По скользкой, абсолютно ровной, будто вчера только положили, брусчатке Кузнецкого Моста Президент поднимался в направлении Большой Лубянки. Вдруг слева с огромным удивлением увидел магазинчик «Карты и атласы», точно такой же, как в его Москве, и на том же самом месте! Удивительнейшее дело – что в этой России, что в другой оказался некий инвариант, за сто лет не сменивший своего профиля и назначения, не взирая на все пронёсшиеся над страной революции, войны, поочерёдно сменявшие друг друга экономические системы, отношения к собственности и самих собственников. А эта «торговая точка» намертво укрепилась на своём месте, не хуже шляпки самокованного гвоздя, вбитого в дубовую балку. Торгует нужным всем, но едва ли приносящим сверхприбыли товаром, и никто на эти полсотни квадратных метров в самом-самом историческом, безумно дорогом месте Москвы не посягает, даже некогда всесильный Лужков не замахнулся…

Не только из сентиментальных, но и практических соображений Президент вошёл, поздоровался с пожилой, за шестьдесят, и очень старомосковской на вид продавщицей, или – приказчицей, если по-здешнему. Долго рассматривал ассортимент, выбрал и купил большую складную карту-схему Москвы, откорректированную и изданную уже в текущем году, и карманный атлас мира, снабжённый плоской пластиковой лупой, размером как раз в страницу, позволявшей разбирать высококачественные, но крайне миниатюризированные карты. Заплатил целых три рубля с копейками, что по здешним меркам достаточно дорого. Так на то и Кузнецкий. Дама-приказчица сама сказала, что то же самое, но, разумеется, попроще и похуже качеством на Сухаревке можно купить раз в пять дешевле.

Президент сам догадался, что она имеет в виду не описанную Гиляровским и другими бытописателями толкучку на означенной площади, имевшую быть в конце XIX века, да и вплоть до тридцатых годов века ХХ тоже, а «общедоступный» книжный магазин, вроде теперешнего «Библио-Глобуса», на углу Первой Мещанской (пр. Мира). Они вчера проезжали на машине мимо его ярко освещённых витрин и заметной рекламы.

Раз мысль повернула в эту сторону, президент, выйдя на улицу, пересёк наискось тротуар и мостовую, где вместо «потусторонней» «Книжной лавки писателей» помещался обычный букинистический магазин. Нет, какая-то магия места сохраняется, невзирая на гримасы истории. Не пивом навынос торгуют, не тростями и шляпами, как в следующей лавке, а именно книгами…

Уйти оттуда удалось только часа через полтора. На первом этаже продавались только что (или в ближайшие годы) вышедшие книги, а вот на втором – истинное раздолье библиофила, к которым Президент себя относил (только читать последние десять лет по-настоящему, для удовольствия, имел возможность от случая к случаю, и всё реже).

Поразительное чувство испытывал Георгий Адрианович, беря в руки произведения авторов, в его мире не успевших дожить до написания именно этих книг, а тем более – тома писателей, не уехавших после Революции в эмиграцию, а продолживших жить и творить на Родине. Что-то почти мистическое было в том, чтобы держать в руках книги, например, Булгакова, Мережковского, Аверченко, Цветаевой, Северянина, ну и Гумилёва, конечно же, изданные при жизни авторов в тридцатые-сороковые-пятидесятые годы, с совершенно ничего не говорящими человеку «из другой жизни» названиями.

Да только ради того, чтобы скупить и запоем прочитать все эти сотни вызывающих какой-то особого рода трепет книги, стоило бы задержаться здесь на месяц-другой…

«А зачем задерживаться? – вдруг мелькнула впервые не столь оригинальная уже, но очищенная от «идеологических составляющих» мысль. – Это ведь можно сделать, чтобы – для всех и навсегда. И далеко не только это!» Подумал так – и словно сторожевая программа в мозгу сработала, отсекла крамольную мысль.

Чисто автоматически, чтобы не уходить без покупки из этого «эльдорадо», приобрел две книги из сотни тех, что хотелось – том Гумилёва «Выжженная земля» (здешний Николай Степанович провоевал в Белой Армии с первого до последнего дня, закончил её капитаном и между боями ещё успел написать (как Лермонтов на Кавказе) пять новых (хорошо звучит, если вдуматься) сборников стихов и три сотни страниц продолжения «Записок кавалериста».

Вторая книга, от которой не нашлось сил отказаться – «Повести» Алексея Толстого: «Аэлита», «Гиперболоид», «Союз пяти». Названия с малых лет знакомые, но, во-первых, каждое из этих произведений минимум вдвое больше по объёму, а вовторых – стоило лишь бегло просмотреть – написаны совершенно не про то, в смысле – с совсем других идеологических и эстетических позиций. Но при этом – и названия остались прежние, и общее направление замысла. Интересно…

Увлекательные, будто у Ливингстона[70], вдруг увидевшего водопад Виктория, открытия продолжались и дальше.

Президент оказался на углу Кузнецкого и Большой Лубянки. Знаменитое, вошедшее в фольклор здание выглядело совсем не так. То есть именно так, как с самого начала, когда было построено страховым обществом[71]«Россия». В два раза меньше и без облицованного гранитом цоколя. Напротив тоже не оказалось громадной многоэтажки того же ведомства. С Кузнецкого моста и до того места, где должен бы стоять «Детский мир», протянулось несколько вплотную стоящих трёхэтажных домов в стиле «николаевского» ампира первой половины XIX века. Во дворы вели несколько глубоких тёмных подворотен. Совершенно другой антураж. И вместо самого «Детского мира» – тоже что-то совсем другое, под стиль окружающей архитектуры. На вывеске указано – «Филиал государственного музея Изящных искусств им. И. В. Цветаева. Живопись второй половины ХХ века».

И сюда бы хорошо зайти, посмотреть. Что же там наизображали художники, без руководства партийного агитпропа, понятия не имевшие о «социалистическом реализме»? Но не сейчас, не сейчас…

Выход с улицы Никольской замыкала полностью сохранившаяся стена Китай-города. И Политехнический музей выглядел немного не так, и вообще весь примыкающий район. Пожалуй, что намного лучше, гармоничнее. Москва похожа именно на Москву, а не на винегрет из бессмысленно перемешанных элементов современной застройки десятка европейских и азиатских столиц, причём – в самом безвкусном варианте. Выходит, частные застройщики и здешняя городская Дума лучше понимали в архитектуре, чем все идеологические отделы ЦК ВКП (б) – КПСС за семьдесят лет. Ну да, здесь же никто не озабочивался целью «превратить Москву в образцовый коммунистический город»! А потом в столь же «образцовый капиталистический».

Что ещё заставило задуматься Президента – удивительная сохранность и даже щеголеватость любого, какое ни взять, здания. Такое впечатление, будто их ежегодно штукатурят, красят, какие нужно – очищают пескоструйными аппаратами. И тротуары, и мостовые тоже – ровные, гладкие, чистые, без единой выбоины и следов «латочного и ямочного ремонта». Как же это городская Дума и градоначальник ухитряются изыскивать средства на всю эту бессмысленную с «креативной» точки зрения косметику? Сколько же казённых и иных денег спокойно проплывает мимо карманов чиновничьей рати, «жадною толпой стоящей у трона», подрядчиков и посредников?