— Позовите врача!

Девушка, молча, вышла. И то хлеб! Оставаться здесь тошно. Рванул капельницу, темная кровь на подушке.

— Ай-ай-ай! Разве можно так катетер вынимать, вы же доктор! Понимать должны, — врач, женщина лет пятидесяти, спокойная, уверенная в себе.

— А вы откуда знаете? — сорвалось без мысли.

— Не волнуйтесь, Валерий Юрьевич! Следователь о вас все рассказал. «Рассказать — это они могут, а помочь — ни фига!»

— Вам еще очень повезло! Серьезных травм нет, так, ушибы, сотрясение мозга, конечно. Нужна реабилитация.

Сколько раз он сам впаривал пациентам подобную чушь. Усмехнулся зло, ернически.

— Да я просто везунчик! Что ни говори!

Тетка выжидательно молчала. «Адекватная попалась, хорошо!»

— Не могу здесь больше оставаться! Бумаги, если надо, подпишу! — как-то визгливо получилось, с надрывом.

— Что ж, здоровье ваше, решать вам. Документы подготовлю. Ну, а выписку подождать придется. Отдохните пока, вижу, силы вам еще пригодятся.

Валерий сел, облокотившись на подушку. Как же он устал от всего! Минута покоя — как дар, как благо. За окном серое небо, верхушка дерева, черные ветки, воронье гнездо. «Этаж четвертый — пятый! Ведь даже не спросил, где нахожусь! Все по фигу!» Удивился: ведь раньше каждый пустяк имел значение. Теперь на мелочь не разменяешься, ставки не те! Да и он не тот! За стеклом черно-серая птица беззвучно разевала клюв на пробившийся солнечный луч.

Макс с капитанским видом вышагивал по кабинету, задевая то стол, то стену. Это пустяки, главное — удача поперла! Только бы не упустить!

— Колька, ты молоток! Шустренько адресок надыбал! Измайловский проезд, дом семьдесят пять. Прямо у внука под носом.

Николай сдержанно улыбнулся, прислонившись к подоконнику. Василий развалился на единственном стуле и пищал кнопками телефона.

— Дохлый номер! За городом Свиридов, на хрена ему связь, сам, когда захочет, приедет. Хорошо хоть троюродный племянничек нашелся, седьмая вода на киселе. На наследство метит, ключики от квартиры держит, типа о дедушке заботится! Сам даже толком не знает, где дача находится.

— Совсем придурок? Или темнит?

— Скорее первое, но тряхануть его нужно, авось что узнаем.

— Это потом! Сегодня квартиру осмотрим, вот следочки и потянутся. Все готово?

Макс сел на край стола, закурил.

— Почти! Скоро выезжаем, только Михалева дождемся. А эта тетка Серафима землю роет, затрахала всех, особенно участкового. И что там за запашок, кстати? Может, кокнул кого наш дедок? Или сам перекинулся?

Василий пожал плечами и начал выводить узоры на первой попавшейся бумажке. Макс нетерпеливо потер руки — вот бы поскорее закрыть дело. Отметить, Ксюшку на аттракционы сводить. Представил счастливую мордашку и услышал заливистый смех. Так задумался, что не разобрал вопроса. Василий дернул его за рукав.

— Ты чего вырубаешься посреди разговора? В голове, небось, Шредера поймал и заложницу в целости мужу вернул? — и хохотнул над абсурдностью этой мысли.

Филин поморщился:

— Опять настроение испортил! Только хотел о хорошем, а ты?

«Еще бы, дело дохлое, полный абзац! Шредер — профи, ждать не будет, ищи его свищи! А девка? Ну, что тут поделаешь… Жалко, конечно. Очередной безымянный жмурик. Это если найдут. А гад постарается, запрячет концы в воду, будь уверен. Сколько их, без вести пропавших? Тысячи, как на войне… Кто с кем воюет?»

Диковский глянул в окно, поежился:

— Что за погода сегодня! Слякоть, брр!

