Итак, начиная с весны 1964 года и до середины лета того же года, не считая вынужденной остановки из-за работы во Франкфурте в начале июня (эта командировка послужила первоначальным мотивом), они на своей «машинке» красного цвета марки «ситроен», купленной за несколько месяцев до этого, которую они называли «львицей», объездили Бельгию, Голландию и Германию, а также Швейцарию («страна, о которой нельзя упомянуть, чтобы не осквернить уста») и Италию. Италия не была включена в первоначальный маршрут, но Аурора должна была ехать работать по контракту на конференцию Международного комитета по гражданской авиации, так что они не могли миновать Комо, откуда отправились по берегу Рейна в Баден-Баден, затем в Базель, Берн и так доехали до самой столицы Ломбардии. Они не торопились с возвращением в Париж и проехали весь Прованс с намерением не только исследовать памятники романской архитектуры, но и остановиться ненадолго на Лазурном Берегу, где собирались загорать и купаться. В сентябре они снова поехали на две недели в Вену и на неделю в Венецию, а в октябре – в Брюссель и Роттердам. В декабре, перед Рождеством (Аурора улетела в Буэнос-Айрес по семейным делам), Хулио один отправился в Лондон, на этот раз с целью отдохнуть и походить в театры (пьеса П. Вайса «Марат и маркиз де Сад», в постановке Питера Брука, так понравилась ему, что в середине января он вернулся в Лондон еще раз, чтобы посмотреть ее вместе с Ауророй) и на выставки живописи, а также купить книги фантастической тематики, принадлежащие перу английских авторов.

Из этого второго визита и родился рассказ «Инструкции для Джона Хауэлла», как нельзя более подходящий для новой книги; а короткий отдых в Провансе натолкнул их на мысль купить там маленький домик, что и было сделано: они приобрели домик с участком земли в две тысячи квадратных метров в районе Воклюза, рядом с деревушкой Сеньон, в которой насчитывалось едва ли двести душ, в восьмидесяти километрах от Марселя. Телефона в доме не было, зато повсюду были огромные щели, что не мешало писателю называть свои владения «маленькое ранчо»; это место стало любимым убежищем писателя, где он тем не менее часто встречался с друзьями, близкими и далекими, чтобы вместе с ними воздать должное жаркому и розовому вину. Но поездки четы Кортасар, которых было так много за эти десять-двенадцать месяцев, на этом не кончились. Следующий год предполагался более или менее спокойным. Зиму они собирались провести в Париже, потому что в ближайшие четыре месяца в ЮНЕСКО не ожидалось особенно много работы, и в начале весны уехать в Сеньон до середины лета.

Как мы уже говорили, работа над сборником «Все огни – огонь» продвигалась вперед; хотя рассказ, который дал название сборнику, был последним из написанных, но впоследствии к нему прибавился рассказ «Остров в полдень», так что требовалось еще раз скрупулезно пересмотреть весь состав сборника, прежде чем отправлять его в «Судамерикану». Сеньон был самым подходящим местом для этой работы, и, кроме того, писатель собирался именно там начать работу над новым романом, который он уже обдумывал. Перед отъездом в Прованс Ауроре во второй половине марта – начале апреля пришлось уехать на три недели в Рим для работы на конференции по вопросам сельскохозяйственной и пищевой промышленности. Когда она вернулась, они погрузились на свою «львицу» и отправились на маленькое ранчо.

Дом нуждался в ремонте, так что обоим пришлось засучить рукава и заняться делом под руководством и при помощи супругов Франческини, которые разбирались в таких материях, как электропроводка, оконные стекла, двери, качество краски, дверные наличники, мебель, стенные шкафы, ванна (ее не было, когда Кортасар покупал дом) и огород. Иначе говоря, ремонта требовало почти все. С физической работой весьма плодотворно сочеталась и работа интеллектуальная. Например, редактирование всех шести рассказов заняло у Кортасара всего две недели, на что в Париже ему потребовалось бы в два раза больше времени.

