Весь мир вокруг — он против таких, как мы, это нам было понятно уже давно и ждать чего-то другого было глупо. Все тот же мастер Гай не раз и не два говорил мне: «Благодушие и самоуверенность — вот главные враги мага. Тот, кто не готов дать отпор в любую минуту, тот уже мертв». Ворон подобного впрямую не говорил, но он нас готовил именно по этому принципу. Да и вся жизнь до того у меня была такая же.

Кстати — интересно, а кто выйдет победителем из схватки, если мастер Гай и Ворон сцепятся не на жизнь, а насмерть? Я вот затрудняюсь дать ответ.

Против наших предположений, совещание военного совета закончилось быстро, даже солнце не успело сесть. Мы, если честно, настроились на долгое и выматывающее ожидание, то, в процессе которого и разговоры не ладятся, и настроения нет. Ну а как по-другому? Все-таки наша будущность решается, шутка ли. Одно дело при лекарском обозе состоять и тихонько следовать с ним в арьергарде, оказывая помощь раненым, и совсем другое дело города штурмовать. Как магам, нам в этом занятии грош цена, вот только поди объясни воякам во время боя, что ты подмастерье второго года обучения и потому не можешь одним ударом пролом в крепостной стене образовать. Просто не умеешь. Они разбираться не станут, огреют по голове чем-нибудь тяжелым, а потом все спишут на противника. Или того хуже — притащится брат-ищейка из Ордена Истины, обвинит тебя в измене и потворничестве врагу, после кликнет братьев-экзекуторов, и они все вместе запалят веселый костерок. Так сказать — все радости сразу. И мага сожгли, и праздник встречи Весны для остальных устроили.

А может — для того все это и задумано? Только обвинят в измене не нас, а Ворона? Не подобрались с одной стороны, с другой зашли, просто использовали войну как повод для этого?

Надо с Гарольдом по этому поводу пошептаться.

Но вот этого я сделать не успел — как и было сказано, Ворон вернулся достаточно быстро.

— Что, заждались? — сразу сказал он, только войдя в дом и ногой оттолкнув выбежавшего ему навстречу Фила. — Печально, но порадовать нечем. Все не очень хорошо. Не сильно плохо — но и не хорошо.

— Мне как-то не по себе, — Луиза потерла шрам, появилась с недавних пор у нее такая привычка. — «Не хорошо» в вашем понимании, это «ужасно» в нашем.

— Де ла Мале, ты меня сейчас удивила, — Ворон снял шубу и бросил ее на лавку. — За тобой вроде никогда не числилось особой впечатлительности?

— Так война, — обвела рукой вокруг себя Луиза. — Что вы хотели. Я до того в подобных мероприятиях не участвовала. Разве что турниры с трибун смотрела.

— Ты не прибедняйся, — посоветовал ей Ворон. — Прошлым-то летом, а? То-то. И вообще — как раз вам, милые мои ученицы, беспокоиться не о чем. Почти не о чем. Вас придают лекарям, присматривать за вами там будет Бернардо Стокс, мой знакомец, милейший человек. Я с нем уже перекинулся парой слов.

— Сразу столько всего пугающего, — не удержался я. — Вы о ком-то сказали хорошо, и это вот «милые мои ученицы». Бррр… Мне как-то совсем страшно стало.

— Пугливые вы какие, — привычно, а потому успокаивающе, рыкнул на меня Ворон. — Нервные. Передержал я вас в замке, разнежил. Ладно, кончится этот бардак, непременно прогуляюсь с вами к горе Штауфенгрофф. Там место хорошее, проклятое, по весне в тех краях много нечисти бродит, на всех хватит. А уж какие там кладбища — с туманами, с неупокоенными мертвецами, с могилами ведьм, где перестоявшая сила бродит! Вот и будете у меня по одиночке их исследовать, из южного конца в северный ходить по ночам. Или из восточного в западный. Страшно им. Это жизнь, в ней нестрашного вообще ничего нет, кроме смерти. Даже рождение — и то страшным было. Вас всех матери рожали в муках и со страхом, что вы мертвыми на свет вылезете.

