– Подойдите… оба… подойдите. Доктор, нет сил… совсем нет сил…

– Так и должно быть, сэр. Вы должны понять…

– Я понимаю, что я должен как-нибудь сесть… чтобы я мог говорить. Укол, вы знаете, что мне нужно.

– Любые стимуляторы в такой момент абсолютно исключены.

– Смешно, что вы говорите… они убьют меня. Так ведь все равно умирать… дайте мотору постучать чуть дольше – вот и все, что я прошу.

Врач заколебался лишь на миг. Приняв решение, он повернулся к своей сумке и стал готовить шприц. Айрис и Вашингтон молча дождались окончания процедуры и увидели, как на щеках больного чуть проступила краска.

– Так гораздо лучше, – проговорил сэр Айсэмбард, пытаясь сесть.

– Самообман, – настойчиво сказал доктор. – Потом…

– Потом будет потом, – проговорил сэр Айсэмбард сварливо, как встарь. – Я положительно собираюсь досмотреть праздничный пробег до конца, доктор, и я это сделаю, если вы не лишите меня внимания ваших чертовых иголок. Теперь побудьте снаружи, пока мы не достигнем станции Грэнд-бэнкс, там мне понадобится ваша помощь, чтобы перейти из поезда в поезд, – он подождал, пока дверь за врачом закроется, и повернулся к Гасу. – Я свалял дурака, я это сообразил наконец.

– Сэр…

– Не перебивайте. Туннель построен, и все поводы к нашей вражде исчерпали себя. Если они вообще когда-то были, вот в чем штука. Сейчас, когда я стал ближе к своему Создателю и к жизни вечной, я вижу, что, наверное, все беды по большей части были вызваны моим неверием в ваши способности. Если так, простите меня. Куда важнее, что из-за своего эгоизма я заставил страдать двух людей, и за это я особенно прошу прощения. Было время, когда я знал, что вы оба хотите обвенчаться. А сейчас?

Быстрым кивком Айрис ответила за двоих; ее рука несмело нащупала руку Гаса.

– Быть по сему. Следовало сделать это много лет назад.

– Я не могу и не хочу оставить вас, отец.

Я так решила.

– Чушь. Побыстрее выходи за него и не беспокойся, что тебе еще хоть сколько-нибудь придется обо мне заботиться.

– Нет!

– Да. Так лучше. Человек может либо строить из себя дурака на смертном одре, либо признать, что он был дураком прежде. После этого ему лучше умереть. Теперь позовите врача, мне опять нужна его помощь.

В его хрупком теле жила могучая воля, которая единственно позволяла ему до сих пор сохранять ясность сознания; приступ должен был сразить его куда раньше. Медицина помогала ровно настолько, насколько она способна; но поддерживал великого инженера его несокрушимый дух. На станции Грэнд-бэнкс уже поджидали носилки; его перенесли в другой поезд, и остальных пассажиров поторопили с пересадкой, времени на осмотр острова на этот раз не было предоставлено. И снова в черную пасть туннеля, – а сэр Айсэмбард неподвижно смотрел прямо перед собой, как если бы все его силы уходили на то, чтобы продолжать дышать и жить; да, наверное, так оно и было. Спустя несколько минут дверь открылась, и Гас, покосившись, поспешно вскочил, в то время как Айрис склонилась в реверансе перед молодым человеком, стоявшим в проеме.

– Пожалуйста, не утруждайтесь, – проговорил он. – Мы все очень обеспокоены болезнью сэра Айсэмбарда. Как он?

– Хорошо, насколько это возможно в его состоянии, Ваше Высочество, ответил Гас.

– Прекрасно. Капитан Вашингтон! Если у вас есть свободная минутка, прошу вас. Моя матушка хотела бы поговорить с вами.

И они вышли вместе, в то время как Айрис села подле отца, согревая ладонями его холодную руку, и сидела так, покуда Гас не вернулся. Один.

– Ну? – спросил сэр Айсэмбард, открывая глаза на звук его шагов.