Вокруг расстилались зеленые холмы и долины, покрытые цветущей лавандой, бескрайние как моря, стояла глубокая тишина, воздух был напоен ароматом розмарина и шалфея, который усиливался с наступлением ночи, и можно было по своему усмотрению распределять время, что не имело ничего общего со строго регламентированной жизнью в Париже: по утрам дойти по деревенской дороге до рыночной площади в Апте, чтобы закупить продукты и накупить книг в книжном магазине «Дюма»; выпить аперитив в баре Грегуара, никуда не торопясь, или побродить по окрестностям – Рюстрель, Сиверж, Си-мьян-ла-Ротонд, Кастель, Горд, Русильон, Боннье или Лакост, где находился замок маркиза де Сада, – все призывало к совершенно иному ритму жизни, неторопливому и необыкновенно приятному, тем более что лето в том году было раннее и сумерки еще хранили дневное тепло; правда, иногда случались дни, когда мистраль, пронзительный и холодный, настигал их самым предательским образом, особенно в начале их пребывания в Сеньоне.

Альдо Франческини, архитектор по профессии, и его жена Росарио Морено, художница, были аргентинцами и, по мнению Кортасара, настоящими хронопами, которые приехали в Прованс по совету писателя, так же как позднее это сделал художник Луис Томазелло, который поселился в небольшом домике примерно посредине между домом Кортасара и домом Франческини. На самом деле собственность, приобретенная Томазелло, представляла собой очень красивые ворота эпохи Возрождения, за которыми лежали развалины дома.[99] Любопытно отметить, что Томазелло, известный как один из самых близких друзей Кортасара, познакомился с ним и Ауророй, когда получил заказ на оформление их дома, и благодаря этой работе он, находившийся в Париже с 1957 года, мог как-то существовать, пока им не заинтересовалась знаменитая галерея Дениз Рене, самая престижная галерея в сфере абстрактно-конструктивистской живописи (включая таких мастеров этого направления, как Мишель Софор, Сото, Вазарели, Шёффер или Жан Арп), и с этого момента началась его блестящая карьера; он получил международное признание не только в области живописи, но и в области архитектурных новаций.

Дом Франческини – которых Хулио с Ауророй называли графами – представлял собой остатки замка XI века, возвышавшиеся над деревней, которые одной стороной примыкали к церкви, а другой выходили на долину. Вид из окон замка открывался примерно такой же, как из дома Кортасара: с одной стороны мирный пейзаж, живописный низкий кустарник, кое-где расцвеченный островками лаванды; с другой – впечатляющее нагромождение скал огромного размера, похожих на громадные каменные корабли, уходящие мачтами в небеса. Дружеские отношения Хулио и Ауроры с четой Франческини уже в Париже были очень тесными, а в Сеньоне они укрепились еще больше. Благодаря ремонту, произведенному в доме Кортасара, в котором Альдо и Росарио прожили тринадцать месяцев, они смогли обустроить собственное жилье.

«Я познакомилась с ним в Мендосе, – рассказывала нам Росарио в апреле 2001 года, – когда он преподавал в университете, а я изучала искусство, но мы были знакомы не очень близко. Это произошло уже во Франции, в Париже. Я приехала туда в 1957 году, позднее, чем он. В Сеньоне, или, как он иногда называл его, в Сайгоне, мы очень тесно общались и с ним, и с Ауророй, с которой я дружу до сих пор; каждый день они с моим мужем потягивали мате, при этом Хулио сидел на ступеньках крыльца, поскольку ноги у него были очень длинные, и он говорил, что так ему удобнее; он курил сигареты „Житан" и потягивал горький мате. Кроме того, Хулио то и дело звал Альдо, чтобы тот помог ему что-то сделать по дому: то у него никак не заводилась машина, то не работал какой-нибудь замок. Он начинал играть на трубе у себя в доме, и это было сигналом для Альдо; так Хулио давал ему понять, что у него что-то сломалось, и Альдо, который мог починить все что угодно, спешил ему на помощь».[100]