Хотелось спросить, нельзя ли остаться здесь навсегда. Он был все еще в ней. Скоро придется встать и уйти, поправить одежду и продолжить то, что намечала. Странно, что здесь мадам д'Лоренц. Бедняжка так отчаянно целовала Грейсона. Он стоял неподвижно, не реагируя, точно так же, как вела себя Александра по отношению к капитану Ардмору. Александра вздрогнула, чуть крепче прижавшись к Грейсону. Может, женщины и теряют сознание от того, как хорош капитан Ардмор, но в нем есть внутренний холод, которого нет в Грейсоне. Оба мужчины были причинами потерь и горя, но Грейсон сохранил мир в душе. Капитан Ардмор же полностью утратил свой.

Александра поцеловала его в грудь, приникнув губами.

– Грейсон, ты должен покинуть Англию. Возьми Мэгги и уезжай.

Он задышал чаще, пульс на шее усилился. Синие глаза потемнели.

– Почему?

Слезы, которые Александра старалась скрыть, полились потоком, увлажняя лицо и падая на Грейсона.

– Мистер Хендерсон рассказал о твоем обещании, данном капитану Ардмору. Грейсон, ты не должен завершать сделку.

– Милая, я не собираюсь дать ему убить себя.

– Но ты обещал...

– Разумеется. Он держал меч у моего горла и затянул на шее веревку. Я посулил бы ему что угодно, лишь бы выжить и иметь возможность защитить Мэгги. В жизни я нередко обливался холодным потом от страха, но никогда не тревожился за кого-то другого. Тебе надо было ее видеть! В том ужасном одеянии она была такой маленькой и тонкой... Вот почему я купил это нелепое платье. Я хотел, чтобы она была живой, а не полумертвой, какой ее пытались сделать. Я продал бы Ардмору душу ради ее безопасности. Я никогда не испытывал желания заслонить кого-то с тех пор... – Он помолчал. – С того момента, как умерла мать.

Александра увидела в глубине его глаз боль, на которую эхом отозвалось ее сердце.

– Я знаю, что твою матушку убили.

– Она была моложе, чем я сейчас. Такая хрупкая... Надеюсь, мой отец горит в аду.

Александра вздрогнула, уловив в голосе злость.

– Наверное, он ощутил раскаяние, он ведь застрелился, да?

– Нет. – Его челюсть напряглась, свет в глазах померк. – Я убил его.

Александра замерла.

– Ты не мог этого сделать.

– Мог и сделал. – Глаза его были холоднее, чем у Ардмора. – Мне не оставалось ничего иного. Он собирался застрелить меня.

Александра вздрогнула. Ей вспомнился собственный отец, добрый, приятный джентльмен, любивший читать и заниматься садом. Невозможно было представить, чтобы он поднял пистолет и выстрелил в кого-то, не говоря уже о собственных жене и ребенке.

– Сочувствую.

– Следствие пришло к выводу, что он совершил самоубийство. Думаю, слуги что-то подозревали, и потому посоветовали мне уехать на тот случай, если кто-нибудь угадает правду.

– И ты стал пиратом?

– Не сразу. Я начал плавать простым матросом на торговом судне. Я был легким и достаточно проворным для того, чтобы лазать по снастям. О том, как управляться с парусами, я узнал довольно много, прежде чем на нас напали пираты.

– И ты стал одним из них?

– Они захватили меня в плен вместе с остатками экипажа. Я был молод и силен, чтобы работать, поэтому мне сохранили жизнь. Большинство из экипажа они убили или утопили. Я видел, как убивают друзей, притворяясь, что совершенно бессердечен – убил же я собственного отца. Но я умер бы от отчаяния, если бы не Оливер.

– Твой слуга Оливер?

– Тогда он не был моим слугой. Он был у пиратов поваром и хирургом. Он взял меня помогать на кухню, спасая от пьяного капитана с гомосексуальными наклонностями. Оливер чуть было не уморил меня работой, но научил выживать. Когда несколько лет спустя меня спас фрегат, я упросил сохранить Оливеру жизнь. А потом, когда пришло время, Оливер помог мне избавиться от сумасшедшего капитана и пересесть на хороший фрегат, груженный оружием.

– Но вы не убили капитана, да?

– Мы пустили его по течению. Связанным. Он был глуп, но я не убийца. Я не верю в пытки и убийство. Это потеря времени. Я создал себе определенную репутацию. Ходили слухи, будто экипажи с нетерпением ожидали, когда я возьму на абордаж их корабль, чтобы запастись парочкой страшных историй для внуков. Что ж, такие одолжения я делал часто.

– Ты насиловал пассажирок?

Холодок во взгляде пропал. Грейсон затрясся от смеха.

– Ах, любимая. Нет, милая, только тебя.

– Не надо.

– Смеяться? Почему не надо? Я восхищен, мне весело.

– Пожалуйста, не заставляй любить себя.

– Я хочу, чтобы ты любила меня. Чтобы прикасалась ко мне и спала обнаженной. Чтобы просила взять тебя у стены. Моя пассажирка.

– Грейсон.

Она огляделась. На улице рядом с домом громыхали кареты, где-то наверху медленно и звучно пробили часы.

Рассказать будет непросто. Александра заглянула в его глаза, наслаждаясь теплой темной синевой. Эту теплоту она сейчас уничтожит.

– Грейсон, капитан Ардмор сделал мне предложение.

Грейсон замер. Как Александра и опасалась, выражение его глаз стало сосредоточенным и твердым.

– Что он сделал? – Его голос был низким, злым и гораздо страшнее крика. – Когда?

– Сегодня вечером. У меня дома.

Он резко сел и пересадил ее на шезлонг. Встав, наклонился к Александре, напрягшись всем телом.

– Он приходил к тебе? – Александра молча кивнула, прижимая к груди мятый корсаж. – И ты его впустила?

Александра покачала головой:

– Он просто оказался в доме, обманув горничную. Мне надо бы ее наказать, но духу не хватает.

Грейсон направился к двери. Не одеваясь, он распахнул ее.

– Джейкобс!

Через мгновение на лестнице послышался топот сапог, а затем на пороге появился и мистер Джейкобс. Он не выказал ни малейшего удивления по поводу того, что на капитане вообще нет одежды, а Александра сидит на шезлонге, прижимая к груди корсаж.

Грейсон даже не попытался прикрыться. Он ткнул пальцем в Джейкобса. Бронзовая рука сильно контрастировала с незагорелой спиной.

– Сегодня Ардмор входил в дом миссис Аластер. Скажи, как ему удалось преодолеть мою охрану?

Джейкобс заморгал, в темных глазах промелькнул страх.

– Не знаю, сэр, я...

– Пусть часовых выпорют.

– Нет! – Александра взмахнула рукой и схватилась за соскользнувший корсет. – Они не виноваты. Должно быть, он и их обманул. Я уверена, что они не смогли с ним тягаться.

– Это правда, – торопливо заговорил Джейкобс. – Если кого и нужно выпороть, так это меня. Я должен был его заметить.