Он воздерживался от похвал, но, когда они направлялись к третьей группе, Жаклин украдкой ущипнула его:

– Ну как?

Он глянул на нее, понял, что она ощутила его реакцию, но, сохраняя бесстрастное выражение лица, коротко обронил:

– Неплохо.

В третьей группе оказались Джордан, Элинор и Джайлз Треуоррен. Элинор и Джайлз подвинулись, давая им место. Они поздоровались с остальными. Джордан, как всегда, надменно и снисходительно улыбнулся Жаклин, хотя при этом явно намеревался ее ободрить.

– Дорогая, не позволяй гнусным слухам вывести тебя из равновесия. Никто из твоих друзей все равно им не поверит.

Слова неестественно громко прозвучали во внезапно наступившей тишине. Кое-кто из собравшихся покраснел; Клара Майлз и Седрик Треуоррен, ранее болтавшие с Барнаби, смущенно потупились: они были единственными в компании, кто знал о последних событиях. Джерард уже решил было вмешаться и, как человек посторонний, разыграть полнейшее неведение, дерзко осведомившись, какого дьявола имеет в виду Джордан. Но Жаклин его опередила. Не скрывая своего недоумения, она высоко вскинула брови:

– Ты это о чем, Джордан?

Джордан явно растерялся и, ошеломленно уставясь на Жаклин, промямлил:

– Я ... то есть ... это ...

Элинор подалась вперед и сжала руку подруги:

– Джордан пытается объяснить, что после того, как в вашем саду нашли тело Томаса, плохо осведомленные люди ударились во всяческие измышления. Но мы хотим сказать, что никто из твоих друзей не верит ни единому слову.

Жаклин перевела озадаченный взгляд на Элинор. Прошло несколько секунд, прежде чем она позволила себе понимающе улыбнуться:

– Дорогая Элинор! Ты моя самая лучшая подруга и всегда стояла за меня горой. Но сейчас, когда нашли бедного Томаса, единственный вопрос, на который все желают найти ответ: кто тот мужчина, который так безжалостно его убил?

– Мужчина? – непонимающе переспросила Элинор.

Жаклин кивнула. Теперь она открыто наслаждалась, убивая грязные сплетни на корню.

– Выяснилось, что Томас с каким-то знакомым поднялся на северный гребень, а там этот неизвестный ударил его по голове и убил. Тело скатилось в сад, и убийца засыпал его иглами кипариса.

– Даже подумать о таком страшно! – вздрогнула Элинор.

– Каким, должно быть, потрясением для тебя стала эта находка! – вежливо заметил Джайлз, хотя во взгляде светилось нечто вроде понимания. – Мама сказала, что это ты опознала часы Томаса.

Жаклин кивнула:

– Именно потрясением. Но сейчас осталась лишь печаль. Страшно подумать, что убийца до сих пор на свободе.

Джерард слушал, как мужественно отвечает она на вопросы, используя их для того, чтобы изложить доводы и факты, рассеивая скопившиеся над головой тучи. Всех, кто желал узнать подробности, она отсылала к Барнаби.

Джордан и Элинор обменялись взглядами: очевидно, обоим было неловко оказаться среди тех, кто упоминал о столь недвусмысленно опровергнутых слухах. Оба оставались необычайно молчаливыми, но прислушивались к каждому слову Жаклин. Она становилась все хладнокровнее и увереннее и с необычайным мужеством защищала себя.

Получилось на редкость убедительно.

К тому времени как Миллисент объявила, что желает уехать, у Джерарда не осталось сомнений в том, что еще немного усилий и все потуги убийцы очернить Жаклин останутся втуне.

Они вернулись в Хеллбор-Холл как раз ко второму завтраку. К всеобщему удивлению, в столовой появился лорд Трегоннинг: ему не терпелось узнать о результатах первой атаки. Митчел Каннингем куда-то уехал по делам поместья, так что можно было беседовать без помех. Сегодня Барнаби определенно был в ударе, и все время смешил лорда Трегоннинга.

Судя по удивленному лицу Жаклин, она уже очень давно не слышала отцовского смеха. Девушка поспешно опустила глаза, промокнула губы салфеткой и постаралась взять себя в руки.

Эта мимолетная смена эмоций напомнила Джерарду о необходимости приниматься за портрет. К сожалению, на три часа был назначен отъезд к леди Таннауэй.

Встав из-за стола, он поклонился дамам:

– Мне нужно поработать в мастерской. Встретимся у входа в три.

– Да, конечно, дорогой.

Миллисент помахала ему рукой и поплыла в гостиную.

Барнаби последовал за ней, продолжая рассказ о новой полиции, недавно организованной в столице.

Жаклин немного задержалась.

– Спасибо за вашу поддержку сегодня утром.

Джерард, не сводя с нее глаз, взял тонкую руку, поднес к губам и поцеловал.

– Для меня это было большой радостью. Я счастлив, что мы так слаженно действуем.

С этими словами он повернулся и ушел, чувствуя, однако, что она продолжает смотреть ему вслед, пока он не скрылся из виду.

– Ну как дела? – осведомился Барнаби, входя в мастерскую и с интересом осматриваясь. Джерард поднял глаза от эскизов, которые тщательно сортировал, что-то буркнул в ответ и вернулся к работе. Барнаби лениво прошелся по комнате, остановился у окна, прислонившись плечом к раме, сунул руки в карманы и уставился на Джерарда. – Итак ... сколько времени это займет?

– Портрет?

Джерард заменил один из лежавших на столе набросков другим, который держал в руке, и, критически рассматривая его, пробормотал:

– Думаю, что смогу закончить его довольно быстро. Сам знаешь, некоторые работы складываются в мозгу с удивительной быстротой. В этом случае я уже точно знаю, что хочу выразить своей работой и как должен выглядеть готовый портрет. Мне просто нужно поскорее приступить к делу. – Склонив голову набок, он продолжал рассматривать эскизы. – Сначала напишу фон, потом попрошу Жаклин позировать отдельно и только потом помещу ее в то окружение, которое выбрал заранее. Учитывая, что теперь я знаю, как следует нарисовать и то, и другое, должно пройти не больше месяца.

– Хм-м, – пробормотал Барнаби, пристально изучая друга. – Вижу, что тебе не терпится начать ... так что нет причин провожать дам на балы.

Джерард удивленно вскинул глаза. Барнаби встал в изысканную позу.

– И я, как преданный друг, готов принести себя в жертву и занять твое место на каждом званом ужине, вечеринке и светском сборище.

– О, не настолько я доверчив! – рассмеялся Джерард. – Просто ты обожаешь сплетни и стремишься быть центром внимания, особенно когда речь заходит об убийстве. И хотя дражайшие леди могут этого не подозревать, мне точно известно, что ты, улыбаясь и непрерывно болтая, самым незаметным образом вытягиваешь из них все, что может послужить уликой или доказательством.

– Верно, – ничуть не устыдившись, ухмыльнулся Барнаби. – Но я знаю, что говорю: если предпочитаешь оставаться дома и работать над портретом, я буду преданным эскортом Жаклин и не отойду от нее ни на минуту. Кроме того, если я верно понял Миллисент, сегодня мы едем в гости без приглашения.