— И когда примерно могли изготовить такое оружие?

— Формой он похож на мечи, сделанные в Западной Европе. Если судить по внешнему виду, это середина — конец четырнадцатого века. До этого мечи, в основном, использовали, как рубящее оружие. То есть клинок был достаточно плоский, и его можно было относительно легко согнуть. Раньше клинки сечением напоминали линзу. Стачивая плоскость в так называемый «дол», им добавляли легкости и улучшали рубящие свойства. Начиная с конца тринадцатого века, меч, в связи с использованием тяжелой брони, стали использовать как колющее оружие. Для жесткости он приобрел грани, а дол стал более узким. На двуручных мечах перед эфесом лезвие не затачивали. Эту часть меча покрывали насечками или оборачивали кожей, чтобы по ней не скользила рука.

За разговором они вернулись в беседку и присели к столу.

— А где могли его сделать?

— Клейма оружейника нет, если не считать эти письмена. Можно предположить, что он изготовлен в Западной Европе, поскольку арабское оружие имело более изящные формы и было относительно легким. Здесь же у нас классический «полуторник», то есть можно работать мечом и одной, и двумя руками. Черт возьми, — Вениамин снова поднес меч к глазам, — я дорого бы дал, если бы мне удалось провести анализ металла! Что скажешь?

— Это надолго?

— Мне бы хоть частичку его отколоть. Совсем маленькую, а? — вид просящего Веньки был настолько необычен и не вязался с его суровым обликом, что Корсаков улыбнулся.

— И насколько маленькую частичку?

— Даже заметно не будет.

— Ладно, давай. Здесь можно посидеть?

— Посиди, конечно, — Гладышев обрадовано вскочил на ноги. — Я мигом! — Он выскочил из беседки и рысью удалился в сторону дома.

Корсаков закурил, сделал себе кофе, благо самовар не остыл.

Звякнул колокольчик на двери дома, и на дорожке, ведущей в беседку, показалась молодая женщина с подносом в руках. Она была в длинном платье, облегавшем фигуру, рыжие волосы уложены в затейливую прическу. Возможно, в доме она и смотрелась органично, но в саду, среди старых яблонь и почти одичавших ягодных кустов, казалась неуместной.

Игорь поднялся при ее приближении. Женщина улыбнулась.

— Игорь Алексеевич? Здравствуйте! Меня зовут Инга Юрьевна, — она поставила на стол поднос с бутылкой армянского коньяка, блюдечком с нарезанным лимоном и вазой с фруктами.

— Это что ж за великолепие? — полюбопытствовал Корсаков.

— Вениамин Владимирович попросил угостить вас.

— Так я же за рулем, — с сожалением заметил Корсаков.

— Ну, тогда фруктов отведайте.

— А скажите, Инга Юрьевна, почему при упоминании Павла Воскобойникова вы заметно смягчились при нашем телефонном разговоре? Мне даже показалось, что если бы я его не упомянул, вы бы так и не сказали Вениамину, что я звонил.

— Вы правы, — женщина мягко улыбнулась, — не сказала бы.

— Так в чем же дело?

— В том, что именно благодаря Паше Воскобойникову я вышла замуж за Вениамина.

— А-а-а, так он женат, — пробормотал Корсаков. — Позвольте, Пашка в отношениях с женщинами — полный дебил, простите за такое сравнение. Так каким же образом…

— Очень просто, — Инга налила себе чаю без сахара, уютно расположилась на скамейке. — Я работала преподавателем в Хотьковском училище, а Паша был знаком с директором. Однажды, несколько лет назад, он привез в училище Вениамина: тот хотел пройти курс обучения кузнечному делу. Договорились, что обучение будет заочное, и несколько раз в год Вениамин приезжал, привозил работы, сдавал зачеты. У него серьезная художественная подготовка, и обучение давалось ему сравнительно легко. Мы стали с ним друзьями, хотя, признаюсь, я рассчитывала на большее…

— Они с Пашей одного поля ягоды, — улыбнулся Корсаков, — женщин оба боятся, как монастырский послушник.

— Вы правы, но Вениамин все-таки набрался смелости сделать мне предложение…

— А почему вы иногда называете его по имени-отчеству?

— Веня слишком мягок с клиентом, и поэтому общение с заказчиком, а так же со знакомыми я взяла на себя.

— У вас хорошо получается, — ядовито заметил Корсаков.

— Спасибо, я стараюсь, — как ни в чем не бывало ответила Инга.

— Веня надолго пропал? — взглянув на часы, спросил Корсаков.

— Сказал: минут двадцать — тридцать. Что вы такое ему дали, что он чуть нос себе не расквасил на лестнице, когда поднимался в лабораторию?

— Раритетное оружие. Он хочет провести анализ металла.

— Да, при упоминании о древних мечах, саблях, алебардах и прочем он совершенно теряет голову. У него есть мечта — выковать новый Эскалибур. Вы не поверите, но чердак этого дома полностью завален материалами о временах короля Артура.

— Наверное, это неплохо, когда у человека есть хобби, — пожал плечами Игорь.

— Если оно не становится навязчивой идеей. В последнее время он стал успокаиваться, а тут вы с этим оружием, — Инга покачала головой. — Снова будет ходить, как сомнамбула. Клиенты начнут нервничать, ученики бездельничать, а меня он совсем перестанет замечать.

— Сочувствую, но я же не знал.

— Да ничего, Игорь… Вы позволите мне так вас называть?

— Конечно, ради бога!

— Ничего страшного в этом нет, но в такие моменты я ощущаю себя лишней.

— Женщина для художника лишней быть не может, — галантно возразил Корсаков.

Инга погрозила ему пальчиком:

— Я знаю вашу репутацию, так что давайте без комплиментов… А вот и Веня.

Гладышев шагал к ним от дома, и на лице у него было такое удовлетворение, что Корсаков сразу поверил жалобам Инги на увлечение мужа. Вениамин на ходу полировал меч мягкой тряпочкой. Подойдя, он протянул клинок Корсакову:

— Вот, посмотри, почти ничего не заметно.

Игорь внимательно осмотрел меч и увидел едва заметную щербинку возле гарды, куда указывал палец Гладышева.

— Это было не просто, — с уважением к качеству стали сказал Вениамин. — Знаешь, я тут подумал… За то, что ты мне позволил отколоть кусочек, я отремонтирую «карабелу» бесплатно.

— Тем лучше, — Корсаков положил на стол обломки сабли, завернул меч и поднялся. — Ну, мне пора. Веня, можно будет узнать результаты анализов?

— Конечно. Оставь номер телефона, и я тебе позвоню.

Корсаков продиктовал номер и, сопровождаемый супругами Гладышевыми, направился к выходу. Ученики кузнеца оставили работу и вышли подышать свежим воздухом. Проходя мимо, Вениамин что-то буркнул в их сторону, и они вернулись к наковальне. Уже выходя из кузницы, Корсаков услышал, как застучал молот и, контрапунктом, зазвенел молоток.