— Да ведь я ничего особенного не делаю, — отвечая Ольге, сказала она. — Просто выставку устраиваю, только на свежем воздухе.

— Для тебя, может, и ничего особенного, а для меня спасение, — улыбнулась Ольга. И добавила уже без улыбки: — Что-то у меня сил для жизни совсем не осталось. Очень заметно, да?

— Вообще-то да, — кивнула Мадина. И, наконец решившись, спросила: — А что у тебя с Аркадием, Оля?

— Ничего, — пожала плечами та. — Самое точное слово для наших теперешних отношений: ни-че-го.

— Но вы ведь не расходитесь.

— Не расходимся. Он, по-моему, ленится совершать какие бы то ни было действия по отношению ко мне. Или, вернее, не ленится, а просто не считает нужным тратить на это время и силы. А я… — Ольга задумалась. — А я и сама не понимаю… Да нет, понимаю, — твердо сказала она. — Я боюсь одинокой старости, вот и все. И по сравнению с этим страхом все остальное отходит на второй план. Да, мне противно жить с мужчиной, который меня расчетливо предал. Не изменил мне, а вот именно предал. После всего, что у нас с ним в жизни было. Но «противно» — это очень маленькое чувство по сравнению со страхом одиночества и немощи. Это и не чувство даже, а просто ощущение. В общем, пусть все идет как идет.

Она тряхнула головой, словно отгоняя ненужные, мешающие ей жить мысли. В эту минуту залился мелодией телефон — не галерейный, а Мадинин.

— Да, Игорь, — ответила она. — Да, уже можешь приехать. Я освобожусь через полчаса.

— Ну как он тебе? — поинтересовалась Ольга.

— Хорошо, — пожала плечами Мадина. — Воспитанный. Приятный во всех отношениях.

Она сама расслышала в своих словах недоговоренность. И, конечно, Ольга ее расслышала тоже.

— Но — что? — спросила она.

— Да ничего. Все «но» настолько незначительны, что их можно вообще не принимать во внимание. Да их, собственно, и нет. Он даже не женат. Ситуация просто уникальная.

— Ты, однако же, не похожа на счастливую возлюбленную, — с усмешкой заметила Ольга.

— Наверное, уже вышла из того возраста, когда счастье гуляет по лицу.

— Что-то я не помню, чтобы оно у тебя когда-нибудь по лицу гуляло. Наверное, не застала тебя в тот период твоей жизни. Но была же ты в кого-то влюблена? Ну, хоть в пятом классе или на выпускном вечере, когда рассвет с одноклассниками встречала. То березка, то рябина, куст ракиты над рекой — как там в песне поется?

— Это про край родной песня, — засмеялась Мадина. — Да, край в ней родной и навек любимый, и я эту песню когда-то пела. Ее все в детском саду пели. Так что тот период и можно считать временем моей влюбленности.

Хорошо, что все легко свелось к шутке. Говорить об этом всерьез Мадина не могла. Даже удивительно! Ведь столько времени прошло. Ей вообще казалось, что прошло не время, а целая жизнь — так она изменилась с того вечера, когда стояла с Альгердасом на арочном мосту Нескучного сада.

— Ладно, пойду, — вздохнула Ольга. — У меня через полчаса фитнес. Надо же форму поддерживать. Как же глупо все это! — вдруг сказала она. Неизвестно, к чему относились ее слова. — Мне тоже кажется, что он перспективный, — добавила она — это, ясно, уже об Игоре. — А не женат он почему? Интригующе!

— Да просто разведен, — ответила Мадина. — Никакой интриги. Три года назад разошлись с женой по обоюдному согласию, а почему, я его пока не расспрашиваю.

— Ты его, может, и паспорт попросила предъявить? — хмыкнула Ольга. — С тебя станется. Да ладно, Мадо, не щепетильничай. В конце концов, если мужик желает блядовать, то это проблема его жены, а не твоя. Ты о себе позаботься, а они о себе пусть сами заботятся. Пока! Привет твоему денди.

Ольга не зря называла Игоря денди. Когда он появился в дверях, это оказалось первое слово, которое Мадина захотела бы к нему отнести.

Они собрались на светскую вечеринку, и Игорь был одет так, как требовалось по ситуации, — в смокинг. Самое удивительное, что этот странный пиджачок, делающий смешным практически любого мужчину, особенно небольшого роста, сидел на нем так, как мог бы сидеть разве что на принце Уэльском.

Игорь всегда одевался в точности по ситуации. Мадине казалось, что к каждой ситуации, даже самой неожиданной, у него имеется предусмотрительно подобранная одежда.

А в том, что он понимает толк не только в мужском, но и в женском гардеробе, она убедилась месяц назад.

Игорь пригласил ее на Канары, причем пригласил необычным образом: позвонил ей оттуда, сказал, что находится в командировке — изучает какие-то особенные канарские поля для гольфа, и предложил приехать к нему, чтобы его пребывание на острове Тенерифе завершилось обоюдно приятным образом. К тому времени их отношения как раз находились в той не вполне определенной стадии, которую принято называть конфетно-букетной, и было понятно, что в ближайшее время они должны перейти в стадию более интимную или прекратиться совсем. Прекращать их Мадина не планировала, а потому приняла приглашение и прилетела на Канары, благо и билет для нее был заказан.

К ее удивлению, в аэропорту ее встретил не Игорь, а предупредительный мужчина, который оказался водителем гостиничной машины. Он и отвез ее в отель, издалека напоминавший очень дорогую виллу, только увеличенную в несколько раз, а внутри и вовсе похожий на дворец. Территория его оказалась огромна — в номер Мадину провожали по каким-то бесконечным террасам, по переходам под деревьями и между цветущими кустами, и она думала, что сама не выберется отсюда ни при каких обстоятельствах, до того запутанным выглядел этот роскошный лабиринт.

Ей показалось, что номер, в который она наконец вошла, освещен как-то не слишком ярко. Но уже в следующую секунду она поняла, чем вызвано такое впечатление.

На всей стоящей в номере мебели — на креслах, на кровати, на открытых дверцах шкафов и даже на столе — были закреплены маленькие, похожие на свечи лампочки. Казалось, что они разбросаны по комнате не просто причудливо, а даже беспорядочно. Но, присмотревшись, Мадина заметила, что порядок в их расположении есть: каждая лампочка освещала какой-нибудь предмет дамского гардероба. Под их веселыми огоньками переливались вечернее платье из черной тафты с радужной органзой, и театральная сумочка, украшенная стразами, и шелковые чулки… Завершали впечатление крошечные туфельки — они стояли на столе и волшебно посверкивали золотыми каблучками.

Да и все в этой комнате посверкивало, мерцало и подмигивало Мадине, уверенно обещая ей праздник.

Нельзя сказать, чтобы эта фантазия привела ее в умиление. Было во всем этом что-то излишне эффектное, а Мадина относилась к продуманным эффектам без восторга. Но вещи, разложенные под лампочками, были подобраны тщательно и со вкусом. Такая тщательность производила все же не только показное, но и трогательное впечатление.

Игоря при этом в комнате не было. Поколебавшись — что выбрать? — Мадина, как оказалось, выбор сделала совершенно правильно. Когда Игорь постучался в дверь, она открыла ее, одетая в нежно-голубой пеньюар, состоящий из сплошной пены шелковых кружев. Может, сам по себе этот наряд и выглядел пошловато, но к ситуации подошел как нельзя лучше. Игорь подхватил ее на руки и прямо с порога отнес на кровать.