Низко, совсем над крышами протарахтел «У-2». Часовой закричал:

– С него что-то бросают!

Несколько разведчиков выбежали, подобрали листки, оказавшимися листовками на немецком. Игорь перевел текст вслух.

«Немецкие военнослужащие! Командование вермахтом перешло к генералу Кребсу. Он ведет переговоры с командованием Красной Армии. Фюрер нации Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством, как и его ближайшее окружение. Город окружен, сопротивление бессмысленно! Складывайте оружие и сдавайтесь!»

Среди разведчиков сразу радостные возгласы:

– Гитлер мертв! Эту суку повесить прилюдно надо было!

Все радовались. Гитлер для немцев как символ. А для наших – желанная цель.

Прочитали немцы листовки, поверили им – вопрос. А только утром из соседнего здания, которое штурмовать хотели, раздался выстрел, а потом стали выходить солдаты с поднятыми руками. У первого в руке вместо флага белая наволочка. Вышло восемнадцать человек – фольксштурм, пехотинцы. Игорь спросил, кто и зачем стрелял.

– Эсэсман командовал, сдаваться запретил. Мы его застрелили.

Всем бы так! Глядишь – война быстрее закончилась бы, хоть на день. Победу, окончания войны ждали, как не ждет колодец в пустыне страдающий от жажды путник. Уже близка она, а сколько людей погибнет с обеих сторон? Немцев отконвоировали в тыл. Разведчики обыскали здание. Оружие брошенное в негодность привели. А вот трем обнаруженным фаустпатронам обрадовались. Похожего оружия в Красной Армии не было, а в эффективности его уже убедились.

И трофеи пригодились почти сразу. Следующее здание оказалось брошенным. Ни солдат, ни мирных жителей. А угловое за ним яростно огрызалось огнем из-за заложенных кирпичом окон. Игорь, а с ним еще двое разведчиков с фаустпатронами забрались в брошенный дом, на третий этаж. Каждый подобрал себе цель – окно с амбразурой, и, улучив удобный момент, выстрелили. Дырку в преграде фаустпатрон пробивает маленькую, а запреградное действие снаряда, будь это броня или кирпичная стена, большое. Резкое повышение давления, пламя. Шансов уцелеть нет. Едва прогремели взрывы, разведчики из взвода Игоря рванулись вперед, на штурм. Ворвались в дом, и пошла пальба. Дрались за каждую комнату. Если была возможность и гранаты, сначала кидали «ручную артиллерию», после взрыва врывались и автоматным огнем добивали уцелевших. Немцы сопротивлялись отчаянно, взвод понес тяжелые потери, троих убитыми и четверых ранеными. Каткову пришлось радировать майору, просить транспорт для эвакуации раненых и помощь личным составом. Из взвода меньше отделения осталось, это уже для городского боя малобоеспособная единица.

На перекрестке из четырех домов нашими занят один дом. И дистанция между ними невелика. Игорь стал перекрикиваться с немцами.

– Сдавайтесь, иначе все погибнете! Подумайте – до капитуляции Германии считаные часы. Ваши родители, ваши семьи хотят увидеть вас живыми.

Игорь специально напирал на семейные узы. Немцы сентиментальны, для них семья – святое. Пока он говорил, стрельба прекратились. Немцы слушали, а Игорь нагнетал обстановку.

– Сейчас на помощь нам подойдут танки и пехота. Дома расстреляют из пушек, вы погибнете под завалами.

Игорь надеялся, что кроме пехоты подбросят бронетехнику. Рев мотора в самом деле вскоре раздался. Дворами пробился к дому американский, лэнд-лизовский, бронетранспортер с крупнокалиберным пулеметом «Браунинг» наверху. Он привез отделение пехоты и должен был вывезти раненых. На обычном грузовике это опасно.

