– Так что же он сказал? – В голосе Леньи звучало нетерпение.

– Он сказал: «Я не чувствую себя уязвимым, и у меня нет времени на тех, кто чувствует себя таковым. Где бы я ни находился и на какой бы земле я ни стоял, до тех пор, пока я стою на этой земле, она является землей Джардина».

Ленья, осознав серьезность ситуации, замерла. Ее лошадь, похоже, почувствовала напряженность всадницы и тоже стала абсолютно неподвижной, как будто ее высекли из мрамора.

– Я вспомнил его голос, – сказал Джон Грант. – Прошло уже немало лет, но… но я узнал, кто это такой.

Ленья молчала.

– А ты ведь, получается, ехала по направлению к нему, когда мы… когда мы встретились, – сказал он.

Он почувствовал, как охвативший его страх улетучивается и к нему возвращается свойственное ему самообладание.

– Так кто же гонится за нами по этой дороге, Ленья? Кто связал тебе руки? Кто охотится за тобой?

Какое-то время Ленья ничего не отвечала, и Джон Грант совершенно явственно, почти физически ощутил напряженность ее мыслей. Она настолько сконцентрировалась, что эта концентрация стала исходить от нее волнами.

– Я не знаю имени человека, который меня схватил, – наконец сказала она. – Но у него был при себе большой лук.

Джон Грант вздохнул.

– Шотландец? – уточнил он.

Он и сам знал ответ на этот вопрос, но почему-то почувствовал необходимость его задать.

Ленья кивнула.

– Они все шотландцы, – сказала она. – Такое впечатление, что твои соотечественники здесь повсюду. Я начинаю думать, что они устроили какое-то нашествие.

Женщина нахмурилась, потому что эта шутка показалась неудачной даже ей самой.

– Этого лучника зовут Ангус Армстронг, – сообщил Джон Грант.

– Ты знаешь его? – спросила она.

– Я знаю его уже много лет, – сказал он. – Этот человек убивает людей, которых я люблю.

Ленью отнюдь не ранили слова парня. Да и как они могли ее ранить? Однако упоминание о любви и собственное ощущение того, что она лишена этой любви, затронули где-то в глубине души что-то такое, о чем она уже позабыла. Она тут же одернула себя, не позволяя поддаться чувствам и эмоциям, – в такой-то момент!

– Мне очень хотелось бы снова увидеть Ангуса Армстронга, – сказал Джон Грант.

Ленья внимательно посмотрела на него, и он невольно поежился: этот пронзительный взгляд вызвал у него дрожь – казалось, кончиками своих пальцев она слегка прикоснулась к его внутренностям. Юноша едва сдержался, чтобы не отпрянуть в сторону.

– А мне очень хотелось бы возобновить свое знакомство с сэром Робертом Джардином, – сказала она. – Просто ради памяти о былых временах.

Сэру Роберту Джардину снилось, что он идет по широким побеленным коридорам большого дома – громадного особняка или даже дворца. По обеим сторонам этих коридоров имелось множество дверей, и он, открывая одну за другой, заглядывал внутрь каждой комнаты. Все эти комнаты были обставлены по-разному: одни – скромно, другие – роскошно. Он вроде бы что-то искал, но никак не мог вспомнить, что именно. Однако же он был уверен в том, что узнает предмет своих поисков, как только увидит его, а потому осматривал каждое помещение очень и очень внимательно. Этот сон, казалось, продолжался бесконечно долго, и он испытывал постоянно нарастающее чувство разочарования. Он уже даже не шел, а почти бежал по коридорам – из одного в другой – и хватался за все дверные ручки, попадающиеся ему на пути. Занятие это становилось утомительным, потому что открывать каждую последующую дверь было все труднее и труднее, чем предыдущую, и он уже чувствовал в руках усталость, едва не переходящую в спазмы. По мере того как росло его разочарование и усиливалась боль в мышцах, представление о том, что он ищет, ускользало от него все дальше и дальше – он словно бы опускался в глубокую воду.

