В повести они выстраивают прогностическое размышление о ситуации в пространстве описываемых ими трех проблем: отношений «машина-человек», «техническое могущество человека и природа», «человек и человек» в условиях человеком же порожденной катастрофы.

«Далекая Радуга» – комфортная и благоустроенная планета, превращенная человечеством одновременно в нечто среднее между Академгородком, санаторием творчества и пионерлагерем. Не полигон, а комфортная творческая зона, в которой предполагается проведение экспериментов, но экспериментов заведомо не несущих в себе опасности для там же находящихся детей и отдыхающих.

Все проводимые эксперименты – изначально заведомо безопасны, поэтому и возможно их проведение на данной планете-курорте. Но все они – эксперименты, и как таковые – вторгаются в пространство для человека непознанное. Все они проводятся с использованием надежной и безопасной техники, причем ее безопасность гарантируется научным и техническим могуществом человечества. Однако именно поэтому данная техника способна к вторжению в область непознанного во всем объеме своего могущества. И результатом эксперимента с использованием существующего потенциала становится пробуждение катастрофического ответного действия не менее могущественных и на тот момент непознанных сил.

Стругацкие предсказывают и описывают ситуацию, при которой соединение трех в отдельности позитивных начал: стремления к познанию, научно-технического могущества и, казалось бы, гарантированной им безопасности приводят к превращению их из инструмента овладения силами природы в инструмент уничтожения природой человека.

В ходе повети описывается и один из ранее проведенных экспериментов – попытка симбиоза человека и машины, технобиологического соединения интеллекта группы добровольцев с возможностями мощной электронно-вычислительной машины. Эксперимент вышел из-под контроля: считается, что он был остановлен – и был засекречен. Судьба его участников неизвестна, но в повести действует один из них. Парадоксом данного интеллектуального синтеза становится то, что он, неся в себе начало человеческого сознания и возможностей ЭВМ, в этом отношении может все – и все знает. Все может рассчитать, предсказывает будущее, но уже ничего не хочет. И неограниченность средств соединяется с полным отсутствием целей и способностей их ставить.

Соединяя и сопоставляя две проблемы обретения могущества, авторы обрисовывают дилемму двух вариантов его последствий. В одном оно оказывается ограничено им же вызванной катастрофой, в другом, став неограниченным, становится бессмысленным, поскольку не имеет цели своего применения.

Одновременно катастрофа и угроза общей гибели выявляет то, в чем человек остается человеком и что оказывается для него главным. По сюжету повести у населения планеты есть два, причем маловероятных, шанса на спасение. Одни – в короткие сроки вырыть глубинную шахту, где удастся спасти всех – но успеть вырыть ее практически невозможно. Второй – на небольшом звездолете попытаться спасти немногих – явное меньшинство. И нужно выбирать между спасением наиболее талантливых и ценных для науки и искусства (на планете – санатории творчества) и результатов их труда, или детей (на планете – пионерлагеря).

Повесть заканчивается решением спасать детей и постулируемым Стругацкими тезисом о приоритетности будущего, которое важнее созданных богатств в настоящем, даже если это богатства науки. Судьба оставшихся на планете оказывается за рамками повести: они могут рассчитывать только на создание укрытия, успеть создать которое – невозможно.

В последующих работах Стругацких появляются некоторые из тех, кто по логике вещей был обречен на гибель: неявно авторы констатируют, что укрытие было построено, то есть постулируется, что люди, оставшиеся людьми и имеющие цель, способны ее достичь даже тогда, когда по любым формальным оценкам не имеют средств ее достижения.

И здесь они проводят еще одно сопоставление: между теми, кто не имеет средств и шансов достичь цели, но имеет саму цель – и теми, кто обладает всеми средствами для достижения любой цели – но оказывается бессильным, не имея цели, отдавая моральный и исторический приоритет первым.

Вслед за проблемами отношений человека с природой в рамках его преобразующей и научно-исследовательской деятельности («Далекая радуга») они подходят к проблематике отношений будущего общества с цивилизациями, находящимися на более ранних ступенях развития. К вопросам вмешательства или невмешательства в их историю, к вопросам отношений с властью, становящимися для них одним из основных моментов исследования человека как субъекта и объекта в политике.

Тема взаимодействия общества Полдня со встреченными им и его представителями цивилизациями анализируется Стругацкими начиная с 1962–1963 гг. Проблемы вмешательства-невмешательства в историческую судьбу других культур рассматривается в серии произведений: «Попытка к бегству» – где герои случайно сталкиваются с планетой на раннем феодальном этапе развития, повести «Трудно быть богом» – где свой выбор приходится делать сотруднику Института экспериментальной истории, находящемуся в обществе примерно адекватном уровню европейского развития XV–XVI века, в романе «Обитаемый остров» – где герои действуют на планете и в стране, пережившей атомную войну на этапе развития, схожем с серединой земного XX века, и аналогично – в повести «Парень из Преисподней» – причем в последних двух произведениях речь идет уже о том, что они называют термином «прогрессорство», – сознательная профессиональная деятельность по ускорению исторического прогресса отсталых обществ.

Сначала эта тема звучит в «Попытке к бегству», где показывается, что импульсивное вмешательство может нести гибель и несчастье тем, кому субъект действия пытается оказать помощь. И уже развернуто показывается в одном из их центральных романов – «Трудно быть богом».

Художественными средствами Стругацкие создают четыре модели ситуаций, позволяющих им рассмотреть четыре разных уровня проблемы.

Первая – модель вмешательства в существующие политические отношения при пренебрежении изучением реальных обстоятельств, с которыми сталкивается вмешивающаяся сторона. Движимые лучшими побуждениями люди полагают, что спасают безусловно нуждающихся в спасении каторжников, но на самом деле лишают их близкой свободы. Люди, столкнувшись с бесспорно варварским обществом, пытаются вмешаться в жизнь его обитателей – каторжников, которых в мороз и полуголых запрягают в сани и заставляют везти их надзирателя. Но надзиратель везет документы об их освобождении, и после того, как они достигли бы заставы – они должны были получить свободу, не довезя – будут обречены на вечную каторгу.

Стругацкие ставят вопрос о том, что незнание норм, ценностей и обычаев общества, представителям которого носитель добра хочет помочь, оборачивается трагедией в первую очередь для тех, кому, казалось бы, и оказывалась помощь.

Проблема имеет два аспекта, в разной степени связанные с темой прогресса.

В первую очередь – возможно ли изменить исторический путь общества? После выхода «Попытки к бегству», они вступают в полемику с К. Андреевым, утверждавшим, что возможно и ускорение прогресса, и перешагивание через его этапы. Так среднеазиатские республики вступили в период строительства социализма, минуя капиталистический период развития. Молодые африканские государства уже не повторяют пути, пройденного народами Европы.