— Сама не знаю, но они явно о другой невестке мечтали.

— Глупости. Моя мама тебя уже любит. Поверь.

— Откуда такая уверенность?

— Ты согласилась стать моей женой. Этого достаточно.

— Это не смешно.

— А я и не смеюсь. Знала бы ты сколько "хороших девушек", это её слова, она приводила для знакомства и всё безрезультатно. Она потеряла всякую надежду. А тут ты… Тебе даже делать ничего не нужно, — сжимаю холодные пальцы Лины. — Не волнуйся.

Маму я предупредил, что приеду не один. Поэтому стоило машине въехать на территорию двора, как дверь дома открылась и на пороге появилась мама.

***

ЛИНА

Мы въехали во двор дома. Дверь тут же открылась и на пороге появилась Анаит Вардановна.

— Меня она никогда так не встречала, — говорит мне Давид с усмешкой. — Не дрейфь, — добавляет он и останавливает машину.

Давид первым выходит, открывает дверь мне, а затем достаёт из кресла Тигрёнка. Мне кажется, я почти не дышу, а пять ступенек крыльца превращаются в Потемкинскую лестницу.

— Скорее в дом, холодно, — подгоняет нас Анаит Вардановна и открывает нам дверь шире.

— Привет, — она первым делом здоровается с Тигрёнком. — Рада снова тебя видеть у нас в гостях.

— Привет, — смущённо здоровается он, и прячет личико у Давида на плече, вызывая улыбку Анаит Вардановны. — Ну, проходите, проходите.

Помогаю раздеться сыну, потом Давид помогает мне снять пальто. Нас приглашают за стол, который накрыт, словно на двадцать человек.

— Мам, ты явно перестаралась, — вздыхает Давид, усаживаясь за стол.

— У меня сегодня праздник, — говорит женщина. — Не каждый день сын невесту приводит, — кажется, мои щёки становятся алыми.

— Ты её смущаешь, — явно потешаясь надо мной говорит Давид.

— Ангелина, милая, не смущайся, — обращается ко мне женщина. — Ты просто представить себе не можешь, как я за вас рада. А женщина, что покорила эту скалу, достойна уважения.

Ужин прошёл в очень приятной обстановке. Тигран тоже освоился и теперь выдавал свои перлы так, что Всеволод Петрович уже вытирал слёзы от смеха.

После ужина Анаит Вардановна попросила помочь ей с посудой, так как свою помощницу уже отпустила.

— Я вообще люблю всё делать сама, — говорит женщина, пока ставит тарелки в посудомоечную машину. — Но не всё успеваю. Ангелина, да расслабься ты.

— Простите, — женщина улыбается.

— За что?

— Я переволновалась. Не ожидала, что вы так легко примите решение сына.

— Давай, чай заварим, пока мужчины там развлекаются, — она ставит чайник на огонь, достаёт какие-то травы и засыпает их в заварник. — Присядь, ему ещё завариться нужно. А по поводу решения сына… Ты сама понимаешь, счастья твоего ребёнка, это твоё счастье. А с тобою он счастлив. И с сыном твоим, с таким удовольствием возится… Смотрела весь вечер и нарадоваться не могла. Знаешь, какое значение имеет имя Давид? — помотала головой. — Любимый. Для меня он самый любимый. А сейчас ещё и наконец-то счастливый. Последние годы он совсем… — она замялась, подбирая слова. — отстранённый что ли, был. Мне сердце болело на него смотреть. Хмурый всё время какой-то… Ой, ну его… Ты его оживила, и слава Богу. Давай о чём-нибудь другом, — предлагает Анаит Вардановна. — Сынишка твой просто чудо, — тут уже я не удержалась и расплылась в улыбке.

— Спасибо.

— А отец его где? — моя улыбка сразу исчезла.

— Уехал в Ереван к родителям и не вернулся. Вроде, женился там.

— Ну, мужики — не мужики, везде бывают, к сожалению, — в сердцах хлопая ладошками по столу, говорит Анаит Вардановна.

А потом мы как-то вдвоём, одновременно, посмотрели друг на друга. И я уверена, в моих глазах была такая же печаль.

— Вы, про Еву подумали? — решаю задать самый больной вопрос. Ведь получается, что Давид тоже сейчас бросает своего ребёнка, а значит поступает не по-мужски.

— Да, — честно отвечает она. — Но тут, мне кажется, немного другая история. И я уверена, что мой сын не исчезнет из жизни своего малыша. Да, и я участвовать буду, — Анаит Вардановна замолчала. Чайник засвистел, и она залила травы, по кухне разнесся чудесный аромат. — Знаешь, — не поворачиваясь ко мне заговорила женщина. — В этой ситуации я больше волнуюсь за тебя. Ведь это тебе придётся делить внимание Давида с Евой и их малышом. Выдержишь ли ты? Хватит ли тебе терпения и мудрости?

Чувствую, как по щекам бегут слёзы. Я и сама не раз задавала себе эти вопросы, но ответа так и не нашла.

— Ой, деточка, не плачь. Прости, расстроила тебя.

— Нет, что Вы, всё нормально. Просто я тоже думала об этом, и я не знаю ответа.

— Я знаю, — раздаётся в дверях кухни. Мы оборачиваемся, а Давид подходит ближе, присаживается на корточки и берёт меня за руки. — Я знаю, что мы справимся, — он вытирает слезинки с моих щек. — И хватит сырость разводить.

Пытаюсь улыбнуться, получается плохо. Поднимаю взгляд на Анаит Вардановну и вижу, как она быстро отворачивается и старается незаметно стереть слёзы.

— Мне так с тобой повезло, — говорю Давиду.

— Спорный вопрос, кому повезло.

— А Тигран где?

— Он сказал, что он рад, что у него есть ещё один дед, и теперь поёт ему песню про Дэдпула. Должен сказать, папе нравится.

Когда чай заварился, мы вернулись в столовую. Выпив чудесного чая с пирогом, что испекла мама Давида, собрались домой.

— Это был приятный, но ожидаемый сюрприз, — говорит мне Всеволод Петрович, подавая пальто. — Я рад, что сын решился. Потому, как он смотрел на тебя, всё было понятно ещё тогда, на пикнике, — с непониманием уставилась на мужчину. Он хитро улыбается. — Хочешь сказать, что не замечала, как он на тебя смотрит?

— Нет… — мотаю головой.

— Oх, женщины, — вздыхает Всеволод Петрович, не переставая улыбаться. — То все насквозь видите, то вообще ничего не замечаете.

— О чём речь? — подходит Давид с бумажными пакетами, в которые его мама насобирала еды.

— Да так, ни о чём, — отмахнулся он. — Ждём вас в гости. Надеюсь, будем видеться чаще. Тигр, давай лапу, — Тигрёнок дал ему пять.

— Пока, дед Сева.

Домой мы ехали довольными и счастливыми. Всю дорогу, то и дело, смотрели друг на друга.

— Если ты — мама, — раздается вдруг с заднего сиденья. — А дед Витя — твой папа, — видимо Тигран долго что-то обдумывал и наконец-то решил поделиться своими выводами. — А дед Сева, он папа Давида, значит Давид мне папа?

— Совершенно верно Тигрёнок, — вместо меня говорит Давид.

— О, прикольно, — выдает Тигран, а я отворачиваясь к окну, чтобы Давид не заметил предательских слёз.