Том сказал, никакой рекламы в долг. А Яша сказал, пока дело идёт в гору, надо вкладывать. Время экономить наступит, когда спрос стабилизируется. Анна снова вступилась за Яшу. Оярс тоже поддержал беса.

– Ты кто такой? – шипел Яша с брызгами. – Что ты понимаешь в бизнесе! Солдафон!

– Зря я тебя вытащил. Из тебя бы отличный торф получился, – ответил Том. Плюнул и ушёл.

…Вопреки прогнозам Ларсена, бизнес пёр в гору. К весне на компанию работала половина острова. В туристических буклетах Муху называли Родиной всемирного бренда. Местные сыроварни именовались сырными бутиками. Первые заказы сделали датчане и шведы. Немного, но с удовольствием.

Выступления Тома перед народом сделались традицией. На них ходили семьями. Ларсен докладывал, сколько сыра продали, какие сорта запустили. И какие ещё города считают Муху сырным раем. С прибаутками, с репликами из зала. В конце Том призывал не поддаваться иллюзиям. Так будет не всегда. Обязательно начнутся трудности.

– Опять разнылся, – умилялись островитяне. Сейчас они любили Тома, не зная, что и это не вечно. Люди не верили мрачным прогнозам. Все считали, благоденствие даётся за праведную жизнь, а не кому попало. Начинался спор с уклоном в мистику. Том говорил, что резкий рост всегда обман. Настоящее богатство прирастает по чуть-чуть. И не у каждого, а только у тех, кто умеет любить и трудиться.

Случайных же денег, рухнувших на башку, надо бояться.

– Ты трус и зануда! – кричали весёлые островитяне.

С каждым разом их приходило всё больше. Однажды сорвав голос, Том заказал микрофон и усилитель. Получалась какая-то сырная секта, прости господи.

После речей устраивали застолье. Еду приносили с собой. Ливы не самый щедрый народ. Даже прижимистый. Но худшей бедой тут считают голод на празднике. Поэтому каждый берёт двойной комплект еды. Чтобы своих накормить и ещё кинуть в топку голодным жадинам, пришедшим с пустыми руками. Ни на одном банкете ни одного такого жадины не бывало. К ночи хозяйки обижались, что их пирожки и запеканки до сих пор не съедены.

– Что за мужчины у нас! Лентяи и бездельники, – ворчали они.

Мужчины ощущали себя шарами, но не сдавались… Мяли и мяли, пирожки и запеканку. Всё напрасно, еда не убывала.

В полночь начинались танцы. Потом песни. Решительно, тот год был самым счастливым в истории острова. Том Ларсен обогнал по популярности мэра и пастора. Мудрые мысли, сказанные им, цитировали. Жители переходили улицу, чтобы пожать ему руку. Самые преданные предлагали назвать его именем улицу.

Мэру пришла награда от налоговой инспекции – хрустальная ваза. За рекордную сумму уплаченных налогов. Мэр остервенело бил её молотком, стекло оказалось невероятно прочным. Пришлось выбросить в море.

Пастор благодарил своё руководство за отпущенную острову благодать. Сперва он подозревал Тома в организации секты. Но посетив собрание, успокоился. Речи Ларсена вполне соответствовали церковным канонам. Самого же священнослужителя приняли с должным пиететом.

Жители вовсю ремонтировали дома, а некоторые возводили новые. На улицах стали встречаться черноволосые люди в строительных робах. Из министерства регионов прислали план развития на двадцать лет вперёд. В плане значились мост и аэропорт. Макеты и диаграммы показывали, центр мира медленно перемещается на остров Муху.

Все ходили смотреть этот план, кроме Тома. Он знал, ничего не будет. Где лишь камни и вода, рай не построишь. Потом говорили, он всё накаркал. Другие утверждали, что он провидец. Третьи – что Том дружил с северной разведкой, а там всё знали заранее.

Внешне всё было прекрасно. Лакированные грузовики с луной на бортах приезжали за сыром. Сначала раз в неделю, потом ежедневно, потом трижды в день. Островитяне свозили продукцию к хутору Оярса Вимбы, помогали загружать. Смеялись, обменивались планами по расширению. Хвастали, кто какую машину купил. Лодочка-сыроварня разрослась до размеров Титаника. И где-то для неё вырос персональный айсберг.

В газетах написали коротко. 14-го августа две тысячи четырнадцатого года Великая Северная Империя ввела запрет на ввоз сыра из Тихих стран.

На следующий день Том проснулся поздно. Не спеша приготовил огромный бутерброд. Позавтракал. Походил по двору, съел первое яблоко. Потом поехал на хутор. В пути смотрел по сторонам, будто прощаясь с этими дубами и берёзами. В лесу был просто август, жаркий и жирный. Птицы отъедались перед отлётом. Толстые зайцы прыгали не от человека, а к нему, как кошки.

– Ничего. Скоро вас всех сожрут, – сказал Том зайцам.

Как и положено пророку, он не испытывал никаких эмоций. В лесу грохнул выстрел. Сразу за ним – второй. Из кустов, с треском ломая ветки, выбежал человек. Белые волосы, толстая попа. Пробежав десяток шагов, человек упал, тут же вскочил, обернулся. Том удивился тому, как меняются люди, стоит по ним шмальнуть из ружья.

– Яша! – позвал полицейский.

– Не могу сейчас говорить, – ответил северянин и побежал дальше. Он петлял и пригибался. С большим отставанием позади бежал Оярс. Его тоже сложно было узнать. Сократив дистанцию, хуторянин остановился, выдохнул и поднял ствол.

– Отставить! – крикнул Том. Напрасно. Грохнул выстрел. Рядом с Яшей повалилась берёзка.

– Прекратить убивать деревья! – снова крикнул начальник полиции. Яша в несколько грациозных прыжков доскакал до чащи и скрылся. Оярс подошёл к Тому, закурил.

– Да я так. Попугать только.

– Понимаю. Но всё-таки, отдай ружьё.

Крестьянин не сопротивлялся. Сдал оружие, закурил.

– Прав ты был. Надо было сразу его грохнуть.

– Яша не виноват. Все хотели как лучше. Как там Флор?

– Картошку чистит. Говорит, вы мужики, чего-нибудь придумаете. Пойдём пообедаем?

– Нет. Мне ещё к Хаттуненам надо. Там тоже горячие головы.

Аксель Хаттунен был очень спокоен. Он выстроил у стены своих коров. Принёс ящик патронов и тоже достал ружьё. Он объяснил коровам политическую обстановку. Попросил прощения. Прицелился. Первая корова потянулась, понюхала ствол. Хаттунен опустил оружие.

– Мне нечем тебя кормить! – сказал он и вытер глаза, и высморкался.

Тут во двор въехал Том, с мигалками.

– Дай мне ружьё, Аксель. Корова не виновата. Флор говорит, мы что-нибудь придумаем. Мы же мужики.

– Всё, что мог, ты уже придумал, – буркнул Хаттунен. Бросил оружие и пошёл прочь.

– Я же теперь и виноват, – покачал головой Том.

Руководство сыроварни собралось для оглашения траурной отчётности. Вопреки опасениям, организм не сдох целиком. Тихие страны съедали две тонны сыра в месяц. Дальние страны ещё тонну, и какие-то крохи отправляли за океан, в Америку. Итого шесть тонн в месяц. На остатки после выплаты кредитных обязательств можно неплохо жить. Всяко лучше, чем хорошо умирать. Придётся, правда, уволить чужих, вернуть лишнее оборудование, не отапливать жильё и питаться капустой.