направление нашей политики, его прямой долг заключался в том, чтобы, никак не поддаваясь каким-либо чувствам и политическим соображениям, неукоснительно принять со своей стороны самые решительные и продуманные меры для обеспечения порядка в столице.

Как же оно этот свой долг исполнило?

Верховное командование, несомненно, знало о нарастании революционного настроения в столице. В тревожных донесениях охранного отделения прямо говорилось о том, что близится революция.

Правда, министр внутренних дел Протопопов уверял, что он с одной лишь столичной полицией и жандармерией справится со всякими беспорядками, но генерал Алексеев, прекрасно зная, неуравновешенность и крайнюю ретроградность взглядов Протопопова, ни в коем случае не смел положиться на его заверения. Именно потому, что высшая гражданская власть в столице была в руках этого полусумасшедшего и всеми ненавидимого человека, он должен был принять решительные меры для обеспечения порядка в столице.

О том, что генерал Алексеев это сознавал, видно из того, что незадолго до начала революции столица и прилегающий к ней район были выделены в особую область, во главе которой поставлен главноначальствующий генерал. Однако на эту ответственную в данных обстоятельствах должность был назначен никому не известный и ничем себя не зарекомендовавший заурядный генерал Хабалов, который, вероятно, из карьерных соображений не решался докучать Ставке какими-либо своими требованиями и довольствовался тем, что имел.

Между тем подведомственный ему гарнизон столицы состоял лишь из запасных батальонов гвардейских полков, казачьего второочередного полка и нескольких сот юнкеров и курсантов разных военных училищ и курсов.

В 1916 г. запасные батальоны были укомплектованы главным образом солдатами старых сроков службы, семейными, давно уже потерявшими понятие о воинской дисциплине, которые сами были чрезвычайно благоприятным «материалом» для возбуждения, а никак не для усмирения беспорядков. При этом почти все офицеры этих батальонов, призванные также из запаса, принадлежали к радикально и даже революционно настроенным слоям русского общества. Именно они и увлекли в критический момент запасные батальоны на сторону революции, обеспечив ей успех.

Во второочередных казачьих частях положение было немногим лучше.

Таким образом, в распоряжении генерала Хабалова для подкрепления в случае надобности столичной полиции не было никаких других надежных боевых частей, кроме нескольких сот юнкеров и курсантов.

Как же случилось, что Верховное командование не позаботилось назначить в состав гарнизона столицы достаточное число надежных кадровых войсковых частей?

В Ставке знали, что государь высказывал генералу Алексееву пожелание об усилении Петроградского гарнизона войсковыми частями из гвардейского корпуса, бывшего на фронте. Но, как всегда, раз вверив генералу Алексееву верховное оперативное руководство, государь не считал возможным настаивать на своем пожелании. На этом энергично настаивал командир гвардейского корпуса генерал Безобразов во время одного из своих приездов в Ставку незадолго до начала революции. Но генерал Алексеев отверг это требование, ссылаясь на успокоительные заверения петроградских властей и на то, что в Петрограде все казармы заняты запасными батальонами, так что негде будет разместить, особенно в зимнее время, воинские части, посылаемые с фронта для усиления гарнизона столицы.

Ссылка на переполненные казармы, когда речь шла о столь важном вопросе, как усиление столичного гарнизона, не может рассматриваться иначе как совершенно несостоятельная отговорка. Мало ли в Петрограде разных других помещений, в которых можно разместить войска. В крайнем случае «уплотнили» бы население, которое до сих пор ни в какой мере не испытывало на себе неудобства войны.

Какова же действительная причина такой непредусмотрительности генерала Алексеева в столь важном вопросе усиления гарнизона столицы? Возможно, она обусловливалась тем, что он с отвращением относился ко всем вопросам, связанным с внутренней политикой, и предпочитал искать решения в сфере знакомого ему дела — на фронте.

Генерал Алексеев уже давно готовил, как мы знаем, к весне 1917 г. прорыв неприятельского фронта, который должен был бы принести нам окончательную победу. Он лично разработал во всех деталях план этого прорыва и определил каждой воинской части ее задачу в этой операции. Особенно же важная и ответственная роль отводилась гвардии, которую именно для этого и сосредоточили в соответствующем районе Юго-Западного фронта, далеко от столицы.

Прорыв планировался на март, как только наступит благоприятная погода. И отказываясь посылать в Петроград части, предназначенные для участия во фронтовой операции, генерал Алексеев руководствовался теми же соображениями, что и при отказе дать войска для Босфорской операции, питая надежду, что мы достигнем победы раньше, чем вспыхнет революция.

Увы, обладая выдающимся дарованием, генерал Алексеев не предусмотрел столь очевидной опасности, как революция, которая угрожала его оперативному замыслу, и не принял против этого соответствующих мер, что значительно умаляет его полководческие способности и лежит на его ответственности.

Часть III

ВЕРХОВНОЕ КОМАНДОВАНИЕ ПРИ ВРЕМЕННОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ХАОС. А. Ф. КЕРЕНСКИЙ

Несмотря на то, что за годы войны, предшествовавшие революции, кадры нашей армии сильно поредели и войска, пополненные значительным числом запасных старших сроков службы, больше походили по своему характеру на милицию, нежели на регулярную армию, — что, впрочем, к этому времени имело место во всех воюющих государствах — и несмотря на то, что революционная пропаганда вопреки принятым строгим мерам все же проникала на фронт, настроение войск на фронте непосредственно перед революцией было вполне удовлетворительно, дисциплина достаточно крепка и у командного состава не было сомнения в том, что войска мужественно и без всяких колебаний исполнят любую оперативную задачу.

Но стяжавший себе столь печальную славу «приказ № 1» Петроградского совета солдатских и рабочих депутатов, освобождавший войска от подчинения своим начальникам и в корне нарушивший самые основы воинской дисциплины, имел катастрофическое влияние на боеспособность армии. Переданный по беспроволочному телеграфу, он в один момент стал известен по всему фронту и мгновенно уничтожил в войсках дисциплину, послушность начальникам и сознание воинского долга.

В воинских частях образовались солдатские комитеты, присвоившие себе право критики и утверждения не только административных, но и оперативных распоряжений командного состава. Началось преследование солдатами офицеров, не пользовавшихся их симпатиями. В некоторых случаях это сопровождалось насилиями и даже убийствами. Быстро распространившиеся слухи о разделе помещичьих и казенных земель между крестьянами побудили солдат покидать фронт, чтобы «не опоздать» к этому разделу. Под влиянием злонамеренной пропаганды во многих местах фронта началось братание с противником. В мгновение ока развернулась во всем своем трагизме картина позорного развала военной мощи великой империи.

Злейший враг России не мог бы придумать более действенного способа