— А смерть? — спросил Эль Гракх. — Почему она нестрашная бывает?

— Потому что случается только один раз, — буркнул Ворон, садясь на лавку и доставая трубку. — И иногда ты даже можешь выбрать, как тебе умереть. А когда ты знаешь, как умрешь, то жить становится куда как спокойнее. Ладно, это все разговоры на отвлеченные темы. Что будет с девушками — я сказал. Теперь вы.

Он махнул рукой, давая понять, что речь идет о юношах.

— Значит так. Эти… — Ворон пожевал губами, подбирая слова. — Стратеги. Да, пожалуй, так — стратеги. Так вот, они решили раздать вас по отрядам.

— То есть? — потряс головой Жакоб. — Это как?

— Что непонятного? — Ворон встал и постучал ему по лбу черенком трубки. — Все просто — каждый из вас уже сегодня будет придан какому-то из штурмовых отрядов. Они уже сформированы, как правило, по добрососедскому признаку, чтобы резни какой не случилось. Вон, бойцов из Леванта сведи в один отряд с фалисцами — и все, нет отряда, одна кровь да трупы к утру останутся.

— И что мы будем там делать? — изумился Гарольд. — Мы же ничего не умеем? Как боец я еще гожусь для этого дела, но как маг…

Похоже, не меня одного этот вопрос волновал. Хотя оно и понятно.

— А то этого никто не знает, — Ворон наконец раскурил свою трубочку. — В смысле, что ты ничего не умеешь. Не переживай, никто от тебя ничего особенно требовать не будет. Первая помощь раненым, еще какие-то мелочи… Правда, не знаю даже, какие, мне самому этого никто объяснить не смог. Но отец-вершитель из Высшего совета Ордена Истины сказал, что будет так, что маги должны доказать свою полезность Рагеллону, ибо их долг за старые прегрешения перед людьми континента до сих пор не погашен. И все согласились, что дело обстоит истинно так. Нам, наставникам, ничего не оставалось, кроме как согласиться. Хорошо хоть вон девчонок удалось отстоять, да и то только потому, что Орден не приветствует разврат и насилие, по крайней мере — официально.

— Вот сейчас непонятно, — удивилась Миралинда.

— Ты совсем дура, — печально вздохнул Карл. — Наставник же сказал — каждый из нас уже сегодня отправится в один из отрядов. Попади и вы в такой, так насиловали бы вас всю нынешнюю ночь, со всем усердием и прилежанием, всем отрядом, не посмотрев на родовитость и принадлежность к магическому сословию. А к утру то, что от вас осталось, под лед спустили. И все, концы в воду.

— Именно, — подтвердил Ворон. — Чистая правда.

— И вы бы нас отправили в отряды, мастер? — жестко спросила Рози — Если бы отец-вершитель решил по-другому?

— Вы не умнее Миралинды, де Фюрьи, — невозмутимо сказал наставник. — Я слишком много в вас вложил, чтобы разбазаривать вот так запросто. Я бы и этих олухов никуда не отпустил, но мне пришлось ими пожертвовать, чтобы вас сберечь. Да, это не лучший вариант, но они — мужчины, а потому шансов выжить у них много, особенно если они будут думать. Причем головой думать, Фальк, головой, а не каким-либо другим местом. И не будут всю ночь пить с новыми друзьями.

— И в мыслях не было, — истово произнес Карл, отведя глаза в сторону.

— А вы? — тихо спросила Гелла у наставника. — Вы где будете?

— На острие удара, — неохотно ответил тот. — С остальными собратьями по профессии. За вчера и сегодня сюда много кто пожаловал, из нашей братии, имеется в виду. Глав конклавов очень заинтересовали маги с той стороны, очень у них волшба непривычная, разобраться с ней надо. Так что завтра у стен Шлейцера будет весело. И в пролом мы полезем вместе со всеми, надо хоть одного из этих загадочных чародеев живьем взять. Ладно, собирайтесь, разведу вас по отрядам. Да, Монброн — мне, как наставнику, слова о том, что ты ничего не умеешь, от тебя слышать было обидно, и я их тебе еще припомню.