– Все не приносили мне таких рисунков, – ответил он, – к тому же не все живут в доме с фиолетовой крышей.

Я цокнула, улыбнувшись. Уже весь город называл нас «той самой семьёй под фиолетовой крышей».

– А она гораздо веселее тебя, – отметил Барри.

Молли в это время стояла у стенда со сладостями, улыбаясь во все свои молочные зубы.

– Да, вы правы. Я неисправимый реалист, – согласилась я. – Знаете, я бы и рада им не быть, но, боюсь, моя голова намертво прибита опытом…

Я чуть помялась, ближе подойдя к кассе. Барри так хорошо отнёсся к нам, что я не могла больше обманывать его. Я должна была признаться в том, что солгала ему в тот день, когда мы познакомились.

– Барри…

Он вопросительно промычал в ответ.

– Мне нужно вам кое-что сказать.

Его прозрачные голубые ни о чём не подозревающие глаза уставились прямо на меня.

– Дело в том, что… в общем, я сказала вам неправду насчёт моего зрения. Я не очень хорошо вижу, но не настолько нехорошо. Я ношу линзы и очки. А Тритон, – я кивнула на собаку, сидящую в тот момент возле Молли, – не моя собака-поводырь. Он вообще не моя собака. Я выгуливаю его по просьбе нашей соседки. Простите меня.

Он продолжал внимательно смотреть на меня, а потом присел на стул рядом. Тишина затягивалась.

– И что, вы ничего не скажете?

Он усмехнулся.

– Ты думала, я этого не понял? В этом городе в последнее время все только и говорят, что о вас. Думаешь, я не узнал бы, будь ты действительно слепой?

– Но… тогда почему вы пускаете нас с Тритоном?

Он чуть задумался, явно не ожидая такого вопроса.

– Тритон – отличный собеседник. Как такого не впустить? – ответил он серьёзно. Мы вместе невольно улыбнулись.

Молли подошла к кассе с двумя шоколадками. Одна была с фруктами, другая – с орехами. Самые дорогие в магазине. Барри отдал их бесплатно, поздравив нас обеих с Рождеством. Я подумала, что надо выбрать что-то поскромнее, но вслух ничего не сказала.

Сид Арго

Я обожаю рождественское время. Нет, серьёзно. Что может быть лучше проведённых в кругу семьи праздников, снега за окном и подарков? Но в этом году всё выходит не так празднично. Почти весь декабрь льёт дождь, а снег выпадает только после Рождества. Из-за смерти Милитанта город на время погружается в траур (как и я) – фасады домов к Рождеству никто не украшает. Но это не мешает маме заранее накупить подарков. Правда, пока это наш с ней секрет, иначе Пит начнёт рыскать по всему дому, чтобы найти их.

Мы с тобой не общаемся с того дня, как я покинул дом Милитантов. Конечно, мы переглядываемся в школе и на уроках, но никто не решается заговорить первым.

В начале зимы я отправляю документы для поступления в Бостонский университет, включая и результаты АОТ, которые выходят удивительно неплохими, чему мама несказанно рада. Отец тоже рад, но только потому, что я не выбрал стоматологическую школу – слишком дорого.

Несмотря на академические успехи, по ночам я всё ещё лежу без сна, думая о том, что произошло в День благодарения, и о тебе. Я понимаю, что, возможно, нам действительно лучше держаться друг от друга подальше, как ты и говорила. Но я не могу свыкнуться с этой мыслью, потому что после того, что я сделал ради тебя, с каждым днём в разлуке мне становится всё хуже. И хоть я и притворяюсь, что всё хорошо, но на самом деле всё чертовски нехорошо. Я практически увядаю без твоего голоса и просто без осознания того, что ты сидишь рядом, пусть даже молча.

Ваш дом, как и прежде, выглядит так, будто там никто не живёт. Но вы живёте. Я это точно знаю, ведь брожу возле него морозными вечерами, не в силах постучать в дверь.

От звания самой ужасной поры года эту зиму спасают только выпавший снег и времяпрепровождение с Питом. Мы с ним, закутанные в шарфы, играем в снежки и лепим снеговиков. Он обожает делать снежных ангелов, вот уж не понимаю почему – после них вымокает вся одежда.

Однажды на каникулах, наконец осмелившись, я решаю пригласить тебя с Молли играть с нами. Пит не возражает – ему все равно, в чью голову зарядить очередным снежком. Здорово укутанные, мы подходим к твоему угрюмому, но чистому дому в одиннадцать. Приходим без предупреждения, ведь я не уверен, согласишься ли ты, не видя меня лично, а так у тебя не останется выбора.

– Здравствуйте, миссис Вёрстайл, – здороваюсь я, как только открывается дверь. Джейн выглядит очень свежей и отдохнувшей, словно ничего не произошло. И потом я понимаю, что у неё-то ничего не произошло.

– Добрый день.

– Здравствуйте, – отзывается Пит, разминая в руках очередную порцию белоснежного снега.

– Флоренс дома? – интересуюсь я непонятно зачем, поскольку уверен, что ты, как обычно, торчишь в своей комнате.

– Да. Они с Молли рисуют. Проходите, не стойте на пороге.

– Спасибо, – благодарю я, живо заходя в дом. Пит тащится за мной со снежком в руках. Я укоризненно смотрю на него через плечо. Он недовольно фыркает и, кидая снег на землю, проходит в коридор.

– Хотите чаю? Или, может быть, горячего шоколада?

– Нет, спасибо, мы, честно сказать, не собираемся задерживаться.

Заслышав мой голос, в коридор сначала живо выбегает Молли, а за ней медленно выходишь ты. Вы в одинаковых свитерах с оленями, только у неё ярко-красный, а у тебя синий. Это кажется мне милым. Видя тебя, я, несмотря на всё произошедшее между нами, как идиот расплываюсь в улыбке.

– Почему ты здесь? – спрашиваешь ты удивленно, без злости, но и без радости.

– Да, я тоже рад тебя видеть, – усмехаюсь в ответ.

На минуту повисает тишина. Джейн удаляется на кухню, не сказав ни слова. Ты в упор глядишь на меня, а я, чувствуя, как горят щёки, стыдливо кошусь на Молли. Она единственная искренне рада нас видеть и не видит особой нужды это скрывать.

– А мы рисуем. Хотите с нами? Папа на Рождество подарил мне новые краски, – предлагает она. Кто бы только знал, как я обожаю этого Пупса.

– У нас есть идея получше, – заявляю я, – мы все вместе пойдём играть в снежки.

Молли морщится.

– Или будем лепить снеговиков, – тут же добавляю я.

Лицо Пупса тут же снова начинает сиять.

– Здорово, – она подбегает к тебе и тянет за руку. – Пойдем, Фло, а?

Я уверен, что ты не сможешь ей отказать.

– А если заболеешь? У тебя и так кашель, – напоминаешь ты.

– Ну пошли. Будет весело, – она подпрыгивает и, подходя к вешалке, стягивает свой ярко-желтый шарф.

– Стойте здесь. Надо спросить разрешения, – говоришь ты холодно и тут же уходишь вслед за Джейн.

Молли пытается намотать на себя шарф, но он длиннее её в два раза.