широкого деревянного моста, начиналась чуть правее от отеля, неподалеку виднелись невысокие и покрытые лесом горы, сентябрьское солнце творило чудеса, проникая сквозь кроны готовящихся к холодам деревьев. Стоя возле установленной на деревянном постаменте ванны, я загляделась представшей моему взору природой. Бурная река, текущая мимо отеля, гипнотизировала…

С пятнадцать минут полежав на роскошной двухместной постели и понаслаждавшись хрустом накрахмаленных наволочек, я немного передохнула, но мой желудок в который раз начал урчать. С тех пор как я помолодела и стала раз в десять более энергичной, есть хочется постоянно, однако – не знаю, связано ли это с вакциной Боффорта, – в весе я не изменяюсь, хотя из спортивных мероприятий я по привычке продолжаю практически каждое утро делать получасовую зарядку, ну и еще летом было частое плавание в океане.

Ресторан располагался на первом этаже отеля и имел высокую, открытую террасу, возвышающуюся над землей на сваях. Каждый стол был накрыт белоснежной скатертью и на каждом столе стояло по маленькой стеклянной вазочке с живым цветком – на столике, который заняла я, была установлена вазочка с прекрасной розовой хризантемой.

Я ела приготовленный на гриле стейк из лосося, булгур с обжаренными овощами и салат из свежих овощей. На десерт у меня был фруктовый салат – яблоко, груша, виноград, клубника, голубика и банан. Когда я приступила к нему, я заметила, что за мной наблюдает незнакомый парень – широкоплечий брюнет спортивного телосложения с квадратным подбородком и улыбающимся взглядом. Он явно флиртующе подмигнул мне. Поджав губы в незаинтересованной, а внутренне ещё и разочарованной улыбке, я отвела взгляд в сторону шумящей реки. Парень мне в правнуки годится, как и Купер с Марком, так что по моим внутренним ощущениям принимать флирт от молодых людей такого возраста, всё равно что развращать невинные жизни. Но такие ли они невинные? Им всем больше двадцати, все они давно не дети – взрослые мужчины и… И всё равно в этой моей жизни не будет такого мужчины, которого я не сочла бы ребёнком. Скорее всего. А значит, я, видимо, вторую свою жизнь проживу сама по себе. Одиночество? Не на сей раз. На сей раз – свобода.

Моими соседями, забронировавшими самый люксовый номер, оказались пенсионеры – пара лет семидесяти, в которой мужчина называл свою женщину “свет моей жизни”, а женщина называла своего мужчину “мой дорогой”. Они держались за руки и во время обеда, и на ужине. Такие счастливые, но также старые. Кто из них уйдёт первым? Кому из них достанется роль уходящего с облегчением вслед за вторым?

На пешую тропу я вышла в девять часов утра, сразу после раннего завтрака, с лёгким рюкзачком за плечами, в котором лежало только самое необходимое вроде воды, яблока, солнечных очков. С погодой мне повезло: солнце светило мягко, ветерок если и появлялся, тогда совсем лёгкий. В джинсах, тонкой кофте на замке и мягких кроссовках моему телу было очень комфортно. Я шла не торопясь, разглядывая растущие впритык к тропе, а порой и посреди тропы деревья, покрытые густым мхом; протекающие под мостом ручейки; наслаждалась пением птиц и угощала встречающихся на пути белок, ради которых специально заранее запаслась орехами, продающимися при входе на тропу.

На третьей миле, у второго по счету привала, был разбит птичий заповедник – здесь выхаживали пострадавших и нуждающихся в помощи диких птиц. Я случайно попала на шоу: школьникам показывали пустельгу и белоголового орлана. Инструктор – мужчина немногим старше тридцати с щетиной недельной давности, – одарив меня белозубой улыбкой, подобной той, которой одаривал меня накануне парень в ресторане, предложил мне подержать птицу на руке. Школьники – дети лет десяти – сразу же восторженно захлопали в ладони, да и я сама внезапно захотела попробовать. На руку мне надели специальную защитную штуку, чтобы хищная птица не проткнула своими острыми когтями моё хрупкое предплечье, и без того украшенное шрамом. Птица оказалась тяжелее, чем я могла себе представить, и держать её было откровенно страшновато – вдруг клюнет? В итоге орел меня не клюнул, но тяжелым крылом по затылку хлопнул – очередной повод поулыбаться вместе с красивым инструктором, который, кажется, хотел мне ещё что-то сказать, но прежде чем он успел, я скрылась за детской толпой и пошла дальше по тропе.

До финиша я добралась поздно вечером, хотя могла бы добраться и быстрее, если бы не останавливалась, чтобы накормить каждую белку, встречающуюся мне на пути. Водопад оказался невероятным: грохочущий, неистовый, стремящийся вперёд – как сама жизнь. Я наблюдала за падающей водой не меньше получаса, пока боковым зрением не заметила, как работающий в парке персонал начинает собирать костёр.

Когда вечерние сумерки сгустились до состояния плотной темноты, костёр стал совсем большим и ярким, и казалось, что искры стремятся соприкоснуться с самими звёздами. Приехали музыканты с ручными барабанами, губными гармошками, но особенно хорош был гитарист – пожилой мужчина в ковбойской шляпе. Открылся шведский стол, предлагающий воду, соки трех видов и, кажется, все виды пива, сэндвичи, пиццы, гамбургеры и хот-доги, а также немного фруктов. Я как раз брала красное яблоко, когда сзади ко мне кто-то подошел и неожиданно нарушил моё личное пространство, свойски положив свою ладонь на низ моей поясницы. Обернувшись с ошарашенным взглядом, я увидела того самого парня, который вчера днём наблюдал за мной в ресторане.

– Здравствуй. Я заметил, что ты одна. Может быть тебя заинтересует предложение уединиться?

Я сделала резкий шаг в сторону и, уже не глядя на собеседника, отчеканила короткое: “Не интересует”. Парень понял меня правильно, потому что сразу же ретировался. Позже, доедая второй кусок пиццы у костра, я заметила, как этот парень уходит в лес с зеленоволосой девушкой. Может быть дело в том, что я родом из другого века, но мне кажется, что я никогда не пойму, как так можно: отдаваться незнакомцам ради минутного забвения, способного оставить в лучшем случае лишь осадок, в худшем – серьёзные проблемы не только с физическим, но и с психологическим здоровьем. Секс без обязательств – пилюля-пустышка, антидепрессант, дающий не исцеление, но помутнение, притупляющий и уничижающий, не дающий ничего из того, что связано с духовностью. Всё равно что вырванные часы здорового дыхания из самой жизни. Осознанный обмен здоровых свободой вдохов и выдохов на рваный кашель зависимостей. И люди делают этот выбор, и продолжают раз за разом выбирать кашель, чтобы позже жаловаться на усталость своих лёгких. Нет, ну зачем? Зачем самоуничтожаться таким образом, если можно выйти замуж за