Не знаю, что хуже: то, что в городе есть псих, убивающий геев, или то, что таких психов двое».

Непонятно, плакать мне или смеяться. Ясно одно: трудяги-полицейские очень далеки от того, чтобы стяжать славу на моем деле. Судя по всему, проделана неплохая работа по заметанию следов.

Я складываю газету, допиваю капуччино и прошу счет. Гэрес может в любую минуту появиться из офиса и пойти по улицам, переполненным в час пик, к трамваю. Я хочу быть наготове. Для него на эту ночь у меня запланировано нечто действительно необычайное, и мне нужно удостовериться, что он один дома и сможет насладиться этим.

Мир, джентльмены, вообще очень кровожаден, все, чего они хотят от убийства — это рек крови; им довольно этого жуткого зрелища. Но просвещенный знаток обладает более утонченным вкусом.

Пенни Берджесс налила себе калифорнийского шардонне из бутылки, стоявшей в холодильнике, и вернулась в комнату как раз вовремя, чтобы услышать заголовки местных новостей Би-би-си. Ничего нового, о чем стоило бы беспокоиться, подумала она с облегчением. За вооруженное ограбление она первым делом возьмется утром. Полиция все еще держала человека, арестованного в связи с серийными убийствами геев, но пока не было предъявлено никаких обвинений. Пенни выпила вина и закурила.

Скоро им придется побегать, подумала она. Утром они либо выдвинут против него обвинение, либо отпустят. Пока что никому не перепало ни маковой росинки насчет личности убийцы, и это примечательно. Вся журналистская свора усиленно нажимала на своих осведомителей в полиции, но никто не хотел давать утечку. Пенни решила, что лучше она утром просмотрит судейские списки. Существовал ничтожный шанс, что копы обвинят своего подозреваемого в чем-то безобидном, чтобы не отпускать его, пока не нароют достаточно улик связывающих его с серийными убийствами.

Когда новости закончились и пошел прогноз погоды, зазвонил телефон. Пенни протянула руку и схватила трубку.

— Да? — сказала она.

— Пенни? Это Кевин.

«Господи!» — подумала Пенни, выпрямляясь, но вслух произнесла:

— Кевин, лапочка! Как делишки? — И сунула руку в сумочку в поисках карандаша и блокнота.

— Тут выскочило кое-что, что может тебя заинтересовать, — небрежно бросил инспектор.

— Ну да? — Пенни рассмеялась, постаравшись, чтобы это прозвучало сексуально.

Она время от времени спала с женатым Кевином Мэттьюзом, что не только открыло ей тайный доступ в Брэдфилдскую городскую полицию, но и подарило одного из лучших в жизни любовников. Ей хотелось только, чтобы он почаще преодолевал свои католические угрызения совести.

— Я серьезно, — запротестовал Кевин.

— И я тоже, жеребец.

— Слушай, тебе нужна информация или нет?

— Ясное дело. Особенно если это имя того парня, которого вы сунули в каталажку за голубые убийства.

Она услышала, как Кевин резко вздохнул.

— Ты знаешь, что этого я тебе сказать не могу.

Пенни вздохнула. Вот так всю дорогу.

— Ладно, тогда что ты можешь сообщить?

— Пучеглаз временно отстранен.

— От расследования? — спросила Пенни. Ее мысль лихорадочно заработала. Том Кросс? Отстранен?

— Отстранен от работы, Пен. Его послали домой ждать дисциплинарных мер.

— Кто? — Господи, вот это материал! Что же такое натворил Том Кросс на сей раз? На мгновение ее охватила паника. Что, если он выдал имя подозреваемого кому-то из ее соперников? Она чуть не прослушала ответ Кевина.

— Джон Брендон.

— За что, черт побери?

— Никто не говорит. Но последним, что он сделал перед докладом Брендону, был обыск в доме нашего подозреваемого.

— Законный? — осторожно поинтересовалась Пенни.

— Насколько мне известно, у него были основания. — Ответ Кевина прозвучал уклончиво.

— Что происходит, Кевин? Пучеглаз подбросил улику?

— Я не знаю, Пен, — протянул Кевин жалобно. — Слушай, мне пора. Если я еще что-нибудь услышу, позвоню, ладно?

— Ладно. Спасибо, Кев. Знаешь, ты просто чудо.

— Угу. Ладно, скоро поговорим.

В трубке воцарилась мертвая тишина. Пенни вскочила с софы и бросилась в спальню, срывая на ходу халат. Пять минут спустя она уже бежала вниз к подземному гаражу. Сев в машину, она нашла в записной книжке адрес и повернула ключ зажигания, мысленно повторяя то, что скажет войдя.

Первым высвободился Тони. Он отпрянул так резко, что Кэрол, почувствовав неловкость, быстро сказала натужно-веселым тоном:

— Простите, у вас был такой вид, словно вам необходимо утешение!

— Ничего страшного, — чопорно ответил Тони. — В групповой терапии мы все время этим пользуемся.

Они немного постояли, стараясь не встретиться взглядами. Потом Кэрол взяла психиатра под руку и повела через университетский двор.

— Итак, когда я смогу увидеть профиль?

Разговор снова переместился на безопасную почву, но Кэрол все еще находилась слишком близко от него, чтобы Тони мог чувствовать себя спокойно. Ему казалось, что чья-то холодная рука зажала его сердце в кулак. Он заставил себя говорить спокойным нормальным голосом:

— Я хочу поработать еще пару часов сегодня и вернусь к бумагам завтра с утра. Я хочу, чтобы все было готово начерно во второй половине дня. Что скажете насчет трех часов?

— Очень хорошо. Вы не будете возражать, если я побуду у вас, пока вы работаете? Я могла бы перечитать показания, а если вернусь на улицу Скарджилл, покоя мне не дадут.

Тони смотрел на нее, колеблясь.

— Думаю, это возможно.

— Обещаю не приставать к вам, доктор Хилл, — с насмешкой пообещала Кэрол.

— Ах ты черт! — выругался Тони, щелкнув пальцами с деланным разочарованием. «Смотри-ка цинично подумал он. — Похож на человека, уверен во всех ходах». — Вообще-то дело не в этом. Я колебался только потому, что не привык работать, когда кто-то еще есть в комнате.

— Вы меня и не заметите.

— В этом я сильно сомневаюсь, — усмехнулся Тони.

Она могла счесть это комплиментом, но он-то знал правду.

Пенни позвонила в дверь особняка, — пародия на тюдоровский стиль! — стоявшего на одной из самых престижных южных улиц Брэдфилда. Даже на жалованье суперинтенданта такой дом не выстроишь. Но у Пучеглаза была репутация везунчика, и это подтвердилось, когда он выиграл крупную сумму в тотализатор. Вечеринка по этому поводу вошла в легенду. Но сегодня фея-крестная явно бросила его.

В коридоре включили свет, кто-то протопал к двери.