У Финна защипало глаза, а горло сжалось, когда она обняла его, заставляя уткнуться лицом в изгиб своей шеи. Как будто почувствовала, что он наконец освободился от страха. Все слова, которые Финн произнес с такой горячностью несколько минут назад, были забыты. Его пальцы легли на талию Бонни, а потом легко скользнули выше, под шелковый топ, и обхватили ее грудь. Финн поднял руку и стянул с плеча Бонни тоненькую бретельку, чтобы ничто не мешало ему покрыть ее кожу поцелуями. А потом он сжал ее лицо в ладонях и снова притянул его к себе, но на этот раз попытался передать все свое волнение и трепет не словами, а поцелуем.

Сквозь окно комнату осветили сине-красные мигающие огни. Блики понеслись по стенам, два цвета сменяли друг друга, словно играя в догонялки. Двое на кровати замерли, задержав дыхание и прервав поцелуй, хотя тела их требовали продолжения. Финн вскочил с постели, Бонни последовала за ним, молча натягивая джинсы и сапоги и не тратя времени на носки. Клайд встал сбоку от окна и увидел, что полицейская машина медленно ползет вдоль домиков мотеля. Не сводя глаз с улицы, он стянул шорты и стал надевать джинсы. Бонни замерла, уставившись на его длинные обнаженные ноги, и ему пришлось повысить голос:

– Бонни, надо уходить! Никто не знает, какая у нас машина, но они явно что-то ищут. На пробежке я столкнулся с копом. Похоже, это он и есть.

Патрульная машина остановилась возле домика, где находилась стойка регистрации. И действительно, тот самый полицейский, который разговаривал с Финном на пробежке, вышел из машины, оглядываясь по сторонам, будто действительно что-то искал. Или кого-то.

Бонни не стала тратить время на то, чтобы надеть футболку. Она просто натянула розовый пуховик прямо поверх шелкового топа, а обе их футболки бросила в сумку Финна. Потом схватила свою, побросала туда зубные щетки и выскочила из комнаты вслед за Клайдом. И минуты не прошло с того момента, как их грубо прервали, помешав им заняться тем, чего они хотели больше всего на свете.

Машина Медведя стояла прямо у двери, но ресепшен находился совсем рядом, метрах в тридцати, а из всех домиков мотеля заселены, похоже, были только четыре – вероятно, вечер четверга был не самым популярным временем у туристов.

Финн разблокировал двери и поморщился, когда «Чарджер» пискнул и мигнул фарами, приветствуя пассажиров. Не тратя времени даром, Бонни и Финн сели в машину и, уставившись в зеркало заднего вида, поспешили проститься с городком под названием Свобода.

– Под каким именем ты зарегистрировался, когда брал номер? – спросила Бонни. Она повернулась на сиденье, чтобы убедиться, что за ними нет погони. Пока все было в порядке.

– Паркер Бэрроу.

Бонни издала полусмех-полустон.

– И с чего ты взял, что это хорошая идея?

– Потому что это смешно. Порой нам только и остается, что смеяться, – произнес Финн с печальной улыбкой.

– Но мы ведь совсем не похожи на Бонни Паркер и Клайда Бэрроу.

– Знаешь, что я понял, Бонни Рэй? Что телевизионщикам все равно. Если они хотят видеть нас такими… мы не сможем им помешать.

ПРИМЕРНО ЧАС мы ехали в темноте, подгоняемые страхом, смешанным с эйфорией. Мы сами толком не знали, куда направляемся, нам просто нужно было ехать дальше, потому что другого выхода не осталось. Каждая секунда казалась важной. Я не желала пропустить ни единого мгновения. Меня наполняли любовь и желание, страх и отчаянная смелость – бессмысленные и в то же время значимые противоречия. Может, свою роль сыграл выброс адреналина, вызванный побегом от неумолимых обстоятельств, настигавших нас повсюду… Но нет, скорее дело было в том, что нам так и не удалось заняться любовью. Мне хотелось попросить Клайда остановиться где-нибудь на обочине, перебраться со мной на заднее сиденье и продолжить то, что мы начали в мотеле. Но я сдерживалась.

