В нашей группе пять или шесть огнеметов – по два человека на огнемет. Так вот, после поджога дома мы, поджигая встречающиеся дома, пошли обратно к набережной. Вышли на нее и пошли вдоль набережной. Метров сто прошли, еще один дом. Выстрелили в подвал, тут сразу появился немец с белым флагом, который сказал, что в доме человек шестьдесят немцев, и солдат, и гражданских, и если мы сохраним им жизнь, они сдадутся. Я приказал поставить напротив подъезда огнемет и сказал, чтобы они выходили без оружия. Видя, что у нас успех, я послал посыльного за второй половиной своего взвода. Когда они пришли, нас уже тридцать стало. Командир роты увидел наш успех и послал еще один взвод. Мы еще продвинулись метров триста по набережной, саперы в это время готовили мост для прохода техники. А потом прибежал посыльный, который передал приказ сворачиваться для действия на другом направлении. За этот бой мне было присвоено звание Героя Советского Союза.

артиллерийский разведчик 345-го гвардейского стрелкового полка 105-й гвардейской стрелковой дивизии

В начале февраля 1945 года нас погрузили в эшелон и отправили под Будапешт. В это время под Будапештом были очень сильные бои. Это юго-западнее Будапешта, на озере Балатон, где наши войска потерпели довольно крупное поражение от немцев. Там были очень сильные танковые бои. Наши две дивизии, располагавшиеся под Киржачом, были так называемым резервом Сталина. Их долго не выпускали на фронт, и это было, честно говоря, на мое счастье, иначе вряд ли я вернулся бы обратно. Вот так получилось, что я попал на фронт только в 45-м году, когда дивизию отправили на помощь нашим войскам, которые воевали на Балатоне.

Наш 345-й стрелковый полк вместе с полковой артиллерией расположился в небольшом городишке Сальнок, недалеко от Будапешта. В это время я уже служил в штабе полка: чертил карты, составлял всякие диспозиции и прочее, то есть занимался штабной работой. Мы там стояли около месяца. Венгрия была союзницей Германии, и надо сказать, что жители относились к нам довольно плохо. Ходили разговоры, что они убивали наших бойцов. Но в этом городишке обстановка была довольно мирная. Я помню, что там вечерами собирались девушки на танцы, и мы туда ходили, танцевали. Интересная была картина, матери сидели сбоку и внимательно следили за своими дочерьми, которые в таких шикарных, белых юбочках танцевали.

Из Сальнока нас перебросили к озерам, примерно в 12 километрах от Будапешта. На этих озерах шли очень мощные бои. По пути мы расположились на обед в небольшой рощице (работала походная кухня). И тут вдруг раздался какой-то страшный гром, он все нарастал. Все бросились врассыпную, я нашел какой-то маленький окопчик, туда спрятался. Над нами что-то гремело и сверкало, кругом начали взрываться снаряды, было очень страшно. Потом полетели самолеты. Разрывы все время… Ни я, ни все другие наши бойцы, впервые попавшие в такую обстановку, не сообразили, что это была наша артподготовка. Очень трудно было понять, кто и откуда стреляет и где разрываются снаряды: над нами или за нами. Потом все стихло. Я когда вылез из этого окопчика, вижу, что артиллеристы уже начали готовить пушки. Я побежал в свой штаб. И мы пешим порядком вслед за артподготовкой двинулись за линию фронта. Наши орудия вышли немножко вперед. Штаб разместился в каком-то лесочке. Так прошел наш первый бой.

Надо сказать, что к тому времени мощь нашей артиллерии была огромной, орудия стояли почти вплотную друг к другу, да еще «катюши». Они совершали очень мощные артиллерийские налеты. Немцы очень быстро оставили эти озера. И отошли дальше, к Будапешту. Нас быстро построили в колонны. Пушки были тогда на конной тяге, так как мы много набрали местных лошаей. Меня посадили, помню на орудие. И мы пошли в направлении к Будапешту. Вот так начались бои за освобождение юго-западной части Будапешта. Город мы обходили. Здесь я в боях не участвовал, хотя время от времени происходили стычки. Но, к сожалению, вскоре запас снарядов к нашим орудиям кончился. И никакие другие снаряды к нашим пушечкам не подходили. И никто об этом даже не подумал. Ну, бросить их, естественно, мы не могли, мы их таскали за собой. Пока какой-то умелец не обнаружил, что немецкие снаряды подходят к ним. Тогда нас послали собирать снаряды, и я в этом участвовал. Мы ходили по освобожденным полям, искали снарядные склады и искали эти снаряды. И действительно, какое-то количество снарядов мы собрали.

Будапешт уже был в основном освобожден. Правая, низменная сторона города, Пешт, была освобождена. А в Буде еще шли бои. Но в этой нижней части, в Пеште, только что закончились бои. Кстати сказать, в одном фильме я это видел. Там десантные самолеты снабжали немцев продовольствием и орудиями. Они были уже окружены. Подбитый самолет вонзился в верхний этаж какого-то здания, и из руин торчал его хвост.

После освобождения Будапешта мы походным порядком двинулись дальше в направлении на Вену. Причем мы шли по одну сторону Дуная, а немцы шли по другую сторону реки. Мы шли как бы параллельно с ними все время. Они отступали к Вене, и мы их вроде бы преследовали по другому берегу. Время от времени наши батареи открывали огонь по немцам. Но наша задача была иная: мы вышли к городу Секешфехервару, который был занят немцами. И там впервые я вступил в настоящий бой. Надо честно сказать, что я не был в эти дни на передовой, потому что был прикомандирован к штабу и там составлял планы, составлял карты. Мы чертили карты того участка, где находились. Намечали цели, показывали линии наступления, рубежи обороны.

Выбив немцев из Секешфехервара, полк вошел в город. Здесь я увидел много валявшихся трупов, страшное зрелище. Позиции полк занял на дальней окраине, там подразделения рыли окопы и артиллерийские огневые позиции. Штаб наш недалеко расположился.

Вскоре входит начальник штаба и говорит: ну, ребята, настало время и вам непосредственно принять участие в боевых действиях. Немцы прорвали наши позиции. Сейчас наш полк ведет бои, но они отступают, и наш штаб находится в непосредственной опасности, поэтому вы выходите на позиции, здесь есть небольшие окопчики. И помните, что у нас здесь знамя полка, которое мы должны всеми силами отстаивать, ни в коем случае не сдать его врагу.

Нас вывели на позицию, мы залегли в окопах. И через наши окопы пошли отступающие наши ребята. Здесь наш комиссар и командир полка начали останавливать бегущих солдат, и они тоже залегли вместе с нами. А наступали не немцы. Это была власовская часть, которая прекрасно понимала, что пощады ей не будет никакой. Власовцев в плен не брали. Начался бой. Сзади подоспела наша артиллерийская часть, началась стрельба через наши головы. Мы как-то отстояли. Здесь было страшновато. Первый бой, пули летели. Власовцы все были одеты в немецкую форму. Так или иначе мы отстояли город. Подошли наши свежие части, и власовцы бежали. Их много здесь расстреляли. За эти бои меня представили к Ордену Красной звезды. Но Красную звезду я почему-то не получил, наверное, потому, что работал в штабе, считался штабным работником. Я получил медаль «За отвагу» за эти бои.