— Да ладно вам! — Иван рефлекторно прикрыл браслет рукой. — Он абсолютно безвреден: я с ним и в самолете летаю, и вообще…

— Оставьте! — Корбюзье был непреклонен. — Правила — есть правила!

— Но… — заколебавшись, Голицын поднял глаза на Эмму. Выдержав короткую паузу, та слегка кивнула.

— Ладно, снимай уж, раз такое дело…

Вздохнув, Иван расстегнул браслет и протянул его Эмме.

— Ох, не люблю я этого делать… — прошептал он. — Всегда плохо заканчивается…

Маклеуд лишь молча развела руками.

— Глубина — сто сорок пять метров, расстояние до дна — семь метров, видимость — три метра, — сообщил капитан.

Иван вгляделся в иллюминатор. Ну и муть! Какие там три метра — вообще ничего не видно! Та же картина на небольшом экране под самым потолком, куда, по словам Жака, поступают данные локатора.

— Мы в расчетной точке, — вновь заговорил Корбюзье. — Но я должен знать, что конкретно мы ищем. Хоть какие-то ориентиры!

— Ориентиры? — переспросил Голицын, ерзая в неудобном на удивление кресле. — Ориентиры — это, пожалуйста. Где-то здесь на дне должны лежать два… объекта, назовем их так. Типа грузовых вертолетов! — нашел он, наконец, удачную аналогию. Довольно большие…

— Металлические? — уточнил Жак.

— Нет… Вернее, точно не знаю… Какой-то металл там, наверняка есть, но сам корпус вряд ли металлический. Там другой материал…

— Загадками говорите, месье Иван!

— Да я правда не знаю! Да и какая разница? Они реально большие, мимо не проплывем…

— Как знать, как знать… Пока мой локатор что-то ничего такого не показывает.

— Надо опуститься ниже, — предложил Голицын. — К самому дну.

— Попробуем, — согласился капитан.

— Что-то вижу! — воскликнул Жак. — Действительно, похоже на затонувший вертолет… И действительно никаких следов присутствия металла… Подождите минуту, сейчас разверну «Нау» вашим бортом к объекту…

Секунды томительного ожидания — и сквозь муть за стеклом иллюминатора проступили хорошо знакомые Голицыну очертания лежащего на грунте «Победоносца».

— Можно поближе?! — Иван невольно рванулся к иллюминатору, но прочные ремни бесцеремонно удержали его на месте.

— Без проблем. Камеру включить?

— Камеру? Нет, не надо, — мотнул головой Голицын. — Просто приблизьтесь, а потом обойдите его по кругу.

— Выполняю…

Так, это у нас псевдокрыло… За ним аварийный люк. Нараспашку. С чего бы это?.. А, ну да, Эмма же говорила, что основной у нее заклинило, пришлось выбираться через «черный ход». То есть, выходит, это ее катер. А «Исполнитель Желаний» остался в его, Ивана…

— Надо найти второй! — проговорил Голицын.

— Что — второй? — не понял капитан.

— Ну… вертолет! Тут должен быть еще один.

— А этот вам чем не мил?

— Это — не тот!

— Ну, не тот, так не тот… — Жак внезапно осекся. — Так, подождите, что-то Луи вызывает… «Нау» на связи! — это уже, по-видимому, предназначалось дежурившему наверху матросу. — Так… Так… Понял… Принято! Конец связи.

— Что-то случилось? — спросил Голицын, поняв, что разговор завершен.

— Должен вас огорчить, месье Иван, но придется продолжить нашу экспедицию в другой раз, — чуть виноватым тоном проговорил Корбюзье.

— Как это — в другой?! — не понял Голицын. — Когда?!

— Возможно — завтра. А сейчас нам необходимо незамедлительно подняться на поверхность.

— На поверхность? Зачем?! Мы же почти у цели! — в отчаянии воскликнул курсант. — Всего-то и осталось…

— Сожалею, месье Иван. Приготовьтесь к всплытию.

— Но почему?!

— Все объяснения — на поверхности! — отрезал капитан.

Борт «Победоносца» за иллюминатором — такой близкий, и такой недоступный — медленно пошел вниз и через мгновение растворился в мутной мгле — будто его тут и не было вовсе.

Помещение совершенно не напоминала тюремную камеру — скорее, провинциальный гостиничный номер на добрые три звезды: удобная кровать, телевизор, вазочка с живыми цветами на столе, часы на стене, холодильник в углу (правда, пустой), пластиковая бутылка с питьевой водой на тумбочке. Никаких тебе решеток на окнах — может быть, правда, потому, что само окно отсутствовало. Единственное, что напоминало о неволе — запертая дверь да пара камер видеонаблюдения под потолком. А так — чистый курорт, а не тюрьма!

И все-таки, это была именно тюрьма. Точнее, изолятор временного содержания — или как там у них в Швейцарии подобные учреждения именуются? Да и не в названии дело.

Полицейские встретили Ивана прямо у люка «Нау». Подхватили под руки, не грубо, но довольно резко выдернули на свет Божий, защелкнули наручники на запястьях и усадили на палубу под охраной двух мордоворотов. Жака Корбюзье встретили уже более приветливо, позволили самостоятельно выбраться из гондолы, в кандалы не заковывали, просто препроводили в каюту. Эммы нигде видно не было (лишь позднее Голицын заметил ее на борту одного из полицейских катеров, словно стая пираний окруживших их катамаран — руки Маклеуд скованы не были, но конвой имелся), зато присутствовал Мишель Любэш, капитан многострадальной «Game Over». И угрюмые взгляды, которые тот исподлобья бросал на Ивана, не сулили курсанту ничего хорошего.

А вот Шог-Ра отсутствовала, по крайней мере, ни на катамаране, ни на полицейских посудинах, ни потом, по дороге в Женеву, Голицын ранолки не приметил. Не было ее и на первом допросе, состоявшемся уже на берегу, в здании полицейского управления. Несмотря на присутствие переводчика (с французского на английский, раскрывать свое истинное происхождение Иван решил не торопиться), курсант так до конца и не понял, в чем конкретно его обвиняют. Мишель Любэш — его запустили в комнату минут на десять — говорил много и очень эмоционально, но, насколько сумел разобрать Голицын, кражу из каюты одежды и денег даже не счел достойной упоминания. Что же до раскуроченной яхты и собственного похищения, на которое упирал незадачливый капитан, то как раз эти пункты в окончательный текст обвинения, судя по всему, и не вошли. Зато там наличествовали незаконное пересечение границы, террористический акт у русского консульства (в качестве доказательства якобы имелась какая-то запись камер наблюдения, но показать ее Ивану не удосужились), и, вроде бы, что-то связанное с общественными велосипедами — не то грубое нарушение правил дорожного движения, не то небрежное отношение к арендованной технике.

Многостраничный протокол, распечатанный полицейскими по окончании допроса, Голицын подписывать отказался, после чего и был торжественно препровожден в эту, с позволения сказать, камеру. С тех пор прошло уже более шести часов. Два часа назад приносили еду — не то, чтобы мечта гурмана, но вполне добротный бизнес-ланч. В общем, жаловаться Ивану было особо не на что. В какой-то момент в голове у него даже мелькнула мысль: а что, неплохо было бы просидеть здесь вот так вот, в комфорте, полгодика, пока не сойдет на нет этот чертов временной сдвиг. Тут, в изоляции, он уж точно не создаст никакого парадокса…