Бенедикт усмехнулся. Характеристика, данная сестрой этой дамочке, ему чрезвычайно понравилась. Он прекрасно помнил тот единственный раз, когда встречался с леди Пенвуд. Тогда она тоже произвела на него впечатление гнусной особы.

– Всем известно, что леди Пенвуд отвратительно обращается с прислугой. За один этот год от нее ушли три горничные. Она увела горничную миссис Фезерингтон прямо у нее из-под носа, но бедняжка прослужила у нее всего две недели.

Бенедикт терпеливо слушал тираду сестры, удивляясь тому, что его это интересует. Он и сам не понимал почему, но ему было действительно интересно.

– Мария приползет через неделю и будет умолять взять ее обратно, помяни мое слово, - заметила Элоиза.

– Я всегда помню твои слова, - ответил Бенедикт. - Только они меня в основном мало волнуют.

– Ты еще пожалеешь о том, что это сказал! - выпалила Элоиза, ткнув в брата пальцем.

Он покачал головой и слабо улыбнулся:

– Сомневаюсь.

– Ну ладно, я иду наверх.

– Желаю приятно провести время.

Показав брату язык - совсем еще ребенок, хотя ей уже двадцать один год, подумал Бенедикт, - Элоиза выбежала из комнаты. Целых три минуты Бенедикт наслаждался одиночеством, но вот в холле снова раздался ритмичный стук каблуков. Кто-то направлялся в сторону гостиной. Он поднял голову. В дверях стояла мать.

Бенедикт тотчас же вскочил. Если с сестрой он мог позволить себе не церемониться, то с матерью - никогда.

– Я видела, что ты кладешь ноги на стол, - набросилась на него Вайолет, не дав ему и слова сказать.

– Просто я полировал ботинками его поверхность.

Вскинув брови, Вайолет опустилась в кресло, в котором только что сидела Элоиза.

– Итак, - деловито проговорила она, - кто она, Бенедикт?

– Ты имеешь в виду мисс Бекетт?

Вайолет коротко кивнула.

– Понятия не имею. Знаю лишь, что она работала у Кавендеров и, похоже, их сын дурно с ней обошелся.

Вайолет побледнела.

– О Господи… Он…

– Не волнуйся. Он ничего с ней не сделал, - мрачно изрек Бенедикт, - хотя пытался.

– Бедняжка. Как ей повезло, что ты оказался поблизости и спас ее.

Бенедикт поймал себя на том, что ему неприятно вспоминать тот поздний вечер, когда он искал Филиппа Кавендера и нашел его на лужайке перед домом в обществе дружков. И все они приставали к Софи. И хотя все закончилось благополучно, он постоянно задавал себе вопросы, начинающиеся с "что, если". Что, если бы Кавендер и его дружки были не так сильно пьяны и действовали понастойчивее? Они могли бы изнасиловать Софи. Да что там могли - они наверняка бы это сделали!

И теперь, когда он познакомился с ней поближе, когда стал испытывать к ней нежные чувства, от подобной перспективы у него словно мороз прошел по коже.

– Но она не та, за кого себя выдает, я уверена, - прервала его размышления Вайолет. Бенедикт поспешно выпрямился.

– Почему ты так считаешь?

– Она слишком хорошо образованна для горничной. Конечно, хозяева ее матери могли ей позволить посидеть на нескольких уроках своей дочери, но чтобы она сидела на всех уроках? Сильно сомневаюсь. Ведь она даже по-французски говорит! Ты представляешь?

– Неужели?

– Ну, полной уверенности у меня нет, - призналась Вайолет, - но я заметила, что она смотрела на французскую книгу, которая лежала у Франчески на столе.

– Смотреть, мама, не значит читать.

Вайолет раздраженно взглянула на него.

– Я смотрела на ее глаза, и взгляд их скользил по строчкам. Говорю тебе, она читала!

– Ну, если ты говоришь, значит, это действительно так.

– Ты смеешься надо мной? - Вайолет сердито прищурилась.

– Ну что ты, - улыбнулся Бенедикт. - В данном случае я говорю совершенно серьезно.

– Может быть, она дочь какого-нибудь аристократа, которую выгнали из дома? - выдвинула предположение Вайолет.

– За что? - изумился Бенедикт.

– Ну, хотя бы за то, что она родила внебрачного ребенка.

Бенедикт поразился еще больше. Он не привык, чтобы мать высказывалась настолько откровенно.

– Да нет, - возразил он, вспомнив, с какой решимостью Софи отказывалась стать его любовницей. - Не может этого быть.

И вдруг его осенило. А почему, собственно, нет? Может быть, она отказалась стать его любовницей именно потому, что у нее уже есть незаконнорожденный ребенок и она не хочет повторять ошибку, родив еще одного?

Бенедикт почувствовал, что ему стало не по себе. Если у Софи есть ребенок, значит, был и любовник.

– А может быть, она сама чей-то незаконнорожденный ребенок, - продолжала размышлять вслух Вайолет. Эта версия понравилась Бенедикту гораздо больше.

– В таком случае ее отец оставил бы достаточно денег, и ей не пришлось бы зарабатывать себе на жизнь, прислуживая чужим людям.

– Большинство мужчин абсолютно игнорируют своих внебрачных отпрысков, - заявила Вайолет, недовольно поморщившись. - И никто ничего предосудительного в подобном поведении не находит.

– А в том, что у них вообще появляются внебрачные дети? - бросил Бенедикт.

Лицо Вайолет приобрело еще более раздраженное выражение.

– Кроме того, - продолжал Бенедикт, откидываясь на спинку софы и закидывая ногу на ногу, - если она незаконнорожденная дочь аристократа и он не только ее не бросил, а даже дал ей приличное образование, почему же она осталась без гроша?

– Гм… Хороший вопрос. - Вайолет задумчиво забарабанила пальцами по щеке. - Но не беспокойся, - продолжала она после секундной паузы, - в течение месяца я выясню, кто она такая.

– Советовал бы тебе взять в помощницы Элоизу, - сухо бросил Бенедикт.

Вайолет задумчиво кивнула:

– Хорошая идея. У девчонки дар выпытывать секреты.

Бенедикт встал.

– Я должен идти. Устал с дороги и хотел бы поехать домой.

– Ты можешь остаться здесь.

Бенедикт улыбнулся. Больше всего на свете мать обожала, когда все дети находились у нее под рукой.

– Благодарю, но мне нужно вернуться домой, - ответил он и, наклонившись, поцеловал мать в щеку. - Спасибо, что нашла для Софи место.

– Ты хочешь сказать - для мисс Бекетт? - уточнила Вайолет, лукаво улыбнувшись.

– Для Софи, для мисс Бекетт, как тебе больше нравится, - пожал плечами Бенедикт.

И вышел из комнаты, не заметив, что мать радостно улыбнулась, глядя ему вслед.

* * *

Софи понимала, что не должна позволять себе привязываться к Бриджертон-Хаусу душой - в конце концов она уедет, как только сумеет найти себе другое место, - но стоило ей увидеть свою комнату, уютнее и красивее которой наверняка нет ни у одной служанки, стоило вспомнить, с какой теплотой отнеслась к ней леди Бриджертон, как ласково ей улыбалась…