Он ведь даже радовался иногда – как хорошо, что не стал тратить время на учебу… Ну, получил бы диплом, и что дальше? Инженеры в то время были не нужны стране, промышленность стремительно разваливалась, в выигрыше оставались те, кто перепродавал иностранные товары – одежду, технику всякую…

Кирилл торговал на рынке бытовой техникой – стиральными машинами, пылесосами и прочим, что может в хозяйстве пригодиться. Закупали с командой все это барахло за рубежом, потом сюда везли…

Конечно, и дань приходилось платить криминальным структурам, и другие неприятные нюансы в этой работе имелись, но, в общем и целом – жить можно. И неплохо, лучше тех, кто пахал на государство. Кирилл женился на Вере, заложил фундамент уже нового дома, в котором, согласно его далекоидущим мечтам, должны были появиться их дети.

…С какого момента все стало меняться? Непонятно. Где-то лет девять-десять назад, сразу же после женитьбы на Вере. Но женитьба тут ни при чем.

Сама ситуация в стране, на рынке изменилась. Потихоньку старые порядки – порой жесткие, почти не контролируемые государством, но совершенно свободные – уходили. Наступало время контроля и порядка.

Малый бизнес поприжали, на сцену вышли монополии. На рынок за стиральной машиной мало кто заглядывал, все теперь отоваривались в большом торговом центре. Там техника была дешевле, поскольку монополии скупали ее у производителя гигантскими партиями.

А Кирилл своих цен снизить не мог, иначе бы ему невыгодно стало торговать.

Потом налоги всякие, отчисления в Пенсионный фонд. Эти налоги и отчисления росли, словно на дрожжах.

Несколько лет назад – очередная реформа в сфере налогообложения в малом бизнесе. Число индивидуальных предпринимателей резко сократилось. Одни ушли в тень, другие отправились работать «на дядю».

А бюрократия, а коррупция? Словом, из всех сотрудников, из всей команды остался один Кирилл. Он и продавец, он и бухгалтер… Хотя и тут засада – малые предприятия заставили вести полноценный бухгалтерский учет (вместо прежней «упрощенки»).

Кирилл сидел теперь в своем маленьком павильончике на рынке, торговал запчастями к бытовой технике, в том числе всякими бэушными штучками. И едва сводил концы с концами.

Какой собственный дом, какие дети! Тут бы самому выжить.

А сейчас – опять новый поворот. Началось с того, что и монополии дрогнули, торговля перетекла в Интернет. Не надо даже из дома выходить, чтобы купить себе стиральную машину. Импорт официально предали анафеме, стали возрождать свою промышленность, и технари-инженеры вновь вошли в моду.

Бытовая техника, телевизоры и даже автомобили – хоть и забугорные бренды, но делались-то уже на территории России! На совместных предприятиях. И этим предприятиям по производству самых различных товаров требовались всякие технологи и инженеры. Требовались здесь.

Если бы тогда, двадцать три года назад, Кирилл проявил упорство и доучился в Бауманке! Господи, да он сейчас бы на вес золота был.

Да, у него имелись некие небольшие способности и предпринимательская жилка, но, по сути, олигархом, владельцем крупной компании он никогда бы не стал. Быть бизнесменом – это особый дар, сродни гениальности.

А вот превратиться в известного и хорошего специалиста инженерного дела – Кирилл мог бы. Да что там работа технолога на заводе по производству мультиварок… Бери выше. Он мог бы стать ученым, изобретателем. Конечно, повертело бы, покрутило, точно в стиральном барабане, его в смутные времена 90‑х, но зато потом его знания пригодились бы. Выпускник Бауманского училища без хорошей работы никогда не останется, если только мозги свои не пропьет.

Да что там… Окончив этот вуз, Кирилл мог бы сразу, не дожидаясь лучших времен, рвануть за границу, в Америку, например. И там осесть где-нибудь в Массачусетском университете. И прекрасно жить.

Есть такое слово, вернее, словосочетание – упущенные возможности.

Кирилл, как показала жизнь, свои возможности упустил. Остался ни с чем. И теперь даже жена вот-вот бросит, потому что ни одной нормальной женщине такой нищий неудачник, лузер, как он, Кирилл, не нужен.

Вера во многом права. Она, например, совершенно справедливо упрекала его в том, что он слишком много помогает своей родне. Они все – семья матери и семья сестры – жили за его счет. И даже в голову им не приходило, что может быть как-то иначе!

А ему-то – что досталось? Что он сам сейчас хочет? Ни Батю, ни Лизку с ее Борисом это совершенно не интересует.

Кирилл положил свою жизнь в жертву своей семье – и хоть кто-то оценил это? Нет. Мало того, эти тунеядцы еще и Веру заставили на себя работать, ухаживать за матерью. Она, невестка (не родная дочь, не муж – Батя то есть) – взяла отпуск, возилась с его мамой.

Вера. Вера… Верочка.

Как она изменилась. Была милой, нежной, пугливой – и вдруг превратилась в фурию, утратила стыд и совесть. Встречается с любовником на съемной квартире.

Приходит поздно ночью, сразу закрывается в комнате.

Ни доброго слова от нее, ни забот, ни уж тем более – супружеских ласк. Неужели она никогда не станет прежней? И вся ее любовь достанется другому счастливчику?

Именно в этот момент Кирилл подумал об убийстве жены. За убийство срок дадут? А что срок, что наказание… Суды во все времена были снисходительны к ревнивцам. Если найти хорошего адвоката, умно все сделать, списать убийство жены на состояние аффекта – то, пожалуй, легко можно отделаться. Нет, посадить-то точно посадят, но дадут по минимуму.

…Кирилл сжал пальцы в кулаки, застонал.

На миг, только на миг представил, как он душит Веру, вцепившись обеими руками ей в шею. И самому стало нехорошо. Физически Кирилл никому никогда не мог причинить вреда. Самому, своими руками – душа, режа, стреляя или подсыпая в пищу яд – не получится, и все тут. Даже комара, и то жалел, прихлопывая.

Мужчина остановился, протер глаза, словно отгоняя от себя наваждение.

Перед ним сейчас высилось старое здание электрозавода, то самое, напоминающее старинный готический замок. Дальше, много дальше возвышался сияющей громадой из стекла и стали новый корпус. За оградой, в другой стороне, там, где кончался старый корпус, весело мчался маневровый тепловоз, напоминающий игрушечный – настолько красивым и ярким он выглядел издалека. Кирилл вгляделся – кто там, впереди, на месте машиниста – не Батя ли? Или его напарник? Но тепловоз проскочил быстро, исчез где-то на бескрайних просторах завода. Иным, другим способом, без помощи тепловоза, перевозить тяжелые и громоздкие детали и конструкции здесь было невозможно.

Кирилл вдруг вспомнил, что рассказывал Батя о новом корпусе электрозавода.

Отчим все время жаловался, что перед корпусом остался небольшой уклон. И если вовремя не затормозить, то можно пробить стену и на всем ходу влететь внутрь. Какие при этом возможны разрушения и жертвы – трудно себе представить.