от камня черный туман разрезал и будто растворял в себе. Никак не хотел малахит во тьму оборачиваться.

— Что-то не так? — Веша Лесьяра по дуге обошла, до ко Мраку обратилась. Магик на нее только глянул недовольно, но заклятие прекратить не мог.

— Камень противится, силу не берет, не пробиться никак… Ведьма изнутри выталкивает, — пояснил ворон, переминаясь с лапы на лапу на краю стола.

Письмена на полу вот тоже мерцали как-то дергано. То силой наливались, то снова тухли, точно не хватало им чего.

— Я могу как-то помочь? — Вешка и не знала, что предложить то возможно.

— Попробуй снова кровью своей круг напитать, — нерешительно проговорил Мрак, словно и сам сомневался, — хотя должно было хватить крови твоей в составе… Но чем бес не шутит.

Веша кивнула решительно, ящик стола на себя потянула. Нож найти труда не составило.

Уверенным шагом к чаше в полу приблизилась. Лесьяр на нее покосился, не прекращая магичить, да речитативы свои иностранные начитывать, и во взгляде испепеляющем Весенья все его эмоции прочла. Но пусть отчитает ее позже, когда она уже помочь успеет.

Руку резанула решительно, перед чашей присев. Ту еще поискать пришлось, от дымки черной Лесьяровой силы отмахиваясь. Кровь покапала послушно, да только чаша внезапно такой большой показалась!

Уселась Весенья прямо здесь, на полу. В ушах вот снова стучать начинало, а в желудке в узел все затянулось, но девица только зубы сжала, да кулачок посильнее стиснула.

С пол чаши уже наполнила, когда письмена засияли ровным светом, а кровь ее принялась в камень впитываться. Веша на то глядя даже вскрикнула победно.

— Так-то лучше! — подтвердил Мрак ее радость. Тотчас и сила Лесьярова принялась в камень впитываться, письмена в жилах тьмой напитывать, а после и сам камень затягивать. Только в прошлый раз не так долго магик ее держал.

Ну, быть может, когда вот так ритуалом обновляешь то и нормально это? Веська Лесьяра обеспокоенным взглядом обвела. Тот бледный уж был сверх меры, лоб вот весь в испарине, волосы растрепались. И черты лица его снова вроде как более угловатые, хищные стали. Свет желтых глаз и вовсе полыхал зелени камня не уступая.

— Все в порядке теперь будет? — тихо у ворона спросила, к столу отходя, да за оный придерживаясь. Чувствовала себя на редкость паршиво.

Ворон с ответом не поспешил, в воздух подлетел, вкруг подземелье под куполом самым облетая, да сверху наблюдая.

Веша же, наскоро ранку перевязав, теперь и не знала, куда деть себя. Но хоть чем-то помогла.

Камень же продолжал из магика силу высасывать, точно голодный телок к мамке приложился. Уж и на полу дымки и следа не осталось, а малахиту все мало.

В какой-то миг магик и вовсе покачнулся, да вперед шаг сделал, удерживаясь. Веша было к нему кинулась, да тут ворон ей путь преградил, крыльями в воздухе хлопая.

— Обожди! — и поняв, что Веша не рвется, на плечо ей уселся, — немного еще…

И правда малахит уж почти весь затянут был. Снова по полу дрожь прошлась, да только кокон черный всплеск сдержал. Лесьяр же, словно натиск усилил, уже едва ли не до осипшего голоса слова выкрикивал… Поток силы хлынул на камень, точно лавина, опутывая окончательно, откуда только черпал ее? Это же насколько велик его резерв? Едва же последнее пятно сокрытым оказалось, чернотой наполнилось еще пуще, точно сама ночь в той силе жила, али пустота настоящая. Ничто.

А после впиталось в камень, да стихло все. Тотчас дышать легче стало, ушла Кагара, не сдюжила, не сумела вырваться.

Лесьяр спиной к ним стоял, руки вдоль тела усталыми плетьми повисли, сам сгорбился, да плечи ходуном ходят — дышит часто, глубоко, хрипло.

— К стене прижмись спиной, да потихоньку выходи, — Мрак на стол тихо спорхнул и говорил теперь едва слышно, — без движений резких.

Веша назад отшагнула, здоровой рукой нащупав стену. Сама с Лесьяра глаз не сводила, вспомнилось ей лицо его хищное да с зубами треугольными, яростное. Сама вмиг похолодела. Помнит, как рассказывал Хозяин, что соприкосновение с силой, камнем укрытой, мага меняет неизменно…

Сама не заметила, как руки снова от переживаний стиснула. Ранка тотчас опять закровоточила, несколько капель сорвались на пол. Упали беззвучно, да только Вешка замерла, потому как магик при том головой странно повел. До того недвижно стоял, а тут вдруг оборачиваться медленно принялся, воздух вдыхая глубоко, точно принюхиваясь.

— Стой, — сдавленно велел ворон, сам на месте замирая.

Лесьяр же медленно подземелье взглядом обводил… А как развернулся к ним, так Весенья готова была прямо здесь и под землю провалиться.

Только бы не видеть хищного лица, что точно демону принадлежало. Искаженное, с острыми скулами, глазами раскосыми, а губы в оскале зубы треугольные обнажали. Свет глаз его и вовсе померк, теперь в них лишь чернота стояла. И уставились те аккурат на Весенью.

— Беги, девочка… — выдохнул ворон.

Веша сорвалась с места.

Глава 17

По лестнице Весенья буквально взлетела и уже выскочила на улицу, когда позади взревело, точно раненым зверем. И рев этот полон был нечеловеческой ярости, тьмы первозданной, что страхом сковывает. Вот и ее душеньку изморосью тотчас покрыло.

Из-за изгиба башни выскочили навстречу девице потанята обеспокоенные, взбудораженные, взлохмаченные. А хвостики за спинами так и мечутся.

— Это кто так? — пропищал Славка, но Веша на бегу их пихать стала обратно к входу в башню.

— Быстрее! — гаркнула так, что те едва не на полметра подскочили.

Объяснять не пришлось, потому как снова рев раздался, и все трое уже поспешили убраться отсель. Потанята припустили — только копытца сверкали. Мимо прошелестели крылья Мрака — ворон тоже спешил убраться из подземелья по добру по здорову, пока без хвоста не остался, али что похуже.

Дверь уж была близко, чертята вот внутрь проскочили, за ними — Мрак, а Вешка, как специально, споткнулась об торчащий из земли корень. Сколько дней хотела выкорчевать его, а руки так и не дошли! И вот, пожалуйста, буквально классика жанра! Она взяла и шлепнулась…

— Быстрее! — сдавленно запищали потаньки за порогом пританцовывая. Обратно бы вышли, да от воя пронзительного, оцепенели буквально.

Вешка едва успела, когда из-за башни поступью тяжелой магик вышел. Не похожий на себя совсем — кожа белая, точно у покойника, а на фоне глаз целиком чернотой затянутых, и того бледнее кажется. Он шел согнувшись, ведя когтистой рукой по камню, от чего порой даже искры летели. Дышал тяжело, хрипло, да скалился в жуткой своей демонической улыбке.

— Весенья! — ворон заметался