«Он сказал, что заплатит мне 1000 долларов, если я пришлю ему свою фотографию, где я голая, — сообщала Чарли Сандра Гуд в письме, которое она написала ему из исправительного учреждения в Олдерсоне, штат Западная Виргиния, где она отбывала пятнадцатилетнее заключение за угрозы по почте представителям бизнеса и правящих кругов. — Он хочет иметь что-нибудь настоящее из Долины Смерти или времён нашей жизни на ранчо. У меня ничего нет, но есть у Пискли, — писала она, имея в виду Линетт Фромм, также отбывающую срок в Олдерсоне за попытку убийства президента Джеральда Форда[129]. — Спорю, что если ты оставишь на них свой автограф, он заплатит гораздо больше».

«Дай мне обдумать это», — написал Чарли в ответ.

Потом, в 1982 году, на газетных прилавках Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и других крупных городов появился журнал, посвященный мэнсонабилии. Он назывался «The Dead Circus» («Цирк мертвецов»), и в первом номере появилась цветная фотография Чарли во весь разворот с возбуждённым членом. Фотография, купленная известным коллекционером предметов искусства в Филадельфии за 10 тысяч долларов, оказалась фальшивкой. На самом деле, фотография была сделана на Вудстоке в то самое известное дождливое воскресенье, когда все хиппи валялись в грязи нагишом. Человек, похожий на Мэнсона, с бородой и большим членом оказался мастером по сандалиям из Таоса, штат Нью-Мексико.

Прочитав об этом в «Сан-Франциско Кроникл», Чарли рассмеялся. «Теперь, — сказал он, — я по меньшей мере знаю, сколько стоит мой член».

Но так как эта тема интересовала многих, у Чарли созрела идея — одновременно и хитрая и злая, — идея, которую он вынашивал много лет. Забудь о непристойных фотографиях девушек с возбуждёнными грудями и неприкрытыми влагалищами. Забудь об испачканных брюках Патриции Кренвинкел или использованных презервативах Текса Уотсона. Если ты действительно хочешь иметь частичку от легендарной семьи Мэнсона, то что же можно считать самым главным?

Чарли задал этот вопрос Виктору Зиммеру, осуждённому за сексуальные преступления психу, который сидел в соседней с ним камере в Векавилле.

— Не знаю, — ответил Виктор, его пальцы вцепились в решётку, на безразличном лице медленно появлялось выражение смущения. — Намекни.

— Не могу.

— Почему, Чарли?

— Ты можешь рассказать, — сказал Чарли и вспомнил, что 12 октября 1969 года, в тот день, когда его и его последователей арестовали на ранчо Баркера в Долине Смерти, одну девушку не вытащили из пустыни и не надели на неё наручники, эту девушку никогда не судили. Она разбила лагерь в нескольких милях к западу от Голер Уош рядом с пересохшими водопадами в долине Страйпид Бьютт. Она уехала в это потаённое место накануне поздним вечером на пятнисто-голубом лёгком автомобильчике, одном из тех, которые были украдены из «Палмлдейл Багги Билдерс» в июле.

Утром в воскресенье эта девушка — Элис Макмиллан, несмотря на жару и чёрную точку самолета, кружащего над ней, пересекла перевал Менгеля, где в 1944 году погиб знаменитый золотоискатель Карл Менгель. В двух сотнях ярдов к северу от его хижины, в соответствии с картой, набросанной Чарли, из красных камней была сложена пирамида, вокруг которой стояли жестянки из-под пива и пустые гильзы. Под камнями лежал военный рюкзак с экземпляром книги «Незнакомец на странной земле»[130], шесть коробочек с шестнадцатимиллиметровой плёнкой и 20 тысяч долларов в мелких купюрах.

— Книгу прочти. Деньги можешь потратить, — сказал Чарли Элис. — Но не показывай никому фильм, пока я не свяжусь с тобой. Ладно?

— Хорошо.

— Обещаешь?

— Обещаю, — ответила Элис. — Он будет в безопасности.

Той ночью Чарли мастурбировал первый раз за месяц, и в том незаполненном пространстве за глазными яблоками, где желание встречается с пустотой, он увидел женщину, повернутую к нему спиной, она шла босиком по полю бледно-зелёной травы. Прямо перед ней было озеро, голубую поверхность его колебал ветер; приблизившись к берегу, она скинула белое льняное платье на мокрый песок.

Чарли думал о женщине каждый раз, когда мастурбировал. Пейзаж всегда был разным, но она всегда удалялась от него, безразличная к его глубокой тоске и горечи, скопившейся в сердце.

На следующий день рядом с Чарли поселился другой узник. Его звали Леонард Тисдейл, и его приговорили к пожизненному заключению за похищение и изнасилование семи женщин в холмах к северу от Сан-Луис-Обиспо. Четыре его жертвы были студентками в Кал Поли, двое работали медсестрами в медпункте в лагере, а одна была официанткой в филиале «Говард Джонсон»[131].

Как говорили, все семеро были высокими, стройными и очень симпатичными.

— Такое количество мёртвых пёзд, — сказал Чарли Леонарду. — Пустая растрата.

Леонард только пожал плечами:

— Если уж ты вымогал у них деньги, то нет смысла оставлять их в живых.

— Это жадность, Леонард.

— Это моё дело. У тебя — своё.

— Пёзды — это святое. Я прав? — спросил Чарли у Виктора Зиммера, который стоял в своей камере, а на губах его играла странная улыбка. — Ты как думаешь, Вик?

— Пизда есть пизда, — ответил Виктор. В мыслях он представлял себе последнюю девушку, которою убил, её выдавленные глаза и то, как красная каша из её внутренностей текла по его пальцам на землю к ногам. — Тёплая или холодная. Вот что я думаю, Чарли.

— Я просто проверял, — сказал Чарли и улыбнулся. — Просто проверял. Подсчитываю голоса.

Восемь часов вечера. Вот уже почти час, как Эдди Корнелл сидел в баре «Ревеллс», глотал двойные порции текилы (впрочем, не доставлявшие ему радости) и курил одну за другой сигареты «Мальборо». К этому времени он был совершенно спокоен, дышал носом и время от времени слегка хмыкал и слушал десять искренних песен Патти Пейдж подряд в музыкальном автомате. Крис Лонг опаздывал на час, и Эдди решил подождать его до восьми тридцати, нет, до девяти, — и тогда, если он не придёт, уйти.