– А его душещипательный рассказ про сумасшедшую жену и умершую дочь?

«Вот гад, все-таки подслушивал», – подумал отец Василий, но ничем не выказал своего недовольства.

– Я не верю ни единому слову, – нахмурился он.

– А как насчет тридцати штук баксов? – поддел его инструктор.

Отец Василий небрежно махнул рукой:

– Ерунда.

– А если нет?

– Тогда двадцать процентов твои. Идет?

– Ну что ж, – оживился Романов, – будем считать, что доверительные отношения восстановлены.

– А теперь я хочу услышать конкретные предложения, – осек его отец Василий. – Сейчас меня больше интересует наша безопасность. Ведь, кажется, ты отвечаешь за это?

– Верно, – согласился инструктор. – Так вот, я считаю, что, во-первых, мы должны установить его личность, во-вторых, тщательно осмотреть его вещи и узнать, где он взял лодку, в-третьих, завтра утром прочесать весь берег. Кое-что из своих вещичек он мог спрятать. И главное – мы должны установить источник утечки информации. Эти меры вряд ли внесут полную ясность, но помогут ответить на главный вопрос – опасен он для нас или нет.

– Отлично, – похвалил отец Василий и хитро прищурился. – А что ты думаешь о его несчастном прошлом? Я уже высказал свое мнение, теперь хочу послушать тебя.

Широкий лоб Романова избороздили глубокие морщины.

– Слишком уж все гладко у него выходит. Рассказывает, словно книгу читает, – задумчиво проговорил он и твердо заключил: – Врет.

– Хорошо. Допустим, он врет, – вновь принялся раскручивать пружину отец Василий. – Тогда получается, что оказался он здесь не по собственной инициативе? Верно?

– Верно.

– А кто указал ему этот путь? – Отец Василий пристально посмотрел в глаза Романову, пытаясь поймать его на лжи.

Инструктор среагировал мгновенно. Он покраснел до самых ушей и оскорбленно вздернул подбородок:

– Думаешь, я привел?

Отец Василий промолчал.

– У меня все чисто. Никаких зацепок, а уж тем более хвостов! – Казалось, возмущению Романова не было предела.

– Ладно, не обижайся, – успокаивающе произнес отец Василий и дружески похлопал инструктора по плечу. – Сейчас обижаться ни к чему, а уж тем более ссориться. Я пошутил.

– Неудачно, – огрызнулся Романов и уже другим тоном добавил: – Эх, дал бы ты мне его на денек, я вытряс бы из него все с потрохами.

Отец Василий отрицательно покачал головой:

– Нет.

– Но почему?

– У нас не так много людей. А этот Иванов – потенциальный кандидат в таковые… Если, конечно, верить ему. А если он врет… – отец Василий сделал паузу. – В любом случае, мы не должны выпускать его из лагеря. Пока этот Иванов здесь, опасаться нечего. Если кто-то и послал его сюда, значит, этот кто-то не владеет полной информацией. А что из этого следует?

Отец Василий вопросительно посмотрел на инструктора. Тот задумчиво напряг лоб, а потом выдал:

– Этот кто-то не будет ничего предпринимать, пока не получит своего человека назад.

– Верно, – кивнул отец Василий.

– И все-таки я поговорил бы с этим парнем покруче, – опять затянул свою волынку инструктор. – Глядишь, какие-нибудь результаты и появились бы.

– Пока в этом нет необходимости, – отец Василий демонстративно взглянул на часы и недовольно покачал головой. – Пора закругляться. Значит, остановимся на следующем. Ты выдашь парням пушки и проверишь его вещички, а завтра утром прочешешь берег. Я же вплотную займусь его душой. А вечером встретимся и решим, что с ним делать дальше.

– Согласен, – Романов встал, взял свой плащ и шагнул к двери, но отец Василий вдруг остановил его:

– У меня к тебе одна маленькая просьба.

Романов удивленно оглянулся.

– Что еще?

– Позови, пожалуйста, ко мне Марию.

– Марию? – На губах Романова появилась похотливая усмешка. – На полуночную молитву? Она ведь теперь вдова…

Василий негодующе покачал головой.

– Я никогда не говорил тебе, что ты слишком пошлый? – с упреком произнес он. – Эта девушка несколько дней назад потеряла любимого человека. Лучше бы посочувствовал, чем глумиться.

– Но мы же сами его и грохнули, – возразил Романов.

– Перестань, – осек инструктора отец Василий. – Как бы там ни было, я твердо убежден, что Марии удастся узнать об этом Иванове гораздо больше, чем нам с тобой…

– Еще бы! – многозначительно протянул Романов и, открыв дверь, ступил за порог. – С ее-то мордашкой и ногами от ушей…

Не без тайной грусти отец Василий посмотрел ему вслед. Иногда он чисто по-человечески завидовал своему инструктору. Завидовал той легкости, с какой тот шел по жизни. Романов мог говорить все, что угодно, не задумываясь о последствиях и не заботясь о том, что его неправильно поймут.

«Эх, а насчет Марии он, кажется, прав! – вдруг подумал отец Василий. – Эта девушка обладает редким талантом притягивать к себе людей. Вот и меня, старого холостяка, не оставила равнодушным… Но сейчас мне необходимо, чтобы все свои душевные качества она использовала на благо нашего общего дела. А там посмотрим!»

Минут через десять в храм вошла Мария. Василий встретил ее у входа, но не стал приглашать в свою комнату, решив поговорить в трапезной, среди икон.

– Андрей был мне как сын, и поэтому как никто другой я могу понять тебя. Но все мы ходим под богом… – издалека начал он. – Он сейчас в царстве божьем. А мы здесь. И не для того, чтобы предаваться печали и унынию.

– Я понимаю, – негромко ответила Мария и посмотрела отцу Василию прямо в глаза. – И не думайте, что горе сломило меня или поколебало мою веру. Нет.

– Именно поэтому я и позвал тебя, – отец Василий одобрительно кивнул и мягко перешел к интересующему его вопросу: – В лагере появился чужой. Что привело его сюда? Что у него в голове, каковы его намерения? Кто он – заблудшая овца или волк, скрывающийся под овечьей шкурой? Эти вопросы я задаю себе уже несколько часов. Но пока у меня нет на них ответа.

– Но что могу сделать я? – растерялась Мария.

– Очень многое. Ты одна из самых талантливых моих учениц. Свыше тебе ниспослан божий дар – способность тонко чувствовать людей. Ты в состоянии постигнуть сущность человека, невзирая на то что этот человек говорит и как он выглядит. Пусть на подсознательном уровне, но ты можешь отделить суть от шелухи. И, видимо, не зря тебя назвали Марией. Твоя открытость и искренность просто обязывают относиться к тебе так же. А в постижении истинного учения ты продвинулась дальше всех. И это несмотря на то что ты здесь всего лишь месяц. Я восхищаюсь тобой и доверяю тебе, как никому другому из своей паствы. Вот почему я позвал именно тебя.