– Смотри, Гиант, вот ешь тут что хочешь и сколько влезет. Только уж извини, мясного вообще ничего нет. Мы же не едим все то, что бегало, ползало, летало, ну и, короче, имело какие-либо планы на жизнь. Я знаю, что вы, люди, мясо, птицу или рыбу едите обычно. Завтра слуги придут, я у них попрошу для тебя что-нибудь такое. А пока сыра, что ли, поешь вместо мяса.

– Я лепешки в основном ем, – сказал Гиант, смотря остекленевшим взором на обилие разнообразной еды. – Мясо мне крайне редко достается. Я же младший сын в семье.

– Ну, значит, ты не в обиде на меня будешь, – улыбнулся Шизл. – Слушай, а может, тебе помыться сначала сходить? Или хотя бы умыться и руки вымыть? Смотри, какой ты грязный. Опасно для здоровья есть такими грязными руками…

Но Гиант уже его не слышал, поскольку с жадностью набросился на еду дрожащими руками.

– Н-да-с…, ну, с другой стороны, когда совсем стерильно, тоже плохо. Иммунитет не вырабатывается, – говорил сам с собой Шизл, наблюдая, с каким неописуемым счастьем трескает паренек грязными руками.

Через какое-то время Шизлу стало боязно, что мальчишке станет дурно от обжорства, поскольку тот ел и ел, не имея сил остановиться.

– Эй, Гиант, не подумай, что мне жалко еды для тебя. Но тебе же плохо станет! – решил вмешаться Шизл, не без основания полагая, что, если пацана не остановить, ему придется скоро оказывать медицинскую помощь.

– От такой жрачки плохо не бывает, – промычал невнятно парнишка, пытаясь прожевать большой кусок сыра и банана, которые он запихал себе в рот одновременно.

– Все, хватит, Гиант. И от такой жрачки плохо бывает. И ты вот-вот в этом убедишься, если слопаешь еще хоть кусочек, – более жестко сказал Шизл, отодвигая мальчишку вместе со стулом подальше от стола, – если тебе станет плохо, я даже не знаю, что тогда с тобой мне делать и как лечить. Завтра с утра поешь еще. Это все твое, у тебя никто это не отнимает. Просто надо знать меру во всем, в том числе и в еде.

– Ну я же еще и половины всего не попробовал! Когда еще со мной такое случится! – возмутился Гиант, но сразу же осекся, вспомнив, что имеет дело с великим богом. – Но конечно же, я покорюсь твоей воле, если ты против того, чтобы я ел твою еду.

– Да не в моей воле тут дело! Говорю же, не жалко мне еды! – сказал Шизл, для которого вдруг стало важно, чтобы парень не считал, что он из жадности не хочет давать ему еды. – Ты же теперь мой помощник. Ты же мне здоровый нужен. Я не могу позволить, чтобы ты умер от обжорства. Эта еда вся твоя. И у тебя теперь постоянно будет много еды, я тебе обещаю. Поэтому не надо съедать сегодня вообще все, что не прибито. Растяни на подольше свое счастье от познания новых вкусов еды, которую ты никогда не ел.

Гиант хоть и не стал в этот раз спорить и протестовать, но по его лицу было видно, что ему грустно покидать стол и оставлять на нем несъеденную еду.

– Слушай, спать тебя я положу на кровать в комнате слуги. Но только знаешь, что? Надо тебе помыться сейчас сходить. Слуга у меня чистый. Неправильно это будет положить в его кровать тебя в таком грязном виде. Надеюсь, ты еще можешь ходить от съеденного и дойдешь до места, где я моюсь?

– Дойду, – сказал деловито Гиант. – Показывай, куда идти мыться? Далеко твоя река отсюда?

– Какая река, Гиант? – удивился Шизл, но сразу же понял, что, видимо, парнишка мылся исключительно в реке. – Я совсем в другом месте моюсь. Тут близко, прям в доме. Пойдем со мной.

