– Возвестите кару!

– Я, я скажу, – закричал мальчик из ложи военачальника Черных.

– Мы же договорились, что сначала это сделает твоя сестра, – упрекнул его отец. – Ну, Теодора, не смущайся.

Девочка, задумчиво поглядев на арену, встала на цыпочки и прошептала что-то на ухо отцу.

– Моя дочь желает, чтобы гвардейцы отколотили его дубинками, – объявил ириденец. – По ногам.

Демоны распластали мужчину на арене, прижав его к земле, а гвардейцы старательно осыпали ударами тяжелых дубинок ляжки, икры и щиколотки бедолаги до тех пор, пока верховный демон не подал им знак остановиться. Зрители вежливо, но без особого восторга захлопали в ладоши, и демоны уволокли окровавленную жертву с арены.

Следующий ход Белых снял с доски фигуру Черных.

– Возвестите кару! – гулко пронеслось над ареной.

– Продаю право за пять соларов! Первому желающему, – объявила лашенская виконтесса.

– Покупаю! – выкрикнул старик в роскошном одеянии из бархата и парчи.

Верховный демон согласно кивнул. По знаку старика его лакей швырнул одному из гвардейцев кошель монет, гвардеец доставил деньги лашенской виконтессе. Демоны проворно подтащили девушку в черной накидке к старику, который придирчиво оглядел свою жертву и заявил:

– Снимите с нее лохмотья!

Демоны сорвали с девушки ветхое холщовое платье; она, не желая доставлять удовольствия своим мучителям, не стала прикрывать свою наготу, а замерла, с вызовом глядя на старика.

– Чего еще изволите? – осведомился верховный демон.

– Волосы ей обкорнайте, – заявил старик.

Зрители восторженно зашумели и захлопали в ладоши. Девушка испуганно вздрогнула – волосы, длинные и густые, волнами спадавшие до пояса, очевидно, были единственным предметом ее законной гордости (ведь и беднякам нужно чем-то гордиться). Верховный демон, издав ужасающий вопль, замахал сверкающим кривым кинжалом. Девушка безуспешно пыталась вырваться из цепких рук демонов, но ее держали крепко. Верховный демон медленно, безжалостно начал срезать длинные пряди и швырять к ногам своей жертвы, так что вскоре она стояла посреди черного ковра своих волос. На обезображенной голове меж редких пучков остриженных волос кровоточили многочисленные порезы и царапины, струйки крови ползли по лицу и шее. Наконец несчастную уволокли с арены.

Игра продолжалась. Локку становилось не по себе. Неумолимое солнце приближалось к зениту, тени съеживались, жара усиливалась. Живые фигуры, изнемогая от жажды и усталости, продолжали двигаться по раскаленным каменным плитам игрового поля – до тех пор, пока очередную жертву не снимали с доски. Локку вскоре стало ясно, что дозволялось изобретать любые, самые изощренные и унизительные способы наказания, лишь бы они не приводили к смерти. Демоны, к неимоверному восторгу зрителей, с усердием исполняли все приказы игроков.

«О боги, – запоздало сообразил Локк. – Сюда приходят не за игрой следить, а карами упиваться!»

Так вот зачем здесь вооруженные гвардейцы! Для устрашения несчастных на игровом поле… Любая попытка сопротивления была бы с легкостью подавлена, а тех, кто посмел бы нарушить приказ или покинуть свое место, ждали побои. Живые фигуры беспрекословно повиновались и так же беспрекословно принимали наказания, которые становились все мучительнее.

– Забросайте ее гнилыми фруктами! – заявил сынишка военачальника Черных.

Четыре демона грубо отволокли под стену старуху в белой накидке и принялись забрасывать ее переспелыми яблоками, грушами и помидорами. Несчастная скорчилась, прикрывая седую голову тощими морщинистыми руками, а вокруг нее росла груда склизких, гнилостных ошметков.

Военачальница Белых, не замедлив отомстить противнику, следующим ходом сняла с доски фигуру Черных – коренастого паренька. На этот раз виконтесса решила сама выбрать наказание.

– Графине Сальеске, нашей радушной хозяйке, не понравится, что мы ее великолепную арену испачкали! – заявила она. – Вот пусть он и уберет всю эту мерзкую жижу – языком! И чтобы дочиста вылизал.

Зрители восторженно захлопали в ладоши. Верховный демон подтолкнул парня к горе отбросов, откуда недавно увели старуху, и приказал:

– Вылизывай, мерзкая тварь!

Парень нерешительно опустился на колени, а демон хлестнул его по спине семихвостой плеткой. Удар впечатал несчастного в стену; из носа хлынула кровь.

– Эй, кому говорят! – завопил демон. – Что, не доводилось языком девок ублажать?! Ну-ка, расстарайся!

Парень, с трудом сдерживая тошноту, начал вылизывать каменные плиты; всякий раз, как он давился гнилым куском, демон обрушивал на него удар плети. Зрители ликовали до тех пор, пока окровавленного, дрожащего от унижения юношу не уволокли с арены.

Так продолжалось все утро.

«О боги, как они все это терпят? И почему?» – размышлял Локк, с отвращением разглядывая разряженных богачей, окруженных толпой слуг и телохранителей. Ряды живых фигур на арене постепенно редели. Черный камзол Мордави Фервайта насквозь пропитался потом.

Сюда, во владения графини Сальески, самые богатые и знатные люди на свете приезжали лишь затем, чтобы вволю насладиться запретными, извращенными удовольствиями; ни в одном городе Терина богачам не позволялось невозбранно, ради потехи, глумиться над бедняками, унижать их, калечить и оскорблять. Скорее всего, Потешные войны на арене – лишь малая, видимая часть того, что на самом деле происходило в Салон-Корбо.

Локка возмущала такая вопиющая несправедливость. Да, конечно же, случались смертные бои на потеху толпе, но в них принимали участие добровольно, либо ради славы, либо во избежание худшего приговора за совершенные преступления. Да, Многохитрый Страж был не в силах помочь всем глупым, нерасторопным и неудачливым бедолагам, а потому их ждала виселица. Однако же вот эта бессмысленная забава не поддавалась разумному объяснению.

Бессильный гнев язвой выедал Локку внутренности.

Именитые гости Салон-Корбо не имели ни малейшего представления, кто такой Локк и на что он способен. Они даже не подозревали, каких дел может натворить Каморрский Шип, если ему, вместе с Жаном, представится возможность от души порезвиться в Салон-Корбо. За месяц-другой Благородные Канальи разведают все, что можно, а прознав обо всех мерзких делишках, разнесут это воронье гнездо в клочья, придумают, как положить конец Потешным войнам, ограбят всех игроков, пустят по миру графиню Сальеску, выставят на посмешище всех этих мерзавцев и так подмочат репутацию Салон-Корбо, что сюда больше никто и никогда носа не сунет.

Но…

– О Многохитрый Страж, – прошептал Локк, – зачем, зачем ты меня сюда сейчас привел?

В Тал-Верраре, где они вот уже целый год как готовили крупное дело, Жан дожидался приятеля, совершенно не догадываясь о том, что происходит в Салон-Корбо. Локку предстояло вернуться в город, привезти кресла и приступить к исполнению дерзкого и невероятно сложного замысла, уже сейчас требовавшего отчаянных усилий.