Вдруг замечаю, что на заднем пассажирском сидении кто-то есть. Это сразу настораживает меня. Пячусь назад, по позвоночнику пробегает волна ледяной дрожи. Прежде чем успеваю среагировать и побежать прочь, Владимир набрасывается на меня.

— Стой! Не рыпайся! Ничего тебе не сделаю! — грозно рычит, заламывая мне руки. — Дура, хотел по-хорошему…

— Кто ты такой! Помогите! На помощь!

Глупо орать, когда вокруг бескрайние поля, вдалеке опушка леса, разве что какой грибник пройдет стороной. Никого, кто мог бы броситься на помощь. Но я все равно отбиваюсь изо всех сил. Второй мужчина выскакивает из машины, бросаясь напарнику на помощь. Страх сжимает горло, сдавливает грудь, и в то же время придает мне сил.

— Вилена! Отпустите ее! Отпустите немедленно! Помогите! На помощь!

Оборачиваюсь, хотя и так знаю кто кричит, узнаю голос. Нурпат, глупая! Девочка не послушалась, не ушла! Сейчас бесстрашный ребенок летит на всех порах, чтобы мне помочь! Вырываюсь с утроенной силой, потому что прихожу в ужас. Нурпат может пострадать! Только не это, никогда не прощу себе.

— Уходи, Нурпат, беги в деревню! Позови на помощь!

Девочка замирает, раздумывая. В этот момент второй мужчина подбегает к Нурпат и отвешивает ей сильный удар по лицу. Я ору от ужаса, боже, бедная девочка. О себе просто забываю на этот момент. Но мой малыш… Господи, неужели я потеряю его?

— Вам конец, твари, — цежу сквозь зубы, громче не могу говорить, горло саднит от крика. — Вы покойники. Вас четвертуют за эту девочку.

— Заткнись, сука, а то огребешь также.

— Кто вы такие? Что вам нужно? Тамила наняла? Ну так…

Второй мужчина оказывается сзади, молниеносно прижимает к моему лицу какую-то тряпку, и я теряю сознание.

* * *

Прихожу в себя в какой-то комнате. Странно. Это не подвал. Похитители поселили меня в комфортабельных условиях? Кто же это такие? Зачем я им понадобилась?

Нурпат! Воспоминание пронзает мозг, прихожу в ужас. Боже, где девочка? Бедный Далхан, что с ним будет? Он так любит дочь. Или ее не забрали с собой? Оставили там? Как узнать? Но кто рассказывает своим пленникам всю информацию.

Вскакиваю и начинаю стучать в дверь, она заперта, конечно, как иначе!

— Пожалуйста! Кто-нибудь! Прошу вас!

Дверь распахивается.

— Чего орешь?

Владимир, мой похититель, стоит на пороге с недовольным лицом.

— Что это за место? Куда ты привез меня? Это Тамила, да? Все подстроила, чтобы вернуть Тагира? Идиотка! Разве можно таким способом мужчину вернуть?

— Сегодня тебе объяснят, зачем ты здесь. Ты видишь, что нет никакой нужды в насилии.

— Это ты мне говоришь, после того как я видела, как вы били ребенка?

— Она мешала.

— Что вы с ней сделали?

— Успокойся. Девочка уже дома. Она не нужна была. Только ты. Наберись терпения.



Слова Владимира не успокоили меня. Дверь захлопнулась, и я снова осталась наедине со своими страхами. Стало только хуже. Ребра словно сжало тисками, каждый глоток воздуха давался с трудом. Если до этого момента я еще надеялась, что меня просто попугать ревнивая соперница решила, то сейчас стало ясно, что все гораздо серьезнее. Я потеряла счет времени. Только выглядывая в окно, в которое могла увидеть лишь краешек высокого тополя, могла догадываться что сейчас, день или ночь. Темнело стремительно. Вряд ли тот, кто велел меня похитить, придет ночью… Но что если именно так? Что этому человеку нужно от меня? Месть? Шантаж? Самое ужасное, что понимаю — может быть что угодно.

Ночь между тем все тянулась и тянулась. Казалось, она никогда не кончится. Мне было холодно и одиноко — так одиноко, как никогда в жизни. Наконец я задремала и проснулась от ощущения невероятного, леденящего холода.

Дверь неожиданно распахнулась, в комнату зашел Владимир.

— Пошли, — коротко приказывает, не глядя на меня.

Поднимаюсь, ноги как ватные. Платье мятое, неприятно липнет к телу. Заставляю себя идти за своим тюремщиком.

Мы идем по длинному коридору, затем спускаемся вниз по узкой лестнице. Меня похоже заперли на последнем этаже. Третьем. Частный дом, стараюсь успеть посмотреть в окна, мимо которых проходим. Еще даже не рассвело до конца, куда меня тащат в такую рань? Так страшно, что думать не могу. Машинально обхватываю живот, горло сводит судорога.

— Мне нужно в туалет, — говорю дрожащим голосом в спину Владимира.

— Потерпишь.

— Меня сейчас вырвет! Я беременна!

Тут же начинаю горько сожалеть о том, что это сказала… Ужасно, если Тагир узнает о ребенке вот так… Что если эти люди собираются шантажировать его? Что он сделает? Ох, да ясно что, снесет тут все, к чертям… Но он может быть неосторожен в своей ярости…

То ли от этих ужасных мыслей, которые спровоцировало мое разошедшееся воображение, то ли от стресса в целом, перед глазами все начинает плыть. Меня выворачивает прямо на ковер. Владимир разражается ругательствами, я приваливаюсь к стене — дышать стало чуть легче, и я этому рада.

— Тебя тащить, или сама пойдешь? — злобно спрашивает мужчина.

— Сама пойду.

— Двигайся тогда. Тебя ждут.

Мы оказываемся в просторном помещении, видимо это столовая, потому что в центре стоит длинный широкий стол. Шторы опущены, царит полумрак. На столе сервирована какая-то еда, я не приглядываюсь. Мое внимание сконцентрировано на мужчине, восседающем во главе стола. По обе стороны стоят мордовороты с каменным выражением. Замерли на посту.

— А вот и моя гостья, — спокойно произносит мужчина. — Здравствуй, Вилена. Садись.

Я с облегчением падаю на стул, максимально далеко от мужчины. От него веет опасностью, хотя лица и не разглядеть толком. Он не здоровый, обычный, скорее даже худощавый. На нем темная водолазка под горло, волосы зачесаны назад. Он вдруг подается вперед, подставляя лицо тусклому свету свисающего с потолка светильника. Я вздрагиваю.

— Здравствуйте, — произношу наконец. У меня есть много что сказать этому чудовищу, которое почему-то решило притащить меня сюда. Но не знаю с чего начать. И как лучше себя вести, чтобы не подвергнуть себя риску. Продолжаю смотреть на него. Но это трудно. У мужчины напротив крайне неприятная энергетика. Хочется, чтобы эта аудиенция поскорее закончилась. А еще безумно хочется домой. К Тагиру. К Насте. Только сейчас понимаю, насколько счастливой была моя жизнь в последний месяц. И снова по краю лезвия… Проклятие какое-то…

— А ты не помнишь меня, девочка? Серьезно, не помнишь? — насмешливо произносит мужчина.

Пытаюсь заставить себя вглядеться в черты мужчины. Не заметить ужасный шрам, который пересекает правую половину лица, от виска до самого подбородка — невозможно. Больно смотреть на это уродство, причем авторство принадлежит руке человека. Только чудовище могло сделать такое… Меня вдруг пронзает страшная догадка.