– Действительно, прекрасная женщина. Всех нас поздравляет с завершением работы. Затем упомянула о возведении в рыцарское достоинство…

– О, Гас!

-..от которого я отказался, заявив, что есть кое-что, чего я хочу гораздо больше, кое-что для моей страны. Она вполне поняла. Оказывается, после начала туннельных работ был проведен целый ряд консультаций по вопросу о независимости и, очевидно, министр иностранных дел, лорд Эмис, постоянно поддерживает королеву; по ее словам, он даже заявил как-то раз, что видел в колониях больше хорошего, чем за все время в Англии. Похоже, с той поры, как под землей завертелись колеса, колесо фортуны повернулось наконец в сторону независимой Америки!

– О, Гас, дорогой, тогда все получится! То, чего ты всегда так хотел!

– Надо было соглашаться на титул, а чертовы колонии пусть разбираются сами…

Сэр Айсэмбард смотрел в окно и молча терпел, пока они целовались долго и страстно; наконец словно что-то лопнуло снаружи, обрушился яркий свет – тьма туннеля кончилась, и за стеклом поплыли зеленые картофельные поля Лонг-Айленда.

– Вот так, – сказал сэр Айсэмбард с удовлетворением и пристукнул тростью по полу. – Вот так! Трансатлантический туннель, поперек всего океана. Чудесный день.

Улыбаясь, он прикрыл глаза – и больше их уже не открывал.

Над зелеными просторами Чешира летел радостный звон колоколов. Заслышав этот чарующий благовест, никто не мог сдержать своих чувств. Сама церковь Балкли, древняя, поседевшая громада еще норманнской постройки, расположенная близ родового поместья семейства Брэсси Балкли-Олд-холл, утопала среди цветников и живых изгородей, только колокольня ее виднелась с дороги. За нею прятался наполненный мягким светом и сладким запахом тщательно ухоженных роз дворик – сейчас здесь стояли трое друзей, и двое из них, мужчины, пожимали друг другу руки.

– Я никогда не смогу по-настоящему отблагодарить тебя, – сказал Гас Вашингтон.

– Чушь! – ответил Алек Даррел. – Постоять за твоей спиной мне только в радость. Никогда в жизни не был шафером – по правде сказать, я и в церкви-то не был все эти годы. Во всяком случае, масса удовольствий. Внеочередная увольнительная, лишний кредит у моего портного на этот утренний костюм, он всегда пригодится. И возможность поцеловать невесту… Что это я, в самом деле? Впрочем, стоит попробовать еще разок.

И, действительно, взял и попробовал – а глаза Айрис сияли, и она смеялась, не сдерживаясь, воздушное облачко белизны и кружев, счастливая, как может быть счастлива только невеста.

– Ты уверен, что не хочешь остаться на вечерний прием?

– Положительно уверен. Хотелось бы, конечно, но долг превыше всего. Со старой кенгурихи «Королевы Елизаветы» я списался, много чести болтаться над Атлантикой взад-вперед. Может, думаю, под ней лучше? Сунулся в твой туннель, но там, как везде, ничего, кроме машинного, не увидел. Взяться за старое, думаю, – ну и взялся, шиллинг королевы и все такое; они были чертовски рады заполучить меня обратно.

– Королевским ВВС без тебя никак, – засмеялся Гас.

– А ты как думал? – Алек понизил голос и оглянулся по сторонам. – Между нами, старик, ты ж газеты читаешь, знаешь обо всех этих очагах напряженности на континенте. Честное слово, от иностранцев одни неприятности. Эти саксонцы опять, они не лучше прусаков, только французам уступают, да и то не всегда. Продают снаряды туда-сюда через Рейн, а всем и горюшка мало, пока они рвут свинарники и всякое такое. Но тут они шарахнули своим ВВ по курортным городам, фасад отеля снесли. Ты не поверишь, но там же наши жили. Их эвакуировали, конечно, но все же. Вот для чего нужны линкоры, как кто-то сказал.