Итак, одураченная власть забила тревогу. Генпрокуратура под давлением возмущенной общественности вынуждена была возбудить уголовное дело по захвату предприятия. В ту пору полковник милиции Грязнов вошел в состав бригады и занялся разборкой. И скоро выяснил, что захвата, возможно, не произошло бы, если бы не помощь и реальная поддержка действий наглой фирмы, созданной и зарегистрированной, кстати, специально для этой цели, со стороны одного пробивного, хотя и не афиширующего своей деятельности, полковника госбезопасности.

Грязнов заинтересовался полковником, которому до выхода на пенсию оставались считаные месяцы, а генеральская большая звездочка на погон уже не светила. Впрочем, пенсию он себе обеспечил, но она, возможно, не отвечала его моральным запросам. Вот, значит, и решил напоследок сорвать куш.

«Крышевание» всякого рода подозрительных лиц и организаций в начале девяностых, когда со стороны самого президента было разрешено делать все, что не запрещено, а фактических запретов просто не существовало, не до них было в тот период ожесточенной борьбы с коммунистами, считалось в обществе делом естественным и вполне закономерным. Именно тогда и укрепили свои позиции «оборотни» всех мастей, которых начали лениво разоблачать и отлавливать лишь десяток лет спустя. И сильно удивляться при этом, откуда они такие взялись: как могли? как им совесть позволила?! Какие интересные вопросы! А надо просто заглянуть в истоки, и всякие вопросы сами собой отпадут.

Короче говоря, нашел, определил «крышу» в той операции Вячеслав Иванович. Определил для себя и… задумался.

Ну хорошо, дальнейшая судьба полковника, в смысле — его жизненные перспективы, лично ему были ясны. Открой он, Грязнов, сейчас рот, и полковнику минимум «червонец» уже обеспечен. И никто, ни одна живая душа не станет утруждать себя выяснением тех обстоятельств, благодаря которым человек с приличным послужным списком оказался в конце концов кое-где. Другими словами, возникла дилемма: раздавить человека, как гниду, ибо там, куда его отправят после приговора суда, ему уже снова на ноги не подняться, или дать ему возможность дожить отпущенное Богом время в семейном покое. О продолжении службы речи вообще идти не могло.

Так вот, будучи человеком вовсе не кровожадным, хотя и относящимся к представителям известной «конторы» без всякого пиетета, — это преувеличивал Паша Лаврентьев, считая, что Грязнов чекистов на дух не переносит, Вячеслав Иванович решил вопрос в пользу Зиберова. Не забыв, однако, при этом урвать кусочек и для себя. То есть Федот Егорович прошел по делу солнцевских не в качестве «крыши», а лишь как свидетель. Но «друзьям» Зиберова в его «конторе» было достаточно и этого факта, чтобы немедленно вытурить человека на пенсию. Без всяких санкций. А Грязнов приобрел себе толкового агента, обязанного ему по гроб жизни. Такая вот получилась история.

Вячеслав Иванович знал, что у старика где-то есть дача, да вот только где?

Пришлось отправиться к нему домой, бестолково стучать в запертую дверь, а затем пытаться выяснить у соседей, куда мог отправиться Федот Егорович. Разумеется, Вячеслав Иванович был не в форме, светить своего агента он не хотел ни при каких обстоятельствах. А потом он подумал, что человеку в генеральской милицейской форме вряд ли кто из соседей, если они не прирожденные стукачи, захочет помогать искать пожилого соседа. Таков уж наш, российский менталитет на это счет.

И он оказался прав, поэтому ему повезло. Одна тетка, подозрительно оглядев тучную фигуру Грязнова, решила, видимо, что такие люди опасности представлять не могут, и подробно описала, как добраться до садового участка ее соседа, куда он отправился уже больше недели назад и теперь вряд ли вернется раньше осени. А почему «мобильник» не отвечает? Так наверняка опять забыл деньги положить, с ним постоянно такое случается.

Дорога во Фрязино пролетела быстро. Легко отыскался и садово-огородный кооператив «Дзержинец» на окраине поселка, точнее, на выселках, ну а узнать в проворном лысом толстяке, одетом в старую, вытертую и выгоревшую на солнце камуфляжную форму, бывшего полковника было вообще делом нетрудным.

Они приветствовали друг друга. Грязнов — с довольной ухмылкой, а Зиберов — с озабоченно бегающими, почти поросячьими, с красноватыми веками глазками. Агент пригласил пройти в дом. Хозяйки не было, она отправилась в поселок, в магазин, и должна была скоро вернуться.

Но сказал об этом Зиберов, как понял Грязнов, не для того, чтобы намекнуть: мол, бабы нет, ты подожди, вот вернется, приготовит, что Бог послал, мы и посидим за столом, в тенечке под яблоней. Другое понял Вячеслав Иванович. Стал забывать бывший полковник о том благодеянии, благодаря которому остался фактически живым и здоровым. Забывать и тяготиться необходимостью в чем-то помогать своему спасителю. А вот неблагодарности вовсе не терпел Грязнов и подчеркивал это при каждом удобном случае. Сейчас был как раз такой случай, в самый раз напомнить.

Они сели в тенечке.

— Ну что, живой, Егорыч? Не кашляешь? Прошлое твое о себе не напоминает?

— Да будь оно неладно, это прошлое, — сразу нахмурился и даже заметно насторожился Зиберов. — А ты ради этого и приехал, что ли? Или просто так навестить? Только, вижу, вряд ли. Опять же и без формы.

— Правильно видишь. Это удачно, что твоей хозяйки сейчас нет, разговор мне нужен с тобой откровенный.

— Господи, да что ж ты все никак не успокоишься? Вон времени сколько прошло! Я уж и думать забыл…

— А ты не переживай за меня, друг Егорыч, когда надо будет, тогда и успокоюсь, а пока дела не дают. И если мне что требуется для этих дел, тебя придется потормошить. И ты, я уверен, окажешь мне любезность вспомнить кое-что, голову на отсечение даю.

— Ну, твоя голова тебе еще поди самому наверняка понадобится, так что давай, не томи, что опять случилось?

— А вспомнить тебе придется, Егорыч, аж сорок первый год.

— Дак я ж в ту пору под стол пешком ходил!

— А ты не про себя, а про то, что, наверняка слышал от коллег. Нужно мне, прямо кровь из носу, найти свидетеля закладки взрывчатки в Москве, в октябре сорок первого, когда немец у ворот стоял, и Сталин отдал приказ о минировании важнейших зданий и сооружений. Приказ о «Ста объектах» знаком?

— Погоди-ка… — Зиберов задумался, достал из кармана пачку сигарет без фильтра, вытянул одну для себя, протянул пачку Грязнову, угощая, но Вячеслав Иванович отрицательно покачал головой, и тогда хозяин стал с озабоченным видом закуривать. — Не торопи меня… Что-то было, точно помню. Но когда и кто говорил, хоть убей…

— Вспомни, Егорыч, — почти взмолился Грязнов, и Зиберов даже с удивлением уставился на него — такой интонации, похоже, никогда не слыхал от генерала.

— Вспомнить-то надо бы… Ты погоди, Вячеслав Иванович. А что, это очень важно? Серьезно, да?

— Ты телевизор смотришь? Газеты читаешь?

— Так иногда. Глянешь в него вечером, днем-то все некогда, земля ухода требует, а там то насилуют, то убивают, и такая пакость в душе закипает! Я американские фильмы смотрю, там ведь крови нет, один клюквенный сок, и заранее известно, что наши победят, вот и нет душевного волнения, один здоровый, стало быть, интерес.