Джерри-чертежника к чаю не пригласили. Почему? Ответ был: «Он не принадлежит…»

Клиент заказал Фрицу проект интерьера целого небольшого дома. Домов этих было у него три или даже четыре, и если пробный проект понравится, Фриц будет делать их все. Так что, сказала тетя, клиент ценный, будь с ним полюбезней.

Я еще тогда не знала о тетиных матримониальных планах и ради ценного заказа старалась за столом изо всех сил. Вела себя безупречно (за сахаром руку не тянула, хотя сахару в чай хотела. Но забыла, как сказать «передайте», пришлось пить несладкий). Улыбалась – научилась-таки! – к месту и не к месту, так что щеки заболели. Прилежно смеялась над всеми анекдотами Фрица, которые, послушав их раз пять-шесть, вполне уже понимала. Над рассказами гостя тоже смеялась, причем от души, он говорил просто и смешно. Хотела даже сама рассказать анекдот, но русские анекдоты переводу поддаются плохо, да и слов мне не хватало, я очень быстро запуталась и растерялась. Но это дела ничуть не испортило, всё равно все смеялись и всячески меня ободряли. Короче, постаралась, как могла.

К концу чаепития, когда мужчины закурили (мне тетя не велела курить в доме при посторонних) и заговорили о делах, я встала из-за стола и с чувством выполненного долга направилась было в свою комнату. Гость тоже встал и обратился ко мне:

– Я слышал, вы скоро уезжаете?

– Еще не скоро, целых три недели.

– Это очень скоро. Я хотел бы увидеться с вами снова. Если вы не против…

Из дальнего конца комнаты тетя делала мне страстные утвердительные знаки. А я что, я не против. На вид приятный и шутит хорошо. И Фрицу это может пойти на пользу. Почему бы и нет?

– С удовольствием, – сказала я, и тетя вздохнула с облегчением.

Джулиан – так его звали, и он мило острил по поводу сходства наших имен – занялся недвижимостью не очень давно.

Совсем не специалист в этой области, он раньше многих профессионалов сообразил, где лежит его золотая жила. Был он стажером в захудалой адвокатской конторе, зарабатывал гроши и снимал жилье в полутрущобном квартале, граничившем с кварталом весьма приличным. Джулиан мечтал перебраться в этот хороший соседний квартал и нередко прохаживался по своей неприглядной улице с обветшалыми домами, пересекал невидимую границу между двумя кварталами – и однажды заметил вдруг, что граница эта слегка передвинулась. По обеим сторонам улицы два дома, которые он помнил в виде едва стоящих полуразвалин, обновились, надстроились и заселились.

Джулиан выпросил небольшую сумму у родителей, взял кредит в банке под поручительство своего босса и купил соседнюю с обновленным домом двухэтажную пустую развалину, предназначенную на снос. У родителей денег больше не было, и они заложили свою квартиру. На вырученные деньги Джулиан, работая вместе с двумя строителями, выломал всю внутренность дома, настелил новые полы, поменял все трубы, починил лестницу, подправил и подмазал фасад и разделил дом на четыре отдельные квартиры.

Его немедленно начали осаждать желающие снять эти квартиры, но Джулиану деньги, притом солидная сумма, нужны были все сразу. Продажа дома, хотя и не без хлопот, произошла быстро и удачно. Джулиан отдал половину долга банку, а на остальные купил еще один такой же дом. И пошло. Покупал, перестраивал и продавал. Адвокатство свое, конечно, бросил. Вернул долги, заполучил хороший банковский кредит и отделывал теперь свои дома внутри модно и красиво. Покупателями и съемщиками теперь были небедные молодые пары, полубогемные художники и музыканты – словом, публика почище и поприличнее. И хороший квартал все глубже вторгался в пределы плохого, который начал быстро входить в моду. А он, Джулиан, начал не очень быстро, но уверенно богатеть.

Я все эти дома видела, он мне их показал. Показал с гордостью – законной, наверное. Дома, конечно, не бог весть что, все те же зажатые в тесном сплошном ряду двух– и трехэтажные узкие секции с лесенками и крылечками с фронта и с газончиками с тыла – но все такое чистенькое, свеженькое, впечатление производит, особенно рядом с остатками прежних трущоб.

Но мне почему-то смотреть и слушать было не так весело, как ему показывать и рассказывать. Разгоряченный перечислением своих удач, он заметил это не сразу, но заметил и тут же остыл.

– Что-то не так? – огорченно спросил он.

А я ничего не могла ему объяснить. Я и себе не могла объяснить.

Все это время я жила в зачарованном мире. Ни мои постоянные сбои в английском, ни запреты и нравоучения тетки, ни нудные анекдоты Фрица, ни недостаток денег, ни отсутствие теплого пальто, ни даже недоразумение с Лероем – ничто не могло нарушить этого очарования. Я находилась в Лондоне, бродила по его улицам, спускалась в его подземку, покупала в его магазинах, и все это время я не вполне касалась его земли. А привлекательный, обходительный и состоятельный Джулиан, который явно, хотя и не слишком настойчиво, за мной ухаживал, враз спустил меня с облаков. Кругом было не зачарованное потустороннее пространство, а обычный практичный человеческий мир. Как, почему? Поди пойми. Знаю только, что мне туда не хотелось, хотелось снова касаться земли лишь изредка. Дома ведь ничего такого не будет!

Я мило ему улыбнулась и сказала:

– Нет-нет, все так! Все очень интересно.

Он снова оживился:

– Правда? А внутри посмотреть хотите?

– Конечно хочу.

– Я ведь здесь и живу.

– Здорово.

– Да, мне всегда хотелось жить в хорошем квартале. Кроме того, потенциальным покупателям нравится, что продавец и сам здесь живет. Как бы гарантия достоинств этого места.

– А что стало с людьми, которые здесь раньше жили? Они поселились в обновленных домах?

– Ну что вы, – Джулиан усмехнулся моей наивности. – Это им теперь не по карману.

А я вовсе не по наивности спросила. Уж слишком он был доволен собой, так и сиял.

– Так что же с ними стало? Куда они делись?

Джулиан неопределенно махнул рукой:

– Ушли. Конечно, прежние хозяева их выселили. Не с жильцами же продавать, – он засмеялся. – Ничего, найдут себе. Мало ли в Лондоне трущоб.

– Да, конечно. Много.

Джулиан присмотрелся ко мне пристальнее:

– Вас это смущает? Так вас там воспитывают? Заботиться о других людях? Это ведь прекрасно! Но, к сожалению, не всегда возможно.

Я больше не могла сдерживать раздражения. Этот человек ни в чем не был виноват. Он поступал так, как подсказывал ему здоровый деловой инстинкт. И преуспевал. Разве это грех? Это бизнес!

Но мне это слово мало что говорило. Я не могла простить Джулиану, что он стянул меня вниз, на унылую трезвую землю.

– Да ничего меня не смущает. Да, вот так нас там прекрасно воспитывают. Мы все там только и делаем, что заботимся о других!

Его собственный дом был очень хорош. Снаружи он был как все – но внутри Джулиан не разбил его ни на квартиры, ни на этажи. Это было одно широкое и высокое пространство, лишь кое-где разделенное расписными японскими ширмами. Спальня находилась на подвесной платформе, кухня в глубокой нише. «Мой собственный дизайн», – скромно сообщил Джулиан. «Мне очень нравится», – сказала я, пытаясь загладить свою недавнюю вспышку.