Я уже бежал по улице, когда за моей спиной послышались выстрелы. Пока неточные – монументовцы, наверно, еще не совсем оклемались после «наркоза». Пули цвиркнули по столбам автобусной остановки, мимо которой я пробегал. Еще немного – и достанут, расстояние-то не особенно большое.

Я обернулся, оценил обстановку. Так, охрана стройки пустилась в погоню. Ворота открыты, из них, словно тараканы из норы, лезут одинаковые серо-бело-зеленые фигуры. Плохо дело.

Я уже совсем было решил свернуть за ближайший угол трехэтажки, чтобы из-за укрытия при помощи моего АК слегка притормозить наиболее шустрых фанатиков… но внезапно осознал, что бегу в стремительно сгущающемся тумане, который в мгновение ока скрыл от меня и монументовцев, и стройку, смахивающую на пчелиные соты, и огромную, вполнеба антенну загоризонтной радиолокационной станции.

* * *

Я сделал буквально несколько шагов в мутной взвеси, слишком плотной для обычного тумана – и осознал, что уже иду не по разбитому асфальту, а по мягкой поверхности, слегка шуршащей под ногами. Опавшие листья? Откуда?

Загадка разрешилась быстро. Туман исчез внезапно, так же, как и появился. Молочная пелена перед глазами распалась на белесые нити и растворилась в воздухе… а передо мной вырос ствол исполинского дерева – еще немного, и я приложился бы физиономией о его кору, больше напоминающую толстенную чешую гигантской рыбы.

Вот это номер! Я осмотрелся – и присвистнул.

Итак, туман забросил меня прямо в чащу мутировавшего леса, где каждое дерево было обхвата в три-четыре, не меньше. Если б на ветвях этих растительных чудовищ росли листья, то в чаще было бы темно словно в склепе. Но листья опали то ли еще во времена чернобыльской аварии, то ли при последнем выбросе… и почему-то не сгнили, а слежались в единую массу, превратившись в пружинящий золотой ковер.

Пейзаж вокруг меня был абсолютно идентичным – деревья, деревья и еще раз деревья. Прямо за толстым дендромутантом, в который я чуть не вписался носом, торчал потемневший от времени столб с жестяной табличкой на нем. Но табличке можно было разобрать надпись: «Товстий лiс. Заповiдне урочище мiсцевого значення. Вiковi дубовi насадження».

А лес-то реально толстый, по-другому не скажешь. Насаждения, блин, местного значения! Думал ли тот, кто их в свое время насаживал, что со временем порядочному сталкеру по этой чаще плутать придется? И табличка-то ни разу не прострелена – видать, местные бродяги сроду в такую глушь не забредали.

Ладно, ворчи не ворчи, а выбираться отсюда надо. Вопрос только, в какую сторону.

Я достал КПК, включил… и выключил. Бесполезно. GPS не работал, и мое местонахождение на карте оставалось загадкой. Похоже, что я попал в так называемую неисследованную зону, которая отображается в наладоннике однородным коричневым фоном, по цвету смахивающим на дерьмо. Не иначе, чтоб если влип сталкер, то не сомневался, куда именно.

Я и не сомневался. Но на месте стоять тоже скучно и непродуктивно – или с голоду сдохнешь, раздумывая «и куда ж мне пойти?», или мутант какой унюхает и скушает за милую душу. Вот я и побрел куда глаза глядят, что безопасности от всякой нечисти, ясное дело, не гарантирует, но прибавляет шансы прийти хоть куда-нибудь. Как там в «Алисе», одной из любимых книжек моего детства:

«– Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?

– Смотря куда ты хочешь попасть.

– Мне всё равно, только бы попасть куда-нибудь.

– Тогда всё равно, куда идти. Куда-нибудь обязательно попадешь, нужно только достаточно долго идти».

Я усмехнулся своим мыслям. Мне было не всё равно, куда попасть, но выбора особого не было… до тех пор, пока я не услышал выстрелы.

Есть в Зоне такой универсальный компас – звук пальбы. Там, где стреляют, там люди, еда и патроны. Правда, еще и пули, одна из которых может прилететь в твой лоб. Но разве об этом думает человек, заблудившийся в лесу? Правильно, не об этом. Каждый уверен в своем бессмертии, потому и денег старается на десять жизней скопить, и других людей не жалеет, и сам под пули лезет и надо, и не надо. Правда, чем больше появляется дырок в собственной шкуре, тем чаще начинаешь задумываться о смысле бытия и о том, что тебе, собственно, от него по-настоящему нужно…

Но сейчас мне было нужно, чтобы одна противоборствующая сторона не перемочила другую раньше, чем я прибуду на место их разборки. Ведь чужак на поле боя после боя зачастую расценивается как запоздавшая подмога поверженному врагу, мародер или просто урод, которого не грех пристрелить под горячую руку, пока адреналин в крови бушует и пальцы еще лежат на спусковых крючках. Потому я бежал, ловко лавируя меж древесных стволов и на ходу проверяя оставшееся количество патронов. Получалось не густо, два с половиной магазина. На один нормальный бой хватит. И еще, может быть, на один хреновенький.

Добежав до места, откуда выстрелы были слышны уже слишком хорошо для того, чтобы носиться по лесу в полный рост, я упал на ковер листвы и пополз к кустам, за которыми слышалась увлеченная трескотня очередей. Миновав заросли мутировавшего малинника с иглами длиной в палец, я пристроился за ближайшим деревом и осторожно высунулся.

Позиция моя оказалась что надо – с фланга развернувшейся военной кампании. На довольно обширной поляне развернувшиеся полукругом монументовцы грамотно зажимали в угол кучку оборванцев. «В угол» потому, что левая часть поляны представляла собой скопление слабо мерцающих «электродов», видимое даже отсюда. Человек восемь-десять сталкеров умело рассредоточились за кучей бурелома и яростно отстреливались от наседающего противника.

Правда, толку от этого было немного.

Монументовцы числом превышали обороняющихся втрое, причем двое из них представляли собой ходячие танки в тяжелых экзоскелетах. Эти стреляли чаще и скрывались меньше остальных, облаченных в серые камуфляжи расцветки «урбан» американского полицейского спецназа девяностых годов – не иначе, «слив» со старых военных складов «хозяев» группировки, мол, на тебе, «Монумент», что мне не гоже. В Припяти оно, может, и оправданно среди городских развалин, но в желтом осеннем лесу все равно что мишени в тире, стреляй – не хочу.

Чем сталкеры и пользовались… пока что. Трое «серых» валялись словно простреленные ростовые мишени, уткнувшись масками-балаклавами в серую траву поляны, перемешанную с нанесенной ветром желтой листвой. У самого бурелома распластались на бревнах два разорванных пулями волкопса, которые, наверно, и вынюхали в лесу сталкерскую группу. Третий, прокомпостированный пулями чуть не до фарша, валялся рядом с природной баррикадой, сомкнув клыки на горле мертвого сталкера в поношенном черно-красном комбинезоне группировки «Борг». Еще один обугленный до черноты труп лежал головой в аномалии, которая эпизодически раздраженно разряжалась, протягивая ломаные молнии к остальным обороняющимся. Но пока что ей это не удавалось. Бурелом образовался метрах в пяти от поля «электродов» – не иначе аномалии сами отбрасывали от себя падающие стволы и оторванные ветви во время очередного выброса. Вот и получилась сталкерам защита… и ловушка одновременно.