Прошедший день был неплохим. Это был один из многих дней, которые миновали с тех пор, когда в Хокшоу пришло сообщение, отправленное Ангусом Армстронгом. Судя по содержанию сообщения, у Армстронга появилась реальная возможность схватить эту женщину. Как выяснилось, все это время она скрывалась у монахинь – монахинь! – в монастыре, который находится неподалеку от гробницы святого Иакова.

Последним препятствием было расстояние – расстояние, отделяющее охотника от его добычи. Однако Ангус Армстронг был опытным путешественником, и он достаточно точно указал время и место их встречи. Он сообщил, что прибудет вместе с этой женщиной где-то в середине сентября. И вот прошло уже несколько недель с того момента, как сэр Роберт и его люди, отобранные им для выполнения этой задачи, отправились в путь из его шотландских владений. Из этих нескольких недель десять дней они находятся здесь, возле маршрута паломников неподалеку от границы между Францией и Испанией.

Он уже сгорал от нетерпения и едва сдерживался, скрывая свою тревогу. Роберта Джардина успокаивало лишь то, что за все прошедшие годы службы Армстронг еще ни разу не разочаровывал его. Неуклонное стремление этого человека во что бы то ни стало выполнить задание, доверенное ему господином, было просто удивительным. Нет сомнений, что уже очень скоро эта женщина достанется ему, сэру Роберту. Она представляла собой большую ценность тогда, много лет назад, а сейчас вообще стала бесценной. От предвкушения всего того, что она может означать для него и что она все еще может сделать для его блага, у сэра Роберта даже кружилась голова.

И тут вдруг его совершенно неожиданно охватил страх. Сделав глубокий вдох, он широко раскрыл глаза и… проснулся. Его возвращение в мир реальности было таким быстрым и таким полным, что ему показалось, будто он в своей жизни вообще никогда не спал. Он лежал на спине на одеялах, разложенных на постели из сухих листьев папоротника, которые один из его людей собрал для него днем. Как и подобало господину, он расположился ближе всех к костру, разведенному в центре амбара. Его люди устроились на ночлег вдоль стен амбара, на довольно большом расстоянии от него. Поэтому, насколько это было возможно на широком пространстве в пределах четырех стен, сэр Роберт пребывал в одиночестве.

Впрочем, сейчас он не замечал ничего – ни тепла, все еще исходящего от затухающего костра, ни мягкости самодельной постели. Его внимание было целиком и полностью сосредоточено на лице женщины, находившемся в шести дюймах от его собственного лица, и на острие ножа, которое она засунула между его губ и зубов и которое слегка впилось в мягкое нёбо, отчего по нему потекли капельки крови.

Он не шевелился, опасаясь, что даже малейшее движение может привести к тому, что все остальное лезвие пронзит его нёбо и пойдет дальше, к его мозгу. Женщина эта сидела на нем верхом, упираясь ступнями в земляной пол и придавливая ими его руки. Он слышал чье-то глубокое дыхание и даже храп – явное свидетельство того, что все его люди спокойно спали.

Человек, которому поручили охранять своих спящих товарищей, был привязан к стволу одной из сосен, росших между амбаром и дорогой, по которой путешествовали паломники. Получив по затылку рукояткой меча, он сначала валялся без сознания на земле у входа в амбар с кляпом во рту, а чуть позже, просто ради забавы, Джон Грант подтащил этого оглушенного воина к дереву, прижал лицом к шершавой коре, обвел руки и ноги горе-часового вокруг ствола, как будто он обнимает ствол по-медвежьи, и крепко связал его. Джону Гранту очень хотелось бы посмотреть на ошеломленные и, может быть, ехидные лица товарищей этого воина, когда те обнаружат его в таком положении, но они с Леньей будут в этот момент, конечно же, уже далеко.