Эксперт Михалев распахнул дверь, шагнул на порог:

— Вижу, все в сборе! Так чего ждем?

Накрапывал мелкий дождик, ветер лез под легкую курточку. «И куда вырядился?! Весна, блин!» Макс поскорее залез в машину, хорошо хоть ехать недалеко.

У подъезда крупная тетка под красным цветастым зонтиком, лучшего ориентира и не придумать. Василий притормозил, со скамейки поднялись два невзрачных мужика. Один — участковый Котов, другой — пухлый парень в длинной куртке с тощим хвостиком на мокрой голове. Очевидно, тот самый родственник. Размечтался, небось, о наследстве, даже дождя не замечает. Хотя богатство — не бог весть! Облезлая «двушка» в хрущевке. В подъезде темно, сыро. В нос бьет запах затхлости, гнили, кошек и жареной рыбы с чесноком. Комбинация и вправду убойная. Макс задержал дыхание и судорожно сглотнул, чтобы отогнать тошноту. Главная жалобщица пыхтела впереди, размахивая сложенным зонтиком.

— Вот! — ткнула в коричневую крашеную дверь, выразительно потянула носом и помахала рукой, отгоняя вонь, будто комара. Тухлятиной несло, аж заколдобишься. Удивительно, что другие соседи молчат.

Парень с хвостиком растерянно полез в карман, долго рылся и наконец, выудил простенький ключик на грязной резинке.

— Вот! — будто передразнил соседку.

Дверь сухонько скрипнула и сразу поддалась. Душок шибанул с новой силой, стая мух ринулась вперед, как вражеская эскадрилья, Серафима приложила к носу аккуратно сложенный надушенный платок. Макс, морщась, заглянул внутрь. В крохотной прихожей ничего лишнего, фанерный самодельный ящик для обуви, черный пуховик на крючке. Про такой говорил Децил. Обои внизу в лохмотьях, облезлый крашеный пол, комочки шерсти у плинтусов. На кухне тот же минимализм: голый стол, колченогий стул, на плите эмалированный чайник с голубыми цветочками, в углу миска с засохшей гадостью. Участковому вспомнилась одна из прошлогодних жалоб: мол, Свиридов вонючее варево собакам фигачит, нет бы сухой корм покупать. «И на такую ерунду жизнь тратить! Как все надоело!» С ненавистью глянул на тетку, она всех вперед пропустила, а сама топталась в прихожей. «Кашу заварила — и в кусты!» Злости только прибавилось.

Две комнаты: одна заперта, очевидно, хозяйская, дверь другой приоткрыта. Макс и так прекрасно представлял, что там увидит. Удостовериться не рвался, брезгливость мешала. Потом мухи, и откуда только берутся? Как чуют? Прямо самозарождение жизни!

На жмурика глянет как можно позже, а то тошнота набросится, хоть беги. Никакая тренировка не помогает. Слюнтяйство и позор! Тоже мне следак, барышня кисейная! Михалев — другое дело, есть готов с секционного стола. Вот и сейчас вперед побежал и весело прокричал:

— Здесь клиент! Смерть наступила недели две тому назад, точно потом скажу! Признаков насилия не видать, скорее всего, сердчишко, возраст опять-таки.

Эксперт весело хлопотал над трупом, Макс лишь краем глаза покосился в его сторону. Сосредоточился на сумке. Так, набор белья, полотенце, замызганная коробка рафинада с надписью на казахском «Кант», с собой, видать, привез. Под пыльными кусками сахара пачка долларов. Четырнадцать по сто, надо оформить. Потрепанная книжка без обложки, в ней паспорт на имя Лугова Петра Константиновича. «Есть! Все сходится!» Теперь только доказать, что именно его следы и пальчики найдены на месте преступления. Дело закрыть. Филин распрямился в предчувствии долгожданного отдыха. Кинул быстрый взгляд на труп. Брр!