Ричард III был не чужд учености и неплохо разбирался в науках, особенно в богословии, поэтому на следующий день он решил доставить себе изысканное удовольствие:

«В 25-й день сего месяца, по приказанию и пожеланию господина короля, в большом зале Коллегии проведены были два торжественных диспута, а именно: первый — по нравственной философии, магистром Томасом Кервером в качестве оппонента, и неким бакалавром той же Коллегии; далее, проведен был другой торжественный диспут, теологический, также в присутствии Короля, — магистром Иоханнесом Тайлором, профессором священной теологии, и магистром Виллельмом Гросином[134], отвечавшим на вопросы. Всех их господин король вознаградил и торжественно, и с почестями, а именно: доктора священной теологии — ланью и сотней солидов, его собеседника — ланью и пятью марками; магистра, проводившего диспут по философии, — ланью и пятью марками, а бакалавра, отвечавшего на вопросы,- ланью и сорока солидами. Сверх того даровал славный король председательствующему и ученым двух ланей, а также пять марок на вино, и т. д. Да живет король вовеки!»

Отобедав, Ричард III отправился в Вудсток, где сумел покорить сердца жителей ловким политическим ходом. В свое время король Эдуард IV, прельстившийся красотами местного пейзажа, приказал приписать часть общинных земель к заповедному Уичвудскому лесу. Ричард вновь перевел эти угодья в разряд обычных земель, восстановив вудстокцев в правах пользования ими. Как и в Лондоне и Вустере, городские олдермены попытались поднести королю богатые дары под тем предлогом, что это поможет частично покрыть расходы на путешествие. Однако Ричард с благодарностью отклонил предложения горожан, заявив им, что предпочитает получить их сердца, а не деньги.

* * *

Там же, в Вудстоке, Ричард занялся ирландскими делами, настоятельно требовавшими его внимания. Ирландцы чеканили серебряную монету, весьма похожую на английскую, но стоящую гораздо меньше из-за большого количества примесей, чем причиняли ощутимый ущерб английской торговле.

Поэтому король постановил, что «на обеих сторонах каждой серебряной монеты, которая отныне будет чеканиться в нашей стране Ирландии, изображения по центру должны с сего времени четко и ясно отличаться от монет, отчеканенных в нашем королевстве, и имеющих с одной стороны герб Англии, а с другой стороны надпись “3 кроны”. Разбить и совершенно уничтожить все формы и штампы, содержащие начертания для производства серебряных монет, повсюду в нашей стране [Ирландии], где они до сих пор изготавливались и чеканились. Аннулировать и совершенно отменить всякого рода привилегии по чеканке в любом городе в пределах нашей страны [Ирландии], за исключением нашего города Дублин и нашего города Уотерфорд под страхом конфискации всех материалов для чеканки в любом другом месте нашей страны [Ирландии], за исключением тех, что перечислены выше».

Но в целом король мудро избегал прямого вмешательства в управление Ирландией, назначив наместником Джеральда Фицджеральда, графа Килдерского[135], и подтвердив полномочия прочих королевских чиновников в этой неспокойной провинции. Одновременно Ричард III принял присягу верности от другого могущественного ирландского лорда — Джеймса Фицджеральда, графа Десмондского. Он предложил Десмонду отказаться от ношения ирландской национальной одежды, а в качестве компенсации и демонстрации своей приязни послал ему платья, дублеты, шоссы и шляпы, королевскую ливрею, а также золотой воротник, украшенный розами, солнцами и изображением белого вепря. Дом Йорков был связан с домом Десмондов давними дружескими отношениями: отец графа в прошлом неоднократно оказывал Йоркам важные услуги, о которых Ричард не забыл, вступив на престол. Кроме того, король и граф имели общих врагов: Джеймс не без оснований полагал, что смертный приговор его отцу[136] был вынесен Эдуардом IV в результате происков Вудвиллов, а Ричард III считал это семейство ответственным за гибель своего брата, герцога Кларенсского, чья казнь все еще омрачала ему жизнь. Король заявил, что «отец вышеупомянутого графа… был незаконно лишен жизни и убит в результате манипуляций законами Ирландии со стороны некоторых персон, осуществлявших здесь управление и власть, в нарушение всех представлений о чести, здравомыслии и совести. Однако же подобный горестный случай был и произошел в королевстве Англия с его братом герцогом Кларенсским, а также и с другими его близкими родственниками и добрыми друзьями, посему Его королевская милость всегда внутренне сострадал и сострадает гибели его вышеупомянутого отца и одобрит, если его вышеупомянутый кузен нынешний граф правильным образом и в соответствии с законом в любое время с сего момента обратится в суд или попытается наказать их».

Покинув Вудсток, кортеж пересек Котсуолдские холмы и 1 августа вступил в Глостер — город, который всегда был надежным оплотом дома Йорков. Сюда же прибыли послы Франции и Бургундии с официальными поздравлениями от своих монархов. Ричард даровал Глостеру самоуправление и независимость от одноименного графства — подобной привилегией к тому времени располагали только Лондон, Йорк, Бристоль и Ковентри.

* * *

В Глостере Ричарда нагнал герцог Бакингемский, который вез крайне важные известия. Он провел в Лондоне после отъезда королевского кортежа неделю с лишним с большой пользой, как ему казалось, хотя занимался отнюдь не только делами, связанными со вступлением в должность лорд-констебля. Отчаявшись добиться законными средствами признания за собой всех принадлежавших Боэнам титулов — графств Херефордского, Эссексского и Нортхемптонского, — герцог решил оказать своему повелителю непрошеную «услугу», которая связала бы их двоих обшей кровавой тайной и вынудила бы короля уступить. Он организовал тайное убийство детей Эдуарда IV и ликвидировал, как ему казалось, серьезную опасность, которую представляли для Ричарда отстраненные от наследования трона принцы[137]. Вряд ли герцог, каким бы недалеким человеком он ни был, решился на такой поступок самостоятельно. Вероятнее всего, король говорил при нем, что племянники — настоящее бельмо в его глазу, и слава богу, что их судьба мало кого в Англии волнует. Но одно дело обмолвиться в сердцах или даже тайно желать; другое — действительно отдать приказ об убийстве. Ричард мог бы решиться на устранение племянников, но только в том случае, если бы ему грозила реальная и непосредственная опасность с этой стороны. Однако же в ходе путешествия королевство повсеместно демонстрировало ему свою лояльность.