Обилие орнаментов на входе доведено до предела, а тонкость их выполнения доведена до ювелирной работы. Это фантастическое кружево когда-то блистало позолотой и лазурью. Скульптурная группа над входом изображает крылатого льва Святого Марка и коленопреклоненного перед ним дожа Франческо Фоскари.

Внутренние помещения Дворца многочисленны, и почти каждое из них интересно в художественном и историческом отношении. Здесь все уникально. И лестница Гигантов, которая ведет во внутренние залы, – широкая, с мраморными перилами, с декорированными ступенями. Огромнейший зал Большого Совета покрыт плафонными росписями, в нем находятся портреты первых 76 дожей. Здесь же находится гигантское полотно «Рай», написанное Я. Тинторетто, самая большая картина в мире (ее размеры 7×22 метра).

А вот зал Совета Десяти – верховный суд республики. Заседания Совета Десяти проходили ежедневно под председательством самого дожа. Члены Совета заслушивали отчеты начальников кварталов, рассматривали информацию шпионов. Доносы опускались в знаменитую «пасть льва», которая находилась в соседнем зале.

Дворец дожей производил особое впечатление. Может быть, оно вызывалось тем, что Дворец не был крепостью и в его архитектуре с самого начала присутствовали декоративность и легкость. В Венеции не существовало обычных для средневековой Европы крепких замков и крепостных стен – здесь море служило защитой, а вместо фортов у республики был великолепный флот.

В непосредственной близости к Дворцу дожей стоит здание знаменитой тюрьмы Карчери, окутанное страшными легендами и преданиями, в которых переплелись вымысел и реальность. В одной из ее камер добровольно провел ночь Д. Байрон, чтобы пережить ощущения, испытываемые узником.

Здание тюрьмы Карчери соединено с Дворцом дожей мостом Вздохов. Свое название мост получил потому, что сквозь его решетчатые окна осужденные, прощаясь со свободой, бросали последний взгляд на море, солнце и небо… Иногда через него проводили приговоренных к казни.

А снаружи мост Вздохов даже приветлив. Он повис над узким каналом, упершись своими концами в стены Дворца и тюрьмы. Плавная линия его крыши увенчана завитками волют и повторяет изгиб опорной арки. В его окнах – узорчатые решетки. Теперь отсюда многочисленные туристы могут полюбоваться видом лагун, а по вечерам из гондол, проплывающих под мостом, слышатся звуки гитары и пение…

В конце XV века была сооружена любопытнейшая достопримечательность площади – Башня Часов. Она интересна и сама по себе – высокое «прямоугольное здание, разделенное на четыре яруса и покоящееся на однопролетной арке». Но самое затейливое – это часы. Огромный циферблат покоится над аркой, на нем отмечены часы и минуты, фазы Луны, положение Солнца среди знаков Зодиака, даты. А над циферблатом – скульптура Мадонны. «Перед ней в праздник Вознесения каждый час проходят фигуры трех волхвов и трубящий ангел. В верхней части башни на звездном фоне сверкает золоченый лев Святого Марка. А верхнюю террасу всего этого оригинального сооружения венчает огромный колокол, в который каждый час бьют бронзовыми молотами два бронзовых стража».

Венеция!.. Здесь камни пахнут морем, здесь каждое здание – это живая история, здесь столько фресок и картин, скульптур и мозаики, что кажется, будто город – это один огромный музей.

В 1868 году в Париже вышла книга путевых очерков французского натуралиста Анри Муо «Путешествие в королевства Сиама, Камбоджи, Лаоса и другие области центрального Индокитая». Самого ученого к тому времени уже не было в живых: он скончался от лихорадки в Лаосе 7 ноября 1861 года.

Из книги Муо Европа с удивлением узнала, что в лесистых дебрях страны кхмеров, к северо-западу от Великого озера Тонле-Сап, находятся остатки древних храмов и дворцов, остатки каналов, стен – целый город. Исполинские храмы возвышались над самыми высокими деревьями, и даже обвившие их лианы и проросшие в стенах узловатые стволы не могли скрыть их величественные башни. Из-под черных порталов вылетали птицы, и летучие мыши шуршали под сводами храмов.

Природа, которая в пустынях и сухих степях тысячелетиями хранит законсервированные песками храмы, совсем по-иному ведет себя в джунглях. Стоит людям уйти из дома, из города, как на следующий же год кусты и побеги бамбука раздвинут плиты площадей, лианы оплетут стены домов и зеленые пятна травы украсят крышу. Через несколько десятилетий стены, разорванные могучими корнями, рухнут, кровли провалятся и быстро разрастающиеся деревья закроют кронами остатки зданий.

Храмы средневековой Камбоджи не сдались под натиском леса, потому что поистине великие мастера могли возвести такие сооружения. Ангкор – это не только одно из самых выдающихся творений человеческого духа, но одновременно и застывшая в камне история великой и своеобразной цивилизации.

Сохранилась древняя легенда о том, как в незапамятные времена, когда боги еще появлялись на земле среди простых смертных, жил-был в стране Индрапараста принц Пра Кет Меалеа. Он был прекрасен, мужествен и юн, и боги любили его. В особенности его любил бог солнца Индра.

В один прекрасный день Индра взял своего любимца к себе на небо. Бог жил в великолепном дворце, который стоял на вершине холма Меру – там, где обычно сидел Индра, бросая (если было хорошее настроение) на землю молнии или посылая столь полезные земледельцу дожди. Службу свою он исполнял исправно, потому что его стараниями в Камбодже четыре месяца в году лили дожди.

Пра Кет Меалеа очень понравилось во дворце: и сам дворец был божественно хорош, и находился он в центре Вселенной – обители богов. Может быть, никогда бы не покинул юноша этот дворец, если бы не небесные танцовщицы – полунимфы, полуангелы. Не понравился им его человечий запах, и не поладил юный принц с ними. И упросили они Индру отправить Пра Кета назад, на землю.

Принц был очень обижен. Мало того, что ему сказали: «От тебя, братец, как-то нехорошо пахнет», – но надо было расставаться с чудным дворцом, к которому он так привык и который так полюбил.

Индре, видимо, приходилось считаться с танцовщицами-деватасами, но он был добр, и ему было жаль юношу. Видя горе принца, Индра сказал: «Не печалься, я построю тебе такой же дворец на земле». Он поручил это архитектору богов Прах Пуснуку, а священный буйвол Нанден нашел, по повелению Индры, место для будущего здания.

Под руководством божественных посланцев тысячи самых искусных работников из разных стран возвели на земле невиданной красоты дворец. Как и дворец Индры, он был украшен пятью башнями, и внутреннее убранство его было великолепным.

…Царь Яшоварман, получив от отца в наследие большую империю, уделял много внимания укреплению, вернее, даже обожествлению царской власти. А сделать это можно было, только заручившись поддержкой жрецов. И царь основывал десятки монастырей, строил храмы самых разных религий и, наконец, начал возводить новую столицу, достойную живого бога, – Яшодхарапуру, известную теперь как Ангкор.