Выходя из машины, Тэйноскэ подумал, однако, что его слова могли прозвучать излишне резко, и, желая сгладить неловкость, трижды поблагодарил супругов Дзимба за приятно проведённый вечер.

Спустя два дня, утром семнадцатого числа, г-жа Дзимба снова появилась в Асии. Она весьма смутилась, узнав, что после смотрин Сатико снова слегла, и на сей раз просидела у её постели не более получаса.

Собственно говоря, призналась г-жа Дзимба, она приехала сюда по просьбе господина Номуры, чтобы, так сказать, замолвить за него словечко. Побывав у него дома, Сатико, по-видимому, получила представление о том, как он живёт. Пока он один, это скромное жилище его вполне устраивает, но после свадьбы он намерен сразу же нанять другой дом, более достойный этого названия. Ради жены он готов сделать всё, что только в его силах, особенно если ему посчастливится получить в жены Юкико-сан. Хотя господин Номура и не богат, он обещает позаботиться о том, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Кроме того, продолжала г-жа Дзимба, у неё состоялся разговор с господином Хамадой, который, зная, как горячо заинтересован двоюродный брат в этом браке, просил её всеми силами поспособствовать тому, чтобы предложение было принято. Он понимает, что отсутствие у господина Номуры какой-либо недвижимости может выглядеть в глазах невесты серьёзным препятствием, и обещает что-нибудь придумать. Одним словом, денежные дела господина Номуры он берёт на себя. Разумеется, с ходу ему было трудно сказать, какие именно шаги он намерен предпринять, но он совершено ясно дал понять, что, пока он жив, господину Номуре не придётся испытывать денежных затруднений. А раз это говорит такой солидный человек, как господин Хамада, его слову можно верить…

Что же до господина Номуры, заметила далее г-жа Дзимба, то, несмотря на свой несколько мрачный вид, он обладает по-настоящему добрым, отзывчивым сердцем. Он был на редкость заботливым мужем — так утверждают люди, знающие его ещё со времён первого брака. Когда его супруга заболела, он так трогательно ухаживал за нею, что даже посторонние не могли глядеть на это без слёз. В комнате у него до сих пор стоит её фотографический портрет. Впрочем, Сатико и сама видела. Конечно, если задаться целью выискивать недостатки, то их найдётся сколько угодно, продолжала г-жа Дзимба, но она придерживается того мнения, что для женщины самое главное, чтобы муж любил её и заботился о ней. Одним словом, она просит Сатико и её близких хорошенько обдумать это предложение и по возможности скорее дать ответ.

Чтобы подготовить почву для отступления и не ставить под удар Юкико, Сатико ответила г-же Дзимба, что, какова бы ни была воля сестры, решающее слово в этом вопросе принадлежит не им с мужем, а «главному дому». Они с Тэйноскэ всего лишь, так сказать, посредники, наведением же справок о господине Номуре занимаются старшая сестра с зятем.

* * *

Перемен к лучшему в состоянии Сатико всё не наступало, врачи предписали ей полный покой, и поэтому она была лишена возможности сразу поговорить с Юкико. Лишь на пятый день после смотрин Сатико наконец удалось залучить сестру к себе в комнату.

— Ну как тебе господин Номура, Юкико?

В ответ та лишь неопределённо пожала плечами. Тогда Сатико в общих чертах пересказала ей разговор с г-жой Дзимба.

— В её словах есть резон. Но… ты выглядишь так молодо, что рядом с тобой он кажется дряхлым стариком. Как ты сама считаешь?

Сатико внимательно следила за выражением лица сестры.

— Мне кажется, этот человек не будет ни в чем мне перечить. Я смогу жить так, как мне захочется.

Ничего более определённого Юкико не сказала. Сатико, однако, хорошо понимала смысл её фразы «и смогу жить так, как мне захочется»: Юкико наверняка имела в виду возможность беспрепятственно приезжать в Асию, как только ей вздумается. С другим мужем это было бы не так-то просто, но Юкико, как видно, полагала, что, выйдя замуж за этого старика, вправе рассчитывать хотя бы на такое утешение.

Любому мало-мальски уважающему себя мужчине сама эта мысль показалась бы оскорбительной, подумала про себя Сатико, но этот старичок, судя по всему, даже узнав об истинных мотивах Юкико, всё равно умолял бы её выйти за него замуж. Впрочем, выйдя замуж, Юкико, возможно, поймёт, что всё гораздо сложнее, чем ей сейчас кажется. Не исключено, что глубокая, искренняя привязанность престарелого мужа вызовет в ней ответное чувство и она забудет Асию, тем более если у неё появится ребёнок. Вообще говоря, ей, Сатико, следовало бы быть благодарной этому человеку, который столь горячо желает брака с её засидевшейся в невестах сестрой. Он вовсе не заслуживает той огульной неприязни, которую Сатико к нему питает.

— Что ж, возможно, ты и права, — сказала Сатико, но, как ни пыталась она добиться от сестры более ясного ответа, та лишь отшутилась:

— Не расспрашивай меня больше ни о чем, а то я расплачусь…

На следующий день, лёжа в постели, Сатико набросала коротенькое письмо в Токио, в котором сообщала только о том, что смотрины состоялись. Ответа от Цуруко, однако, не последовало.

С наступлением недели Хиган Сатико начала понемногу вставать. Однажды утром, обрадовавшись по-весеннему ясному небу, она вышла из своей комнаты на веранду, чтобы погреться на солнышке, и увидела направлявшуюся в сад Юкико. Она собралась было окликнуть сестру, но потом подумала, что та, должно быть, хочет побыть одна, пока Эцуко в школе.

Юкико обошла цветочную клумбу, осмотрела ветки готовящейся зацвести сирени около пруда, взяла на руки подбежавшую к ней кошку Судзу и опустилась на корточки возле подстриженного в виде шара куста гардении. Сатико со второго этажа наблюдала, как она трётся щекой о мягкую мордочку кошки. Даже не видя лица сестры, Сатико могла без труда угадать её мысли. Юкико наверняка думает о том, что совсем скоро ей предстоит возвращаться в Токио, и ей грустно расставаться с этим весенним садом. Должно быть, в душе она молит судьбу позволить ей побыть здесь ещё немного и увидеть сирень в полном цвету. До сих пор никаких распоряжений из «главного дома» они не получили, но всем было ясно, что Юкико с тревогой ждёт их со дня на день и радуется каждому лишнему дню, который может провести в Асии.

Как ни странно, тихая и замкнутая Юкико отнюдь не была домоседкой. Будь Сатико здорова, она постаралась бы каждый день вывозить Юкико в город — они ходили бы в кино, пили бы чай в кафе. Юкико, казалось, была не в силах дождаться выздоровления сестры. В погожие дни она просто-напросто не могла усидеть на месте и успокаивалась лишь тогда, когда ей удавалось уговорить Таэко прогуляться вместе по Кобэ. Условившись с нею по телефону о встрече, Юкико, сияя от радости, спешила выпорхнуть из дома. Мысли о сватовстве, казалось, ничуть её не занимали.

Таэко, которой то и дело приходилось развлекать сестру, не раз жаловалась Сатико: сейчас у неё много работы и она не может позволить себе тратить столько времени на прогулки, тем более что Юкико выбирает для них послеобеденные часы, когда она и без того разрывается на части.