса, даже сдавал экзамены сам, а не путем взяток. То есть не дурак. Совсем не дурак.

Двадцать четыре года, из которых он несколько лет работал под началом отца в одной из его головных компаний, а год назад его перевели в дочернюю… которую Влад эффектно, как по нотам, развалил за полгода и старательно пытался впарить Руслану Коршунову, играя при этом малолетнего придурка.

И что самое интересное, выгорело! Коршунов, самая хищная птица российского бизнеса, повелся, как миленький.

Дальше клуб…

Который тоже начался с Влада, притом затаскивали туда Руслана всеми правдами и неправдами, даже посулив отдать столь желанную им компанию.

Но каким бы прошаренным товарищем не был младший Соколовский, организация клуба – явно не его рук дело. Согласно нарытой информации, это адово местечко существовало уже лет десять… В то время Владу было четырнадцать. То есть маловат для такой организации.

Клаус задумчиво постучал пальцами по стене в затейливом ритме Марсельезы, почти залпом допил чашку и достал телефон, сразу открыв одну из папочек, где была информация по бизнесу Соколовских.

Через полчаса еще более задумчивый немец все же нервно курил у окна.

За последние пять лет Соколовским-старшим было поглощено около десятка компаний, притом схема была до боли знакома – именно по ней действовали с Русланом. Подставляли под удар одну из дочерних фирм, а после изнутри расшатывали систему. Кого-то получалось добить такими методами, а вот остальных… кто в тюрьме, кто в гробу, кто в психушке.