– А я тебе помогу, чем сумею. Вот прежде всего биография Павла Фантона.

– Прочти мне, пожалуйста, отдельные данные.

– Сведения включают в себя двадцатилетний промежуток времени.

– Но ты ведь знаешь, что именно интересно для нас, поэтому выбери сам нужную информацию.

– «Павел Фантон, – начал Мак-Глусски, – родился в 1855 году в Сиракузах, в штате Нью-Йорк, был заподозрен в 1875 году в убийстве богатого железоторговца Джоеля Граймса в Сиракузах же, но обвинен не был за недостаточностью улик. В 1880 году прибыл в Нью-Йорк, служил в одном из банков на Валл-стрит. Был под следствием в 1882 году по обвинению в подделке чеков, но за недоказанностью обвинения выпущен на свободу». Неужели тебя все это интересует?

– Нет, не все. Судебному приговору он ни разу не повергался, верно?

– Нет, но тут есть еще другие не лишенные интереса сведения. «Коварный человек, преступник по природе. Подозревается в пособничестве…», ну, да эти имена не интересны. Лучше я не буду читать, а вкратце сообщу всю его характеристику.

– Ладно, но только поторопись!

– Изволь. Фантон всегда состоял послушным орудием компании финансистов и служил посредником, когда надо было путем подкупа одного из наших законодателей отклонить закон, невыгодный для биржи. Помимо того он подкупал представителей исполнительной власти, когда надо было истолковать какой-нибудь проведенный закон в пользу этой самой компании финансистов. Он считается человеком богатым, хотя никто не знает, откуда взялось его огромное состояние. В течение многих лет он подозревается в том, что состоит в связи с владельцами худших игорных домов и других еще более порочных учреждений.

– Вот как, – медленно проговорил Ник Картер, – а ну посмотри-ка, какими учреждениями он в настоящее время интересуется помимо железнодорожного общества?

– Это я могу тебе сказать и наизусть, – заявил инспектор, закрывая объемистую книгу. – Он состоит негласным компаньоном Билля Букрама, владельца игорного притона. Я не имел возможности уличить его в этом, но, тем не менее, это несомненный факт!

– Известны ли тебе притоны этой милой парочки? – спросил Ник Картер.

– Если потребуется, то я сумею отыскать какой-нибудь из них, – ответил Мак-Глусски.

– Вот увидишь, что в одном из этих домов мы наверняка найдем конец телефонного провода, которым воспользовался умирающий Логан!

– Нисколько не сомневаюсь, – согласился инспектор.

– Можешь ли ты составить до завтра список всех этих игорных домов и прочих притонов?

– Разумеется, сделаю!

– А теперь перейдем к Маннерсу и Крогану, – продолжал Ник Картер. – Дай мне сюда книги, я сам займусь изучением жизнеописаний этих господ, а ты пока пойди пообедай, иначе здешнее полицейское управление рискует потерять своего начальника, который умрет голодной смертью!

Спустя час Мак-Глусски вернулся.

– Все они одного поля ягоды! – заявил ему Ник Картер. – Можешь спокойно поставить книги на место, я выписал все, что имеет значение.

– Удалось ли тебе найти еще что-нибудь интересное?

– Не могу сказать. Я и теперь убежден, что мы обнаружим в одном из притонов Фантона телефон, которым воспользовался Логан.

– Не сомневаюсь, – кивнул инспектор.

– Удивительные у нас в Америке творятся дела! Эти три молодца начинают свою карьеру с преступлений, наживают большие деньги и быстро идут в гору. Из разбойников, громил и карманников они превращаются в биржевиков, которые под вымышленными именами спокойно продолжают свое гнусное занятие, причем высшее общество принимает их теперь с распростертыми объятиями. А затем, достигнув того, к чему стремится всякий деловой американец, а именно – почета, влияния и богатства, – они снова возвращаются на путь преступлений и становятся кандидатами на электрический стул!

– Да, это весьма печальное явление, – задумчиво проговорил инспектор. – Дело все в том, что мы в Америке еще очень молоды, мы пока не умеем надлежащим образом взвешивать факты, и прежде всего наши понятия о нравственности весьма неустойчивы! У нас нет грани между порядочным человеком и мошенником! Вот почему в среде наших лучших кругов постоянно происходят колебания и наш брат полицейский того и гляди должен будет когда-нибудь арестовать того, кто вчера еще был сановником, влиятельным тузом или политиком! Знаешь что, Ник, как-нибудь в свободное время зайди ко мне и займись изучением тайн моей «частной мертвецкой». Тебе придется убедиться, что чуть ли не все наши видные деятели, играющие теперь крупную роль, имеют на своем прошлом то или иное черное пятнышко, мягко выражаясь. Если бы я вздумал заняться на этом основании шантажом, то в короткое время сумел бы разбогатеть!

– Что касается этого, то мы еще подождем, – сухо ответил Ник Картер. – Но должен сказать, что сведения о моих трех коллегах по правлению железнодорожного общества не лишены интереса! Надеюсь, что завтра к вечеру нам удастся поймать всех троих!

– Может быть, установить за ними слежку? Или ты предпочитаешь поручить это твоим помощникам? – спросил Мак-Глусски.

– Ни то, ни другое! Мы имеем дело с пройдохами, которые сейчас же разнюхают, что за ними следят. Это только послужит для них предостережением, тогда как в данный момент они понятия не имеют о том, что их подозревают!

– Ладно. Не будем их трогать до поры до времени.

– Это будет лучше всего. Ну что, придешь ли ко мне завтра утром ровно в восемь часов?

– Обязательно, если не умру до этого. В последнем случае не премину известить тебя, – со смешком сказал Мак-Глусски.

– Отлично! Полагаю, что тогда же мы и выступим на охоту!

Уверенность Ника Картера, однако, скоро обратилась в разочарование, так как к восьми часам вечера Баббингтон не явился, несмотря на свое обещание быть аккуратным.

Сыщик тщетно прождал еще полчаса, а затем подошел к телефону.

– Алло, станция? – произнес он. – Заступила ли уже мисс Баббингтон на ночное дежурство?

– Нет. Сегодня днем она отказалась от службы и сразу ушла, – гласил ответ.

– Быть не может! – воскликнул озадаченный сыщик. – Не знаете ли вы случайно причины ее ухода?

– Она заявила, что ее отец в другом месте нашел более подходящее занятие и что она уезжает с ним. Вероятно, они оба уже успели выехать из Нью-Йорка.

– Не знаете ли вы, куда именно?

– Нет. Она обмолвилась только, что все это случилось совершенно неожиданно и что перевозка их квартирной обстановки уже начата. Она намеревалась встретиться со своим отцом уже на вокзале.

– Не говорила ли она, на каком?

– Да, на Центральном.

– Благодарю вас! В котором часу вы беседовали с ней?

– Часа в четыре дня, впрочем, нет, часом раньше, так как она сообщила мне, что собирается уезжать именно в четыре часа.