— Мы быстро управимся, — пообещала она. — Мы не виноваты, что приходится вламываться сюда вот так. Мистер О’Нил, простите за грубость, — такая скотина.

Он улыбнулся.

— Поступайте как хотите. Я уж не знаю, что вы рассчитываете найти. Я сам вычистил ковры после того, как здесь побывала полиция. Думаю, вам стоит посмотреть самим. Вы же сознательная женщина, мисс Монаган.

Он покатил свою тележку по длинному коридору к офису в юго-западной части здания. Тесс поняла, что он решил поверить им, оставить в покое.

— Клевый мужик, — выдохнул Кроу. — Мне понравился его голос.

Заручившись молчаливым согласием Майлза, Тесс с помощью Кроу еще раз осмотрела кабинет. Комната была безликой, в ней не осталось никаких следов Абрамовича. Тесс была уверена, что он из тех, кто увешивает стены своими фотографиями — матовыми, в рамочках. Или держит в кабинете какое-нибудь дурацкое шокирующее произведение искусства — грубый постер или неприличную скульптуру. Но ничто не указывало, что Абрамович когда-либо был здесь. Даже ежедневник на столе был девственно-чистым, без пометок. Она обратила внимание, что он до сих пор был открыт на апреле — отставал почти на полгода. Тесс провела ладонью по бумаге, наслаждаясь ее нетронутой чистотой. Ни одной вмятины: судя по всему, на предыдущих страницах тоже не было записей. Вдруг ей показалось, что в середине что-то есть. Она провела рукой еще раз. И правда, там было что-то тонкое и квадратное. Тесс перелистнула страницы и обнаружила дискету, прикрепленную скотчем к картонной обложке.

— Я кое-что нашла, — сообщила она Кроу. — Какой у него компьютер?

— «Макинтош», очень мощный.

— Отлично, значит, я смогу прочитать дискету на своем компьютере, если, конечно, он использует ту же текстовую программу. — Тесс сунула находку в карман. — Думаю, это то, что нам нужно.

— Файлы? — уточнил Кроу.

— Закрытые. Я как раз пыталась добраться до них, когда пришли вы с мистером Майлзом. Я не очень хорошо умею взламывать замки.

Кроу очень внимательно оглядел шкаф с документами. Потом со всей силы ударил по нему ногой. Ничего не случилось, разве что сам Кроу отлетел назад, держась за ногу и извиваясь от боли.

— Ты искала ключи в столе? — спросил он через несколько секунд, когда смог нормально дышать.

Тесс выдвинула средний ящик. Там, среди ручек, поблескивал ключ. Они открыли первый ящик. Шарить там было опасно, ведь все юридические документы конфиденциальны, и путаница в файлах может повредить делам. Но файлы в ящике Абрамовича были пусты, как его ежедневник. Стандартные папки, без бумаг, без наклеек. И все. В остальных ящиках не было даже папок. И только в самом нижнем ящике обнаружились несколько горошинок мышиного помета.

— Сдается мне, дискета будет единственным сувениром из этого путешествия, — проговорила Тесс, поглаживая карман.

— А пистолет? — спросил Кроу.

— Если он здесь, то его хорошо спрятали. Еще он может быть у Абрамовича дома. В любом случае, у нас есть рассказ Маколи о том, что здесь произошло. Это может нам помочь.

— Разве он не сможет дать показания, когда будет нужно?

— Когда будет нужно, Маколи может быть уже мертв.

Когда они уходили, Майлз окликнул Тесс:

— Ну как, мисс Монаган, вы нашли, что искали?

— Не совсем, — ответила она. — Мы кое-что нашли, но пришли не за этим. Даже не знаю, что именно мы нашли.

В машине, атакуемая голосом Кроу из динамиков, Тесс приготовилась расстроиться. Они потерпели неудачу. Не нашли пистолет. В ее кармане лежала дискета с сомнительным легальным статусом и неизвестным содержанием. Но они нашли ее. Одно это доставляло ей немалое удовольствие.

— Поехали, — сказала Тесс. — Я куплю тебе что-нибудь выпить, если, конечно, мне не придется краснеть из-за твоего выбора. Никаких девчачьих напитков.

— Сексистка. А что ты называешь девчачьим напитком?

— Все, что готовится в блендере, кроме «Маргариты» со льдом.

Она привезла его в один из своих любимых баров, «У Фриго». Это местечко неподалеку от ее дома оставалось приятным и милым, несмотря на усилия пяти предшествующих владельцев. После пяти реконструкций, в ходе которых появились формстоунзовский экстерьер и шаткая стойка, «У Фриго», разделяющий Феллз Пойнт и «Маленькую Италию», остался при своем жестяном потолке, сияющих деревянных полах и баре красного дерева.

Но, главное, там продавали разливное пиво по доллару и картофельные чипсы в железных банках, благодаря чему Тесс и Кроу получили ужин из трех блюд — барбекю, сметана и лук, а на десерт — крабовые. Еда пошла на удивление хорошо под разбавленный бурбон — именно это предпочла Тесс, так что у Кроу не было выбора. Ей казалось, что предложи она нырнуть в воды гавани в одежде или заяви, что следующим пунктом их программы будет небольшое ограбление банка, Кроу последует за ней, не моргнув глазом.

Он словно незаметно сунул свое сердце в ее сумочку — столь разительной и полной была перемена его отношения. У Тесс появилось неясное, почти паническое ощущение, которое возникает, когда приходится хранить что-то исключительно важное для другого человека, но для тебя особой ценности не представляющее. Она надеялась, что обязанности хранителя возложены на нее временно. В любой день, в любой момент он захочет получить свое сердце назад в целости и сохранности, чтобы вручить его кому-нибудь еще.

— Как ты считаешь, на дискете есть что-то важное? — спросил Кроу. — Может, нам поехать к тебе и посмотреть ее прямо сейчас?

— Я не считаю, что там есть что-то важное. И я не хочу, чтобы ты ввязывался в это преступление. Есть шанс, что здесь замешаны большие шишки. Но, как бы то ни было, спасибо, что помог мне сегодня.

Кроу наградил ее улыбкой, полной любовного томления. Как ни странно, это дурацкое черное одеяние ему шло. Полумрак бара скрыл зеленые пряди, и он казался почти нормальным, почти красивым. А еще — очень юным.

Взволнованная, Тесс заговорила педантичным голосом учителя на лекции, ощущая потребность установить дистанцию между ними. Она старше его как минимум на шесть лет. Или на семь.

— Лучше расскажи мне, как ты напал на Джеймса М. Кэйна.

— Я посмотрел «Почтальона» — оригинальный фильм с Ланой Тернер и Джоном Гарфилдом. Мне понравилось, но чего-то в нем не хватало. Словно смотришь по телевизору фильм, зная, что все сомнительные сцены вырезали. Но я понимал, что эти сомнительные сцены должны быть в книге. И я был прав.

— Да. Кэйн однажды жаловался, что в нем есть что-то порочное, что не позволяет ему писать книги, в которых нет ничего предосудительного.

— Ну, не знаю… Он умер в семьдесят седьмом году прошлого века, — отозвался Кроу. — Уверен, он оставался прежним. В этом мире множество предосудительных вещей. Будь ты хоть прожженным циником, но мир все равно найдет способ шокировать, поразить тебя.