– А правда, что ты отрубил голову красноголову и насрал ему в обрубок шеи? – спросил он Бершада.

– Нет.

– А правда, что ты метнул копье с вершины горы Кулдиш и насмерть сразил дуболома в двадцати лигах оттуда?

– Нет.

– А правда, что ты в один день убил двух драконов? Одного в Левенвуде, а другого в Верманте?

– Ага, было дело, – нехотя признал Бершад.

– Я так и знал! О боги, вот если б я был таким героем, как ты…

– Не надо тебе этого, малец.

Венделл не обратил на него внимания.

– А про шипогорлого вердена правда? Ну, которого ты завалил близ Выдриного Утеса? Говорят, ты пробил ему череп копьем насквозь, а потом зассал ему глаза.

– Кто говорит?

– Голл.

Голл пожал плечами:

– А что, неправда?

– Я не ссу и не сру на драконов, которых убиваю, – сказал Бершад. – И вообще, кому такое в голову придет?

– Не знаю. Но если это неправда, почему все об этом рассказывают?

– Потому что забулдыги в тавернах – полные придурки, – проворчал Бершад.

Они шли и шли. Возможно, Бершад и сам привел бы своих спутников к цели, но это заняло бы очень много времени. Приходилось пробираться через чащи и заросли, через долины, покрытые колючим кустарником, и через гиблые топи. Казалось, Венделлу так же привычно в лесной глуши, как крестьянину – в полях. Мальчик ухитрялся отыскивать тропки в самом густом подлеске.

– Откуда ты так хорошо знаешь остров? – спросил Бершад.

– Отец не берет меня в набеги, поэтому я круглый год брожу по окрестностям.

– Рано тебе в набеги, – буркнул Веш.

Венделл пожал плечами:

– В городе скучно, вот я и отправляюсь в походы.

– Похоже, тебе одному в городе скучно, – сказал Голл. – Там столько театров и такие пещеры с куртизанками, что за месяц все не перепробуешь.

– Я уже сто раз все спектакли видел. А к куртизанкам меня отец не пускает.

– Рано тебе…

– Ага, рано мне к куртизанкам, – вздохнул Венделл.

– Твой отец прав, – заявил Голл. – Городские куртизанки очень… опытные. Малолеткам к ним лучше не соваться.

– Опытные, говоришь? – поинтересовался Фельгор. – Это для меня в самый раз. Может, наведаемся к ним, после того как спасем мир?

– Ты что, в «Подсадной утке» не натешился? – спросил Бершад.

– Так это когда было! – отмахнулся Фельгор.

К полудню Фельгор с Голлом опустошили очередную бутыль рома. Голл немедленно вытащил из котомки новую, но Бершад запретил ее открывать.

– Сделайте перерыв до заката.

– Но меня жажда мучает, – запротестовал Голл.

– Попей водички. – Веш вручил ему свою флягу. – Я согласен с Бершадом. В этой глуши легко напороться на неприятности.

– Эти альмирцы не дают нам разгуляться, – заявил Фельгор. – Что ж, если нас лишили развлечений в жидком виде, то расскажите-ка лучше про этих ваших демонов. Они из тех, которыми пугают непослушных детей?

Голл насупился:

– Тебе бы все шуточки шутить, баларин. Это самые настоящие демоны. Я своими глазами одного видел.

– А как он выглядел? – спросил Фельгор.

– Ну, альмирцы всегда рассказывают про красноглазых чудищ с пепельно-серой кожей. А этот был другой: глаза зеленые, так и сверкают, кожа бледная, прямо как восковая, а щеки и горло вроде бы опухшие.

– Херня все это, – отмахнулся Бершад.

– А вот и нет, – возразил листириец.

– И что этот демон делал? – не унимался Фельгор.

– Зачем ты его дразнишь? – шепотом спросила его Эшлин.

– Я люблю страшилки, – прошептал ей Фельгор и повернулся к Голлу. – Ну, продолжай.

– Во-первых, демон был не он, а она. Демоница.

– Демоница? Ну-ка, ну-ка, это уже интересно. Хорошенькая?

Голл поморщился:

– Я же только что рассказывал, как она выглядит.

– Так хорошенькая или нет?

– Нет. Отвратительная. – Голл хлебнул воды из фляги. – В полусгнивших лохмотьях. А вонища от нее – будто попал в погреб, затопленный нечистотами. Она стояла на опушке леса и долго смотрела на меня. Потом пробормотала какие-то странные слова.

– Заклинание или проклятье? – предположил Фельгор.

– Не знаю. Я ничего не понял, но слова запомнил. Оска и катлан.

– Похоже на заклинание.

– Это не заклинание, – сказала Эшлин. – По-гразилендски это означает «кость» и «плоть», или «мясо».

Фельгор хмыкнул и приложился к фляге с водой.

– Значит, оголодавшая демоница из Гразиленда просила чего-нибудь поесть?

– Странная манера просить еду, – заметил Бершад.

– Вряд ли гразилендским демонам известны правила приличия во время трапезы, – сказал Фельгор и снова повернулся к Голлу. – А дальше что было?

– Она метнулась ко мне, стремительно, как лисица за кроликом. А у меня с собой был топор.

– Ты ее убил? – спросил Бершад.

– Все знают, что убить демона невозможно, – напомнил ему Фельгор.

– А почему? – полюбопытствовал Венделл.

– Потому что демонов не бывает, – проворчал Бершад.

– Нет, вовсе не поэтому, – сказал Фельгор. – А потому, что их души заперты в железную шкатулку, которую Этернита прячет в котомке под кроватью.

– Не знаю, можно их убить или нет, – продолжил Голл. – Я махнул топором, задел ей плечо, а она зашипела и убежала в лес. Я осмотрел всю опушку, думал, может, демоница еще покажется, но даже следов не нашел.

– И это все? – спросил Фельгор.

– Да.

– Очень неубедительная концовка. Какая-то сдутая, – продолжил Фельгор. – Обычно в таких историях говорится о заклятии… или о том, как в прошлом над ней безнаказанно надругался какой-нибудь местный барон или там родной дядя… И если кто-то за нее отомстит, то Этернита снизойдет с небес и вернет ей душу, чтобы она упокоилась с миром.

– Ох, баларин, тебе лишь бы языком молоть! Вот что ты сейчас сказал?

– Я объясняю, как правильно излагать историю про призраков.

– Это не история про призраков. Все именно так и произошло.

– Тогда прими мой совет на будущее – рассказ надо приукрашивать. Иначе нет никакого удовольствия его слушать.

Ужинали вяленой медвежатиной. Бершад весь день почти ничего не ел, но, прожевав пару кусков жесткого мяса, совершенно потерял аппетит. Эшлин отказалась от медвежатины и, порывшись в котомке Голла, достала железную сковороду, смазала ее медвежьим жиром, высыпала в нее лук и грибы и поставила в костер, на горящие уголья.