Игорь уговорил командира бронетранспортера выехать из-за угла, обстрелять соседние здания. Крупнокалиберные пули легко крушили заложенные кирпичом окна. Отстреляв ленту, бронетранспортер отполз назад, под прикрытие дома, забрал раненых в бронированный кузов и уехал. А немцы рев его мотора приняли за подход бронетехники. Сразу из двух домов вывесили белые флаги, потом стали выходить, сдаваться. И этих отправляли в тыл. А за возней из пустого дома немцы сбежали подземными ходами. Разведчики ворвались, а дом пуст, хотя недавно из него вели огонь.

Гуков слово сдержал. Через полчаса прибыли два танка – «Т-34» и легкий «Т-70». А на броне их еще отделение пехоты. Привезли с собой сухой паек и боеприпасы. Главное – гранаты. Так и двинулись – прижимаясь к стенкам домов с обеих сторон улицы разведчики и пехота, следом, в полусотне метров, танки. Разведчики вели по окнам домов на другой стороне улицы огонь. Как только появлялся пулеметчик, его поражали выстрелами из пушек танки. Дело побыстрее пошло, навык появился. А выстрелы со всех улиц доносятся, со всех кварталов. Красная Армия медленно, но верно немцев теснила. Фашисты в окружении оказались, петля окружения стягивалась. Немцы лишились подвоза боеприпасов, медикаментов, продуктов, а главное – пополнения. Их ряды таяли, психологически – фактор немаловажный.

В 6 часов утра 2 мая генерал Вейдлинг с тремя генералами сдался, поняв бессмысленность сопротивления. Немцы из столичного гарнизона, не желавшие сдаваться, просочились по тоннелям метро к Шпандау, их возглавил командир первой зенитной дивизии генерал-майор Отто Зюдов.

Немцы стали прорываться из города на запад в сторону Эльбы.

Вообще штурм Берлина мог происходить со стороны запада, войсками союзников, и с востока, Красной Армией. Но руководством СССР, США и Англии Германия уже была поделена на зоны оккупации, и Берлин попал в советскую, поэтому вся тяжесть штурма выпала нам. Гитлер еще в апреле мог перебросить с Западного фронта на помощь столице 12-ю армию Венка, а направил в Венгрию, на второстепенный участок. Нацистские бонзы, не имея военного образования, постоянно вмешивались в управление войсками. На заключительном этапе, когда встал вопрос об обороне столицы, комендантом обороны Берлина был назначен генерал Хельмут Рейман. А министр пропаганды Йозеф Геббельс получил должность Имперского комиссара обороны города. Стал вмешиваться в строительство укреплений, расположение складов. В итоге три крупнейших склада боеприпасов оказались на окраинах и были быстро захвачены наступающими частями РККА. Такая же история произошла с продовольственными складами. Часть их была разбомблена, другая – захвачена, а еще часть подожжена охраной при приближении боев. Укрепления сделаны были на восточной стороне города, стоило их обойти с флангов, как они оказались бесполезны. Такова цена вмешательства не профессионалов, а политиков.

В городе в апреле 1945 года, до начала штурма, находилось около трех миллионов гражданских лиц. Часть местных, другие – беженцы из разных районов страны. А по сути, оборона в городе держалась на остатках 56-го танкового корпуса, который отошел с Зееловских высот, имея в конце апреля всего около 14 тысяч человек. Еще 60 тысяч – отряды фольксштурма, плохо обученные юнцы и старики, вооруженные по большей части трофейным оружием – русским, греческим, французским. Остальное – полиция, пожарные, тыловые службы.

К вечеру к остаткам взвода Каткова и двум отделениям пехоты прибыло солидное подкрепление – рота пехоты, саперы, огнеметчики и два танка. На ночлег расположились в пустых зданиях, освобожденных от немцев. А ночью взрыв, стрельба. Поднялись по тревоге. Во дворе дома горел наш танк. В темноте подобрался фаустник в гражданской одежде, выстрелил по танку. Экипаж остался цел, потому что ночевал в доме. Часовой вспышку выстрела гранатомета засек, дал очередь. Когда разведчики прибежали к месту стрельбы, увидели подростка лет пятнадцати.