— А кто говорит, что ты им не был?

— Просто я сам не слишком в это верил. До сегодняшнего дня.

— Ну, в моих глазах ты никогда никем другим и не был, Тоб. Да и в глазах кого бы то ни было еще. Кроме разве что Оруна, и посмотри, чем он кончил? Ну а теперь… — Ки отвесил Тобину преувеличенный поклон. — Ты позволишь мне вымыть твою герцогскую голову или потереть твою вельможную спину? Хотелось бы, знаешь ли, еще немножко вздремнуть до рассвета.

Рассмеявшись, Тобин быстро начал обтираться губкой и выскочил из ванны до того, как вода окончательно остыла.

Ки только и успел пробормотать «спокойной ночи», как тут же провалился в сон. Но Тобин, несмотря на усталость, заснуть не мог. Глядя на атийонских коней, резвившихся на зеленом поле гобелена, он пытался представить своих предков, например, бабушку отца — как она трудится над этим рисунком, склонившись над ткацким станком. Его отец тоже смотрел на этих самых коней, а рядом спал верный Фарин…

«До того, какой перебрался в кровать с лебедями вместе со своей невестой», — думал Тобин.

Там его родители лежали рядом, там они любили друг друга.

— А до них там спали его родители, и предыдущие пары тоже, и… — прошептал Тобин вслух.

Внезапно ему захотелось увидеть лица предков и себя среди них. Он хотел удостовериться, что в его жилах течет та же кровь. Но ведь где-то в замке должны быть их портреты. Надо завтра спросить Фарина и Литию. Они должны знать.

Сон не шел, а мысли возвращались к той комнате, внизу. Внезапно ему захотелось вернуться в ту комнату и открыть коробочки и шкатулки на туалетном столике, поискать в платяных шкафах… Что поискать?..

Он выбрался из постели и направился к вешалкам для одежды. Сунув руку в свою сумку, он достал ключ, который дала ему Лития. Тяжелый ключ давил на ладонь.

А почему бы и нет?

Прокравшись на цыпочках мимо спящего пажа, Тобин осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Из-за угла доносился низкий, спокойный говорок Фарина, но больше никого поблизости не было. Прихватив один из ночных светильников, Тобин тихо пошел по коридору.

«Почему я должен таиться, словно вор? Ведь я иду по собственному дому!» — подумал он.

И все же к двери родительской спальни он подошел бесшумно и перевел дыхание лишь тогда, когда очутился внутри и закрыл за собой дверь.

Посветив лампой вокруг, он увидел другой светильник и зажег его, потом медленно прошел по комнате, касаясь вещей, которых касались его родители: столбик кровати, комод, чаша, ручки платяного шкафа. Очутившись здесь в одиночестве, он наконец ощутил эту комнату не так, как другие помещения. Это была именно спальня его родителей. Тобин попытался представить, как выглядела бы эта комната, если бы родители остались живы. Если бы судьба не была так несправедлива.

Подойдя к туалетному столику, он открыл одну из коробочек и увидел женскую расческу для волос. На ее зубьях осталось несколько темных волосков. Он снял их и обернул вокруг пальца, представив на секунду, что его родители сидят в большом зале, смеются и пьют вино с гостями. Но скоро они поднимутся в спальню — и увидят своего сына. Он пришел пожелать им спокойной ночи…

Но как Тобин ни пытался, он не мог представить себе такую встречу. Сунув руку под рубашку, Тобин вытащил цепочку, расстегнул ее и надел на палец материнское кольцо, всматриваясь в два профиля, вырезанные на великолепном пурпурном камне. За этим камнем отцу пришлось поехать в Ауренен, он хотел найти нечто воистину достойное его невесты, которую он так любил.

Но как ни старался Тобин, гордые, безмятежные лица, изображенные на кольце, оставались чужими для него. Да, они жили в этой комнате, делили эту постель и жили совершенно неведомой Тобину жизнью. Но он никогда не был частью этой жизни.

Однако его любопытство разгоралось, питаемое чувством одиночества, никогда полностью не покидавшим Тобина. Не сняв с пальца кольцо, он открыл другую коробку — и нашел несколько драгоценных вещиц, оставленных здесь матерью. Ожерелье из резных янтарных бусин, золотая цепь, с драконами вместо звеньев, и пара эмалевых сережек с гладкими камнями цвета летнего неба. Тобин восхищенно рассматривал тонкую, изысканную работу. Как она могла оставить такую красоту здесь? Он положил украшения на место, потом открыл большую шкатулку из слоновой кости. В ней лежали массивные серебряные булавки для одежды и нож для разрезания бумаги с роговой ручкой. Мужские вещи. Вещи его отца.

Принц подошел к платяным шкафам. В первом не было ничего, кроме нескольких старомодных одеяний, висевших на крючках. Сняв одно, Тобин прижал ткань к лицу, надеясь ощутить отцовский запах. Он думал о доспехах, которые как-то примерял, и об обещании отца взять Тобина в поход, когда эти доспехи станут ему впору. Давненько это было…

Он надел тунику поверх ночной рубашки. Но несмотря на то что за последний год Тобин заметно подрос, подол туники все равно висел ниже его колен, а рукава закрыли руки по кончики пальцев.

— Я все еще слишком маленький, — пробормотал Тобин, вешая тунику на место, и направился к следующему шкафу.

Он резко распахнул дверцы — и приглушенно вскрикнул от испуга, когда навстречу ему хлынул густой запах духов его матери. Аромат шел от связок сухих цветов, висевших на специальных крючках между стопками сложенных на дне шкафа нарядов.

Тобин опустился на колени, восхищаясь яркими платьями. Мать всегда любила сочные краски, и любые оттенки были здесь представлены: винно-красные, темно-синие, шафрановые, зеленые, как листва летних лесов после дождя… Парча, шелк, бархат и батист. Тобин касался тканей — сначала неуверенно, потом с жадностью, и его пальцы перебегали по искусно сплетенным кружевам, меховой отделке, ярким бусинкам вышивок…

Острая тоска охватила принца, он встал и вытащил из шкафа зеленое платье, отделанное лисьим мехом. Помедлив, он прислушался, не раздаются ли в коридоре шаги, потом понес платье к высокому зеркалу возле кровати.

Приложив платье к себе, он увидел, что мать была примерно такого же роста — подол как раз достигал башмаков. Тобин бережно разгладил складки ладонью и снова приложил платье к себе; пышная юбка легла на его ноги восхитительными волнами.

«А что, если примерить…»

Смущенный этим неожиданно вспыхнувшим желанием, Тобин быстро сунул платье в шкаф. Неловко повернувшись, принц задел длинную накидку из кремовых кружев с подкладкой, и она упала. На плечах роскошного одеяния светились вышитые голубые и серебряные лучи, устремляясь к высокому воротнику из меха горностая.

Тобин хотел повесить накидку на место, но неожиданно для себя снова оказался перед зеркалом, с накидкой на плечах. Тяжелая ткань обняла его, темный атлас струился по коже, как прохладная вода. Он застегнул золотую пряжку воротника и опустил руки.

Мягкий белый мех нежно коснулся его горла, когда Тобин решился поднять голову и взглянул в зеркало. Больших усилий ему стоило заставить себя посмотреть отражению в глаза.