— Нет никого, — сказала Милана.

— А куда они делась? — спросил Олав.

— Родители его умерли. Братьев и сестер нет. Сын ушел с ним в поход. А жена летом живет в летнем дворце, — сказала Милана.

Олав передал ответ Миланы Готлибу. Тот бросил на нее подозрительный взгляд.

— О каком летнем дворце она говорит? Разве бывают летние дворцы?

Олав спросил Милану:

— О каком летнем дворце ты говоришь? Конунг о таком не слышал.

— У наших князей имеются дворцы во многих городах. — С гордостью сообщила Милана.

— И много у вас городов? — спросил Олав.

— Вам не перечесть наших городов. Их тысячи, — сказала Милана.

Олав передал слова Милан Готлибу.

— Тысяча городов у них.

— Плохо, — сказал Готлиб.

— Что — плохо? — спросил Харальд.

— Плохо, что у них столько много городов, — сказал Готлиб.

— Конунг, но если остальные города хоть немного похожи на этот город, а жители так же робки, то нас ждет большая добыча, — сказал Харальд.

— Харальд, ты как всегда не видишь дальше своего носа. Если в этой земле тысячи городов, то где мы возьмем столько воинов, чтобы взять эти города? — сказал Готлиб.

— С воинами проблем не будет. Наши страны заполонены голодными и нищими. Позовем, — даже калеки станут здоровыми, — сказал Харальд.

— Так Дания останется без людей, — сказал Готлиб.

— А что нам? Мы здесь, Дания там. Что нас там держит? — сказал Харальд.

Подумав немного, Готлиб сказал:

— Вот и хорошо, моему братцу останется править разве только шлюхами из своего королевского двора.

Немного еще подумал и добавил:

— Да и те, думаю, разбегутся. Пошли смотреть дворец.

— Пошли, — сказал Харальд.

Трое данов последовали за ключницей Миланой.

Готлиб и Харальд осматривали дворец почти до обеда.

Богатство и роскошь княжеского дворца привела их в восторг, скрыть который им удавалось с большим трудом. Сначала они с восторгом осматривали кладовые, доверху заполненные зерном, мясом, медом, и другими продуктами.

Осматривая кладовые, Харальд тяжело вздохнул.

— Ты чего вздыхаешь? — спросил Готлиб.

— Много я слышал о богатствах местной земли, но я думал, что это всего лишь сказки, потому что и представить не мог, что такое богатство может существовать на самом деле, — сказал Харальд.

— Кстати, о богатствах, — проговорил Готлиб, — у местного вождя должны же быть и драгоценности: меха, золото, серебро?

— Ключница, где у князя сокровищница? — спросил Олав Милану.

— Сейчас покажу, — сказала Милана.

— Сейчас она покажет сокровищницу, — сказал Готлибу Олав.

— Пусть показывает скорее, — сказал Готлиб, и в углах его губ показалась слюна.

Милана так быстро пошла в глубину дворца, что даны с трудом успевали за ней.

Харальд шел за Миланой, и взгляд его словно приклеился к ее спине.

А когда она поднималась по лестнице, он жадно ловил мгновения, когда из-под юбки открывались стройные ноги в шелковых чулках.

Наконец он не выдержал и, приотстав, сказал Готлибу.

— Еще немного, и я готов упасть к ногам этой женщины.

Готлиб бросил взгляд на фигуру женщины и сказал:

— Красивая. Да только не всякому справиться с ней. Видишь, грациозна, словно волчица. Только волчицы больно кусаются. Могут и разорвать.

— Медведь сильнее волчицы, — сказал Харальд.

Готлиб рассмеялся и проговорил:

— Так все мужчины говорят... пока женщина нежной рукой крепко не схватит их за мужское достоинство.

— Для такой женщины ничего не жалко, — сказал Олав.

— У тебя есть жена? — спросил Харальд.

— Нет, — сказал Олав.

— И хорошо. Нашим женщинам не сравниться с этими красотками. Так что найдешь жену из местных, наплодишь красивых деток... — сказал Харальд.

— Я дан, — сказал Олав.

— А кто у тебя мать? — насмешливо спросил Харальд.

— Харальд, заткнись! — грубо сказал Готлиб. — А то мне придется искать нового воеводу А боги мне свидетели, что мне этого очень не хочется.

Харальд вспомнил, что мать конунга оборитка, и замолчал. Дальше слышалось только его тяжелое дыхание.

Наконец они остановились перед тяжелой дубовой дверью, обитой железными полосами.

— Пришли, — сказала Милана, вынула ключи и стала открывать дверь.

— Неужели местный вождь доверял этой женщине свои сокровища? — удивленно проговорил Готлиб.

— Я бы тоже этой женщине доверил самое дорогое, что у меня есть, — сказал Олав.

— Дурак, — сказал Готлиб.

Харальд больно ткнул кулаком Олава в бок и угрюмо проговорил:

— Олав, будешь болтать лишнее — яйца оторву!

— Ты чего? — спросил Олав.

— Ничего. Это женщина моя. И не пускай на нее слюни, — сказал Харальд.

— Да? Ну, ладно! — сказал Олав. — Тут много красивых женщин. Найду другую.

Милана догадывалась, что разговор данов идет о ней, и по ее сочным губам блуждала загадочная улыбка. Открыв дверь, она посторонилась, и сказала.

— Прошу, господа, вот вам княжеская сокровищница.

Готлиб быстро вошел в большую комнату. Здесь было светло.

Окна были защищены железными решетками. Посредине комнаты стояли стол и лавка. Одна из стен была увешена мехами.

Готлиб кинулся к мехам и стал их гладить и щупать.

— Превосходные меха! — восторженно объявил Готлиб.

— А вот и золото! — сказал Харальд и подошел к огромному сундуку с висящим замком.

Готлиб оставил меха в покое.

— Ключница открывай сундук! — приказал он.

Олав не успел перевести его приказ, как Милана ключом отперла замок, сняла его и отступила в сторону.

Харальд и Олав поспешно подняли крышку.

— И где же сокровища? — спросил Готлиб, и грозно повел глазами на Милану.

Харальд и Олав заглянули в сундук и увидели, что он почти пуст. На дне сиротливо лежали только глиняный кувшин и пара серебряных чарок.

Милана обвела рукой меха.

— Вот наши сокровища.