В банном отсеке Гиант уже просто был не в состоянии чему-либо удивляться – слишком уж много чудес он сегодня увидел и слишком много съел. Вымывшись с помощью Шизла, разморенный от тепла и пара, он просто сидел в кресле, утонувший в теплом халате и уже не совсем способный двигаться.

– Эй, дружок! Да, я смотрю, ты немного не живой уже, – сказал с улыбкой Шизл, слегка потеребив пацана за плечо. – Давай-ка, пошли спать. А то прям тут захрапишь сейчас.

Гиант покорно встал и сделал несколько шагов. Но Шизл вдруг подхватил его под мышку и понес в комнату прислуги, где и собирался его уложить.

– Шизл, что ты делаешь? Поставь меня, я сам дойду! – со смехом и визгами попросил Гиант, поскольку его забавляло так «покататься» на божестве, о чем еще вчера он не мог даже и мечтать.

– У меня тапочек для тебя здесь нет. Пока дойдешь до кровати, все ноги испачкаешь, – неожиданно для себя заботливо сказал Шизл. – Мне проще тебя донести, чем бежать сейчас за тапочками. Кстати, а сколько тебе лет?

– Мне девять. Но уже скоро должно быть десять. Может, даже уже исполнилось. Мать говорила, что я родился примерно в этом месяце.

– Хм, а на вес я бы тебе дал все двенадцать. Да и на вид тоже. А ты, оказывается, совсем еще мелкий.

– Не прогоняй меня за это, Шизл, – заныл мальчишка, – я буду стараться служить тебе так, как будто мне двенадцать… Нет, даже как будто мне двадцать. Честное слово, ты не пожалеешь, что взял меня.

– Верю, верю, успокойся, – рассмеялся Шизл и поставил Гианта на кровать в комнате слуги, в которую он уже вошел с пареньком под мышкой. – А теперь спать давай. Сегодня я с тобой понянчился, как с гостем. А завтра все, перестанешь быть гостем, наступят суровые будни. Так что ложись и дрыхни, набирайся сил перед ними.

Гиант покорно снял халат, лег, накрылся одеялом и закрыл глаза. Шизл стоял и смотрел на него, чувствуя, что даже немного привязался к этому странному пареньку, которого еще час назад ненавидел за ту наглость, с которой он к нему присосался. В нем разыгралось что-то между нежностью и жалостью к этому ребенку, жизнь которого, судя по всему, была трудна.

– Эй, Гиант, пока ты еще не заснул в статусе гостя, который завтра закончится… Я могу напоследок сделать тебе что-нибудь приятное, – сказал Шизл, поскольку ему вдруг захотелось порадовать парнишку. – Хочешь, покажу тебе какую-нибудь интересную штуку, которую ты никогда не видел, и расскажу, как она работает. У меня в доме полно таких. Ну или что-то другое сделать могу, что ты хочешь… Ну, если это, конечно, будет в моих силах, и у меня не будет разумных возражений твоей просьбе. Чего тебе хочется?

Гиант открыл глаза и напряженно задумался.

– А ты не будешь ругаться, если я тебе скажу, что я хотел бы?

– Слушай, ну у меня прям ноги отнялись от страха после твоих слов, – засмеялся Шизл. – Давай рассказывай, чего ты хочешь. Постараюсь не ругаться. Просто откажусь это делать, если что-то плохое попросишь.

– У тебя там на столе большой круглый хлеб лежал. Принеси мне его, если это можно, конечно, – осторожно попросил Гиант.

– Ну, не принесу я его тебе, даже не проси, – ответил Шизл, искренне поразившись просьбе мальчишки. – Гиант, мне не жалко хлеба, но ты его сейчас слопаешь и ночью умрешь от обжорства. Ты и так слишком много съел. Хлеб на столе будет лежать. Завтра с утра встанешь и съешь, если захочешь. Попроси что-нибудь другое.

– Я не буду его есть до утра, Шизл, я тебе обещаю, – упрашивал Гиант. – Я просто хочу заснуть с уверенностью, что у меня завтра точно есть еда на целый день, что она уже моя и никто у меня ее не отберет.