Воздух между нами дрожал и гудел от напряжения, словно его сотрясали пульсирующие басы и мощный ритм, и у меня в голове начала складываться песня. Слов пока не было, просто неясное ощущение, но, когда я начала мурлыкать мелодию себе под нос, Финн посмотрел на меня с улыбкой, приподняв брови, и я с трудом сдержала стон. Пришлось прикрыть глаза и напомнить себе, что нужно подождать еще немного. Я чувствовала себя невесомой и вечной, будто мы парили в воздухе, соединенные невидимой нитью.

«Невесомость и вечность. Какая беспечность. Ты – моя бесконечность». Слова возникли у меня в голове сами собой. Желание и неудовлетворенность сочиняли песню за меня, без каких-либо сознательных усилий с моей стороны. Я уже знала, какие там будут аккорды, представляла структуру – сколько будет куплетов, где добавится бридж. Вновь я пожалела, что гитара Финна не с нами. Сочиняя текст, я продолжала напевать мелодию вполголоса.

– Что ты мурлычешь? Пой, – попросил Финн.

Мне не хотелось выдавать текст. Я боялась спугнуть Финна. Он еще не так далеко зашел. Сама-то я давно по уши провалилась в чувства. Влюбилась. А он – пока нет. Пожалуй, если я сейчас начну петь о том, как мне нужен парень по имени Бесконечность, Финн этого не оценит.

– У тебя есть любимая песня? – спросила я. – Если я ее знаю, то спою.

– А что за песню ты пела тогда на детской площадке?

– «Скиталец»? – удивилась я.

– Да. Это моя любимая, – решительно кивнул Финн.

– Ты ее знаешь?

– Нет. Никогда раньше не слышал, – честно признался он и бросил на меня быстрый взгляд, после чего снова переключил внимание на дорогу.

– И она сразу стала твоей любимой песней?

– Да, сразу.

Это признание тронуло меня, снова разжигая огонь желания, и я задрожала, не находя в себе смелости попросить о том, чего хотела.

– Спой ее. Пожалуйста, – попросил Финн.

И я спела. Мой голос звенел, заполняя салон машины, а я чувствовала, как сердце рвется на части от терзающих его чувств.

∞

Мы оба слишком устали, чтобы долго ехать, даже несмотря на то, что я отгоняла сон своим пением. Финн велел мне поспать, но я не соглашалась, зная, что он сам тоже с трудом держит глаза открытыми. Мы решили, что остановимся в ближайшем городке. Им оказался Гаймон. Название было написано жирными черными буквами на большой белой водонапорной башне, которая мерцала в темноте. Благодаря этому заблудившиеся путешественники вроде нас с Финном сразу могли узнать, где находятся.

В городе был «Волмарт». Судя по яркому освещению, супермаркет работал круглосуточно. Нам обоим необходима была одежда и еда, но сейчас гораздо важнее было поспать. Мы подумали, что переночевать на полупустой парковке будет безопаснее, чем пытаться найти другой мотель посреди ночи. А утром можно сходить в магазин.

Мы припарковались в углу, рядом с одним из выездов с парковки, на достаточном расстоянии от других машин, чтобы не чувствовать себя на виду, но при этом и быть не слишком далеко. Мы вполне могли сойти за обычных покупателей, опасающихся, что их машину могут поцарапать тележкой с продуктами. Окна «Чарджера» были затонированы, поэтому мы просто откинули спинки сидений до упора и попытались хоть немного вздремнуть. В таком положении я не могла обнять Финна, пришлось довольствоваться возможностью взять его за руку. Я с грустью подумала о «Блейзере», который остался на штрафной стоянке Сент-Луиса, и в который раз изумилась, что после всего случившегося Финн не перестал со мной разговаривать. А сейчас, лежа рядом со мной в темноте, он еще и держал меня за руку, нежно поглаживая кожу на запястье.