– А ты уже знаешь, что будет? – спросила Зина.

– Мне хотелось бы знать другое, – сказал Эммануил. – Мне хотелось бы знать, свернёшь ли ты свой мир пустопорожних грёз, если он найдёт её…

– Он найдёт её совершенно никчемной, – прервала его Зина. – Она же дура, дура набитая, без капельки здравого смысла, без единой извилины в голове, он мигом сбежит от неё, потому что нельзя сделать нечто подобное реальностью.

– Посмотрим, – сказал Эммануил.

– Конечно, посмотрим, – согласилась Зина. – Херба Ашера ждёт встреча с ничтожнейшей дурой. Ничтожнейшая дура ждёт не дождётся встречи с ним.

Вот тут-то, сказал Эммануил в сокровенных глубинах своего разума, ты и допустила ошибку. Херб Ашер не продержался бы слишком долго на своём перед ней поклонении; ему необходима взаимность, а ты сама мне её вручила. Унизив её здесь, в своём царстве, ты ненамеренно придала ей субстанциональность.

И это потому, думал он, что ты не знаешь, что такое субстанция, это не по твоей части. Но зато по моей; ничто субстанциональное без меня не обходится.

– Я думаю, – сказал он, – что ты уже проиграла.

– Да ты же просто не знаешь, зачем я играю! – весело откликнулась Зина. – Tы не знаешь, ни кто такая я, ни какие у меня цели!

Возможно и так, подумал он.

Но я знаю себя, и… я знаю свои цели.

Облачившись в новый, непристойно дорогой костюм, Херб Ашер поднялся на борт пассажирской ракеты класса люкс, направлявшейся рейсом в Нью-Йорк Сити. С портфелем в руке (там лежали детальные описания всех новейших, едва ещё выходивших на рынок, домашних аудиосистем) он просидел у окна от начала до конца полёта. Полёт продолжался три минуты – ракета начала снижаться, едва успев стартовать.

Это самый прекрасный день в моей жизни, сказал он себе, когда включились тормозные двигатели. Посмотрите на меня, я же словно сошёл со страниц журнала «Стиль». Слава Богу, что Райбис со мной не увязалась.

– Леди и джентльмены, – заговорили динамики, – наша ракета приземлилась в космопорте имени Кеннеди. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до подачи звукового сигнала. После сигнала вы можете выходить, выходной люк расположен в передней части корабля. Компания «Дельта Спейслайнс» благодарит вас за то, что вы воспользовались её услугами.

– Желаю вам приятно провести день, – сказал Хербу Ашеру стоявший у трапа робостюард.

– И я вам того же желаю, – весело откликнулся Ашер. – И чтобы дальнейшие дни были ничем не хуже.

Взяв на остановке такси, он полетел прямо «Эссекс Хаус», где его ждал заказанный на два дня – чёрт с ней, с ценой – номер. Он за пять минут распаковал своё немудрёное хозяйство, полюбовался на роскошную обстановку номера, принял таблетку вальзина (самого эффективного препарата из последнего поколения стимуляторов коры головного мозга), а затем взял телефон и набрал манхэттенский номер Линды Фокс.

– Мне так волнительно, что вы уже здесь, в городе, – защебетала Линда, когда он представился. – Вы можете прийти сюда прямо сейчас? У меня тут сидят знакомые, но они уже уходят. А моя будущая система – дело очень серьёзное. Я хотела бы обсудить её подробно и без спешки. А сколько сейчас времени? Я ведь только-только прилетела из Калифорнии.

– Сейчас семь вечера по нью-йоркскому времени, – сказал Ашер.

– Вы успели уже пообедать?

– Нет, – сказал Ашер.

Это было похоже на сказку, он словно оказался в мире грёз, в волшебном царстве. Я, думал он, похож сейчас на ребёнка. Словно читаю ту старую книжку «Серебряные монетки». Наверное, я и вправду нашёл серебряную монетку, иначе как бы я сюда проник? Проник туда, куда всегда стремился. Домой моряк вернулся, домой из дальних странствий, думал он. И охотник… Он не помнил, как там дальше эти стихи. Ну что ж, в любом случае они подходят к случаю. Он наконец-то попал в родные места.

И здесь никто не скажет мне, что она похожа на официантку из пиццерии. Так что можно об этом и не думать.

– У меня дома есть кой-какая еда, только я ем только растительную пишу. Если вам хочется… у меня тут есть самый настоящий апельсиновый сок, соевый творог, всё сплошь растительное. Я считаю, что животных нельзя убивать.

– Вот и прекрасно, – сказал Ашер. – Я согласен на всё, выбирайте сами.

Одежду Линды, встретившей его у входа в квартиру, составляли свитерок с глухим воротом и белые шорты; шлёпая по полу босыми ногами, она провела его в гостиную, бывшую гостиной только по названию, там не было ещё никакой мебели и вообще ничего. В спальне вещей было побольше: спальный мешок и раскрытый чемодан. Комнаты были просторные, а из панорамного окна открывался вид на Центральный парк.

– Хэлло, – сказала Линда, протягивая Ашеру руку. – Я – Линда. Рада с вами познакомиться, мистер Ашер.

– Называйте меня Херб, – сказал Ашер.

– На Побережье, на Западном побережье, все представляются друг другу просто по именам, я стараюсь отучить себя от этого, но всё никак не могу. Я ведь выросла в Южной Калифорнии, в Риверсайде. – Линда вспомнила про входную дверь, сходила и закрыла её. – Некомфортно как-то, когда совсем без мебели, правда? Её там пакует мой менеджер, послезавтра всё уже будет здесь. В общем-то, он не один пакует, я ему тоже помогаю. Давайте посмотрим ваши проспекты.

Линда уже заметила портфель, её глаза горели предвкушением.

Она и вправду похожа на официантку из пиццерии, подумал Ашер. Да и кожа Линды оказалась не такой уж чистой и нежной; резкий, безжалостный свет потолочной лампы выявил множество мелких прыщиков. Но всё это ерунда, думал Херб Ашер, и говорить-то не о чем.

– Ничего, обойдёмся и без стульев, – сказала Линда и села на пол, выставив вверх голые коленки. – Давайте посмотрим эти штуки, я полностью на вас полагаюсь.

– Насколько я понял, – начал Ашер, – вы хотите установить высококачественную студийную аппаратуру. Профессиональную, по нашей терминологии. Не домашнюю, которой пользуется большинство людей.

– А это что такое? – Линда ткнула пальцем в фотографию огромных звуковых колонок. – На холодильники похоже.

– Это старая конструкция, – пояснил Ашер, переворачивая страницу. – Такие колонки работают на плазме, гелиевой плазме. Приходится всё время покупать баллоны гелия. Зато гелиевая плазма светится, это очень красиво. А светится она из-за высокого, в десятки киловольт, напряжения. Давайте я покажу вам нечто более современное; плазменное преобразование напряжения в звук уже устарело – или скоро устареет.

Почему у меня такое чувство, словно всё это мне привиделось? – спросил он себя. Может быть, потому, что я вне себя от счастья. И всё же.

Два часа кряду они сидели, привалившись спинами к стене, и листали каталоги. К исходу второго часа стало заметно, что энтузиазм Линды иссякает.